Лич, который взрывает воздушные замки

Теперь цитринитас стал моим новым стандартом, а на нигредо и альбедо я теперь смотрю как на говно. Нет, они нужны, Великое делание само себя не сделает, но теперь в них больше нет острой нужды.

Совершенное существо…

Каким оно будет?

Заранее хрен узнаешь, м-да…

Кейт, тем временем, не знала, куда себя деть. Смутилась от моих слов, посматривает на других телохранительниц, в поисках поддержки. Но Катрин и Грейс отводят взгляды в стороны — тоже не знают, как реагировать.

— Да забей, — махнул я костлявой рукой. — Лучше прими душ, а то я даже отсюда чую резкий запах пота, после чего идём в лабораторию.

Мы уже проверили характеристики всех трёх моих телохранительниц и я остался впечатлён. Они уже давно могли гораздо больше, чем простые смертные, могли многократно больше, чем простые доапокалиптические смертные с Земли, но сейчас они взошли на качественно новый уровень.

Теперь броня, рассчитанная на их изначальные характеристики, больше не подходит, так как сервоприводы не способны выдержать такие нагрузки. Захар уже разработал и сейчас изготавливает новые модели сервоприводной брони.

Кейт скинула с себя тунику и, без смущения, на глазах двадцати мужиков и двух женщин, зашла в летний душ, что расположен в двадцати метрах от тренировочной площадки.

Мускулатура у неё умопомрачительная. Будь я сейчас полноценен телом, у меня, наверное, яйца бы вжались в тело, от этой неестественной маскулинности Кейт.

Она просто идёт и двигает руками, а у неё на спине бугрятся гипертрофированные рельефные мышцы, на бёдрах можно различить почти каждую мышцу, стремящуюся продемонстрировать себя через бледную кожу.

Бёдра монументальные, ягодицы похожи на натянутые боевые барабаны, а грудь третьего размера, смотрящаяся на таком здоровенном теле маленькой и аккуратной, нервно реагирует на каждое сокращение грудных мышц.

У меня бы на такую не встал, это точно. Странно, когда встаёт на женщину, которая более мужественна, чем ты — это, наверное, признак латентного гомосячества…

— Ебать она здоровая… — поделился впечатлениями присутствующий Ларри Каплан.

— Не говори, — согласился стоящий рядом с ним Майк Морхейм. — Повелитель, а что нужно сделать, чтобы стать таким же сильным, как она?

— Изначально родиться таким, — пожал я костяными плечами. — Ну или притащить мне такого же матёрого кабанчика, чтобы я, при содействии Захара, пересадил твою голову на его тело — тоже рабочий вариант.

Морхейм опустил взгляд на своё тело.

— Нет, мне и так хорошо, — произнёс он.

— Но ты держи меня в курсе, если передумаешь, — сказал я с усмешкой в тоне.

Все мои немёртвые, прошедшие смену, хе-хе, тормозной жидкости, стали более… живыми, что ли?

Раньше они не позволяли себе таких эмоциональных реакций, а теперь вот, все поделились впечатлениями, даже отреагировали как-то на возможность пересадки головы на новое тело — будто бы ожили, сукины дети.

Как бы это не стало проблемой в будущем…

Мне уже донесли, что Кумбасар пошёл по блядям и уже шестой час не выходит из борделя — бабок у него много, он их почти ни на что не тратил, а теперь вот отрывается.

Кейт закончила помывку и вышла из душа. С головы и волос на лобке падают капли, вода на коже блестит на солнце. Хотя, если подумать, то… Нет! Слишком мужественная для меня.

Морхейм смотрит на неё с нескрываемым вожделением — увольнительная только у половины командующего состава, остальные сейчас на работе. Кейт видит реакцию Майка и снисходительно улыбается ему. Ох, чертовка!

— Одевайся и идём, — приказал я ей.

В лаборатории я иду к автоклаву и смотрю на его дисплей. Ещё семь минут.

— Устраивайтесь поудобнее, дамы, — указал я телохранительницам на диван у стены.

Смерть шепнула мне на ушное отверстие, что есть несколько способов заметно ускорить процесс становления архиличем.

Первый — создание филактерии. По-хорошему, нужно сердце, хотя сойдёт и печень, но чего нет — того нет, поэтому буду выпиливать себе фрагмент кости черепа, из лобной кости.

Второй — систематически выпивать магический яд «Поцелуй морока». Это охуительно смертельное дерьмо, которое может сравнительно быстро угандошить даже Кейт, с пары капель. Мне же предлагается микродозинг.

В автоклаве, как раз, томится «Поцелуй морока», который почти готов.

Суть этого яда, как я понял, заключается в том, что при контакте с немёртвой плотью он формирует губительную форму некроэнергии — В-некроэнергию, но, в качестве побочного действия, он формирует и С-некроэнергию, которая мне и нужна.

Она обещала мне, что будет больно. Очень больно.

Боль? Давно не было!

— Катрин, как запиликает автоклав, — заговорил я. — Аккуратно, предельно аккуратно, вытащи из него банку и не менее аккуратно поставь её на подоконник. Форточку открой, но только в антисквознячном режиме.

— Поняла тебя, повелитель, — ответила немёртвая телохранительница.

Подхожу к лабораторному столу и беру медицинскую дрель. Электрическая штучка, предназначенная для высверливания отверстий в костях. Причём не та штучка общего назначения, с которой я работал в морге, а узконаправленная…

Казалось бы, проще было обратиться к кому-нибудь, чтобы мне насверлили дыр в черепе и произвели резекцию части лобной кости, но так нельзя — лич должен изъять часть себя своею собственной рукой. Если не сам, то волшебства не будет.

— Эх… — изобразил я вздох. — Никто не даст нам избавленья, ни бог, ни царь и не герой. Добьёмся мы освобожденья, своею собственной рукой.

На самом деле, отличная защита от любителей избавиться от лича всерьёз и надолго: просто изымаешь из его организма что-нибудь ценное, после чего проводишь ритуал создания филактерии. Потом захуяриваешь лича доступными методами, а после этого ебашишь по филактерию молотком. Лич улетает в отпуск без содержания, лет на пятьсот-семьсот, а все присутствующие кружат хороводы вокруг его праха — все счастливы. Кроме лича.

Сажусь в кресло, над которым висит зеркало, а затем начинаю сверлить у себя в башке первую дырку.

— М-м-м, как же неприятно-то, сука… — процедил я, когда дрель пробила первую дырку. — Давай-давай, ещё пятнадцать отверстий…

Вторая, третья, четвёртая… шестая, седьмая…

— Повелит… — без стука вошёл Леви.

— Я занят! — выкрикнул я и пробил восьмую дырку в черепе. — Потом! Всё потом!

Увидев оседающую костяную пыль, вдруг ощущаю запах распиленной кости. Как у стоматолога в кабинете, сразу после операции на челюсти…