Личная помощница врага

Фразы из учебника одна за другой всплывали в моей голове, пока демон неспешно приближался. В его глазах было торжество. И сила, которая не позволяла мне пошевелиться. Тварь уже была совсем рядом. Я могла бы дотянуться до клыков, но теперь я была способна только смотреть.

В следующий миг знакомая рука обвила меня за талию, а вторая накрыла морду твари. Плотный поток магии заставил демона отступить, а ко мне вернулась способность шевелиться. Фонарник с яростным шипением отскочил в сторону, и над моим ухом раздался голос учителя:

– Спокойно.

Ару взмахнул рукой, и я увидела, что до локтя рукава у него больше нет. Вся ладонь и предплечье, которыми он коснулся демона, превратились в сплошной красный ожог, покрытый дорожками волдырей. Несмотря на ужасную рану и боль, кровник незамедлительно атаковал. Но фонарник ловко увернулся от магической сети и снова оказался рядом.

Выставить щиты никто из нас не успел. Передо мной мелькнула распахнутая пасть твари. А затем Ару развернулся, закрывая меня собой, и подставил острым клыкам плечо. Я всхлипнула от ужаса, когда зубы демона с чавкающим звуком вошли в плоть. Кажется, хрустнули кости. Учитель выдавил:

– Лед!

Его голос вырвал меня из оцепенения. Короткий взмах руками - я рывком пропустила магию через ядро, одновременно до конца вычерпывая усилитель. Ледяная корка облепила морду твари. Демон яростно зашипел и выпустил Ару. Тот не остался в долгу и снова ударил его плотным потоком пламени. Также, как ударил Лукиана тогда, на дуэли.

Тварь отбросило в сторону, и мне показалось, что удар погасил несколько огненных шаров, из которых было соткано тело демона. К моему удивлению, фонарник не стал продолжать битву и скрылся в ночи. Несколько мгновений мы сидели, ожидая, что демон вернется. Затем учитель небрежно сказал:

– Теперь он затаится. Я его серьезно ранил.

Я повернулась и с ужасом посмотрела на его окровавленное плечо. В этот момент Ару произнес:

– Тебе нужно перевязать рану. У тебя ожог на плече.

Я не смогла сдержать нервный смешок:

– Мне нужно перевязать рану? Там всего лишь ожог. А у вас…

Я не знала, что и сказать. Он защитил меня. Закрыл собой. Это на моем горле должны были сомкнуться эти клыки. И его рука… Боль и жжение в плече не утихали, но страшнее всего было смотреть на раны учителя.

– Ариенай, - процедил он.
– Перестань. Со мной все нормально. Сейчас мы спустимся и дойдем до дома. Демон ушел, все хорошо.

– Вы ранены, – выдавила я.
– Ничего не хорошо.

– Заживет, - пожал плечами он.

Лицо учителя тут же исказилось от боли. Он, наконец, выпустил меня и накрыл следы клыков ладонью. Я вцепилась в крышу, а рука Ару вспыхнула. Огненные нити сплетались в заклинание, которое временно останавливало кровь. Я тоже умела создавать подобное. После этого кровник раздраженно процедил:

– До дома протяну. Нам нужно вернуться. Слезай. Ты первая.

Каким-то чудом я сумела спуститься, несмотря на боль в плече и свой страх. Ару больше ничем не выдал, что ему больно. Молча слез следом за мной, дождался, пока я развею лестницу, а затем прикрыл плащом раненую руку и побрел вперед. Я свела на плече края порванной ткани, чтобы скрыть ожог. Выматывающее жжение не прекращалось всю дорогу.

Ару создал скрывающее заклинание, и мы брели под ним до задней калитки Одли. Заспанный слуга принял наши рваные плащи и удивленно проводил нас взглядом. Когда мы поднялись наверх, я ждала, что меня прогонят. Но Ару решительно отворил дверь своей комнаты и сказал:

– Проходи.

Я одновременно испытала облегчение и беспокойство. Мне не хотелось оставлять его одного с такими ранами, и в то же время я не могла понять, что сейчас от меня нужно кровнику.

Ару затворил дверь и скрылся в спальне. Через минуту он вернулся с чистой рубашкой и мешком всевозможных снадобий. И тут же приказал мне:

– Расстегивай.

Его палец почти касался пуговицы на моей груди. Я округлила глаза и отчаянно замотала головой.

– Тебе нужно обработать ожог, - терпеливо пояснил он.

– Сначала вы, – заупрямилась я.

В его взгляде сверкнула ярость. Я ожидала, что сейчас он выскажет мне все, что думает о бестолковых практикантках. Но вместо этого кровник молча сорвал с себя сюртук, жилет, а затем и рубашку. После этого он подошел ко мне и сказал, глядя в глаза:

– Ты при виде этой раны трясешься, как осиновый листок.

– Вы сами не справитесь, – возразила я. – У вас рука тоже ранена. И…

Я молча указала на его обнаженную грудь, где не осталось и следа былых ран, но уже проступил алый узор метки. И добавила:

– Вы же не покажете здешним слугам это?

Ару скривился, но возразить ему было нечего. Поэтому он неохотно опустился в кресло и подставил плечо.

Мне и в самом деле было страшно. Обрабатывать раны меня учили, но я никогда не делала этого по-настоящему. Кровник не дрогнул, пока я неловкими движениями промывала глубокие порезы от клыков. Мазь накладывала я уже увереннее. А вот с бинтами пришлось повозиться.

– Туже, - попросил Ару.
– Затягивай сильнее. Мне не больно.

Ага, только лицо белое как мел. Совсем не больно, а еще есть ожог. Затянув бинты на плече, я достала банку средства от магических ожогов. Точно такую же, какую использовала сама в прошлый раз. Ару покорно протянул мне руку, и я поняла, что рана была цветочками. С величайшей осторожностью я наложила мазь на покрытую волдырями ладонь и предплечье. Каким-то чудом пальцы уцелели, и на них не было и следа прикосновения демона. Затем так же медленно и аккуратно забинтовала руку учителя от ладони до локтя.

Я не могла избавиться от мысли, что все это предназначалось мне. Меня должна была сжечь или загрызть эта тварь. Все это должно было быть на моем теле. Наконец, я завязала узел, отрезала лишний бинт и отступила в сторону. Ару критически пошевелил пальцами и поднял на меня глаза, а затем мы одновременно сказали:

– Спасибо.

На лице кровника появилось удивление.

– Мне-то за что?
– спросил он.

Я указала на бинты и ответила:

– Все это предназначалось не вам.

Он поднялся с кресла и пожал плечами. Затем, кривясь от боли, накинул чистую рубашку и процедил:

– Я твой учитель и обязан защищать тебя по договору.

От этих слов почему-то стало больно. Я поспешно опустила взгляд. Внутри меня вспыхнули злость и тоска. Хотелось спросить, входят ли поцелуи у Адских врат в учебную программу, но я прикусила язык. Он этого не заслужил.

Ару решительно развернул меня к окну и повторил:

– Расстегивай рубашку.

Я почувствовала, что снова заливаюсь краской, и выдавила: