Личная ведьма для инквизитора

— Я не хотел тебя убивать, — покачал головой я.

Да-да, самое время моей магии окончательно выйти из-под контроля. Мало того, что Гера и так ни единому слову не верит, так я ещё и устрою сейчас цирк со своими неуместными, несвоевременными признаниями и заработаю себе приговор в её глазах.

— Ты поджег дрова под моими ногами, — обвинительно заявила Гертруда, распаляясь. — Ты хочешь сказать, что ты желал мне добра? Очистить эту ведьму через пламя, и душа её обязательно попадет в лучший мир! А моя душа, между прочим, ещё пожить хотела!

От лживого образа счастливой невесты не осталось ни следа. Гертруда вновь стала собой, пылкой, разъяренной ведьмой, безумно красивой в своем гневе. В глазах её полыхал самый настоящий огонь, и она смотрела на меня так, словно собиралась уничтожить прямо сейчас и полагала, что имеет на это полное право.

— Я тоже не хотел погибнуть, — прорычал я. — Ты думаешь, я от большого желания очистить мир от магии пошел в инквизиторы? Да среди нас полно колдунов, которые прячутся от властей таким образом! А если бы было иначе, погибло бы намного больше ведьм. Мы делаем всё, чтобы не трогали безвинных.

— А я что наделала? Кого я убила? Кого заколдовала? На кого наложила порчу?!

— Ты — никого, — мотнул головой я. Осторожность, Людвиг, осторожность! Следи за языком! Хотя… — Но фон Ройсс, этот придурковатый маркграф, на смертном одре сдал всех, кого мог. Он даже координаты назвал твои и твоей бабушки, мол, на казни женщин лучше смотрят, так его отпустите, а вас сожгите! Всей семьей! Это чудо, что поймали только тебя! Ты думаешь, я мог сделать больше? Или считаешь, я был не в курсе, что ты ни в чём не виновата?!

— Так что меня, невиновную, привязали к этому проклятому столбу, ещё и дров поближе подложили, видать, чтобы горела хорошо! Ты и подложил!

Подложил, конечно же! Если б я те дрова к её ногам не подложил, она бы сгорела, прежде чем пришла новость.

— Да я специально тянул время, — прошипел я, напрочь забыв обо всякой осторожности. — Берта уже принесла на хвосте новость о том, что Амьен завоевал Видам. Но надо было дождаться глашатая. Я столько заклинаний навешал на те дрова, что думал, меня рядом с тем столбом поставят и будут ждать, пока мы дружненько сгорим. Спасибо, новость всё-таки доставили!

— Раз ты так боялся за свою шкуру, — не унималась Гертруда, — так чего же ты никак не мог решиться? Сжег бы и меня напоследок, ничего страшного. Зато потом говорил бы своим потомкам, что ты делал всё, что мог, чтобы уберечь ваш славный магический род! Неужто из большой любви к невинным ведьмам решил пощадить?

— Почему? — окончательно плюнул на все свои правила я. Хочет правду? Будет ей правда. — Да потому что…

— Что, потому что? Ну? Хотел лишнюю медаль на грудь повесить, за то, что ведьму спас?!

— Потому что ты — моя истинная пара, — выпалил я прежде, чем успел включить мозги и немного профильтровать речь. — Потому что рейд у нас был как раз в мою дату, и когда я тебя увидел, то сразу понял, что все, конец. Да мне хотелось там на месте всех перебить и тебя куда-то уволочь, но ты хоть понимаешь, чем бы это закончилось?!

Тем, что нас обоих убили бы, и я точно ничем не смог бы помочь Гере.

Она смотрела на меня, как на сумасшедшего, широко распахнутыми от шока глазами, и я всё ждал, пока Гера сделает хоть что-то. Ударит, оттолкнет, пошлет, в конце концов. Скажет, что не верит в истинные пары. Но она молчала, кусала губы и, кажется, пыталась понять, как вообще реагировать на услышанное. И всё никак не могла определиться.

— Ну же? — осторожно произнес я. — Чего ты молчишь?

Вместо ответа Гертруда медленно подняла руку с браслетом вверх, и я с удивлением увидел, что на её запястье сверкала уже вторая белая бусина. Взглянул даже на свой браслет, пытаясь удостовериться в том, что второе испытание было пройдено, и да, в самом деле, легкая белая бусина вместо каменной черной подтверждала этот факт.

А потом Гера, словно осознав, что я только что сказал, попятилась, отступила на шаг, два, три, потом повернулась ко мне спиной и побежала прочь. И у меня возникло сомнение, что после этой бусины, данной, очевидно, за честность, нас ждет ещё хотя бы одна. Потому что, возможно, моя невеста вообще пожелает отменить свадьбу.

Глава тринадцатая. Гертруда

Фрау Эдвина оказалась довольно молодой на вид ведьмой, не старше тридцати пяти. Я подозревала, что ей в два, а то и в три раза больше на самом деле, но, по крайней мере, не чувствовала себя молоденькой дурочкой на её фоне. Женщина же, кажется, была настроена сделать мне платье, достойное самой королевы, потому что количество привезенных с собой тканей, эскизов, журналов и фурнитуры просто поражало. Сама она была невысокая, пухлая и очень-очень милая на вид, а меня окинула профессиональным взглядом и сразу же с порога вынесла приговор:

— Никаких монашеских штор делать не буду! Такую красоту надо показывать! К тому же, будущая маркграфиня фон Ройсс должна выглядеть просто потрясающе…

— С чего вы взяли, — улыбнулась я, — что я — будущая маркграфиня?

— Ну а кто ты? Прислуга? И обратилась к самой фрау Эдвине? Ни в жизнь не поверю! Как вышла-то на меня? — поинтересовалась женщина, взмахом руки разгоняя по огромному залу все свои коробки.

Надо сказать, что, хоть я и выбрала в качестве примерочной центральный зал, где в хорошие времена проводили разные балы, даже здесь все вещи фрау Эдвины занимали приличную часть пространства. Одно окно напрочь скрылось за бесчисленными тканями разнообразных оттенков, от белого до бордового и темно-фиолетового. Стеллажи с фурнитурой, выскочившие из крохотного на вид чемодана, в который были упакованы, разумеется, с помощью магии, угрожающе кренились набок от тяжести взваленных на них вещей. Я пораженно покачала головой. Зачем же столько всего? Никогда не считала себя придирчивой в плане нарядов и не представляла, как должна буду задействовать всё это… И что со мной будут делать, пока выберут это платье?

— Священнослужитель, герр Антвас Шварц, посоветовал обратиться к вашим услугам, — пожала плечами я.

— А! — хмыкнула Эдвина. — Вот оно что… Вижу, у вас две бусины белые… И всего четырнадцать. Так долго первое испытание не поддавалось или всего четырнадцать взяли?

— Всего четырнадцать, — улыбнулась я.

— А жених где? — спросила женщина. — Придет же? Или мы платье только для платья выбирает? А… Антвас не сказал! Или сказал?

— Сказал, — ответила я, хотя толком не понимала, о чем идет речь. — Он… Он придет, наверное.

Людвига я не видела со вчерашнего дня, когда убежала вместо того, чтобы рассказать ему о том, что и сама считаю его своей истинной парой. И до сих пор корила себя за это. Вот что мешало признаться? Впрочем, я не могла быть уверенной в том, что Людвиг сказал тогда правдой. Может, он придумал всё это про истинную пару, чтобы оказаться ближе ко мне, я б сказала, даже непозволительно близко. И я не просто так убежала, а чтобы себя обезопасить.

Не просто так он мне на глаза не показывается.