Личная воровка герцога

Саша вдруг вспомнила, что под специальной резинкой на чулке она всегда носила с собой телефон, если конечно собиралась надевать платье. Это было очень удобно, он всегда под рукой, даже если что-то пойдет не так: кто будет обыскивать девушку в таком месте. Молча ликуя и называя себя предусмотрительной умницей, она сунула руку под юбку и, нащупав вожделенный кусок пластика, выдохнула: на месте! Какое счастье, что идиоты, которые привезли сюда ее бессознательное тело, не догадались об этом тайнике.

Поднеся экран к глазам, девушка моментально оборвала все радостные эмоции по поводу своей находки: сеть не ловила. Какой толк от телефона, если она даже позвонить никуда не может? Присмотревшись ко времени внимательней, она потрясла аппаратом, но он упорно продолжал показывать те же цифры, что и до этого: десять часов утра тысяча сто пятого года. Можно было бы списать это на сбой программы, мало ли что там случилось с прошивкой телефона, но ведь в самой системе никогда не было подобной даты.

Закусив губу, девушка полезла в настройки, но как ни старалась, дальше тысяча девятисотого года так заглянуть и не смогла. Где-то впереди некстати послышалось торопливое шарканье сапог с железными набойками. Оглядевшись в поисках места для отступления, Сашка приметила рядом с собой какую-то небольшую дверцу с ржавыми петлями и юркнула туда: в небольшой комнате, где хранилось белье и чистая одежда местных служащих, тут же зажегся свет. Задрав голову и не увидев привычного светильника, девушка растерянно замерла, неприлично открыв рот: под самым потолком висел круглый переливающийся шар. Он жил своей жизнью, то увеличивался сам по себе, то уменьшался и постоянно вращался, чем-то смахивая на компьютерную голограмму.

Мимо временного убежища Александры промчалась обеспокоенная пара молодых людей:

– Валлар сказал, что его светлость вызывает его к себе и приказал нескольким группам гвардейцев собраться возле его спальни.

Это бы сказано таким испуганным тоном, словно вот-вот должна была начаться самая настоящая война. Даже Александра, не обладающая излишней впечатлительностью, прониклась торжественностью момента и непроизвольно вытянулась в струнку.

– Значит и правда случилось что-то серьезное, Альбрехт никогда не собирает солдат просто так, - с грустной обреченностью резюмировал его оппонент и шаги, наконец, стихли.

Девушке показалось, что она ослышалась. Альбрехт – именно так испуганно называла какого-то мужчину та сумасшедшая блондинка, впадая от одного упоминания этого имени в плохо контролируемое истеричное состояние. Что если этот человек действительно так опасен, и отсюда надо бежать как можно скорее?

Вспомнив, с каким удовольствием она шлепнула его по подтянутой ягодице и еще сказала напоследок, что задница у него хороша в отличие от всего остального, Сашка зажмурилась: что вообще на нее нашло в тот момент? Конечно же, он вызвал охрану, которая теперь в спешном порядке начнет искать мерзавку, позволившую вольности в отношении его персоны. Возникает только один вопрос: что они будут делать, если найдут ее? Ответ очевиден: для Александры в этом не было ничего хорошего.

Девушка с усилием подавила в себе желание заметаться по комнате и, взглянув на вещи прислуги, принялась в спешном порядке подбирать себе одежду. Вдруг ей повезет, и она сумеет сойти за свою, хотя бы на небольшой отрезок времени, а дальше видно будет.

Пока Саша перебирала все возможные размеры платьев, которые нашла на полках, в спальню к герцогу фон Хонштейну степенной походкой, не потрудившись постучаться, вошел высокий мужчина лет тридцати на вид. Темно-коричневый удлиненный камзол с блестящими бляхами на вороте и манжетах, шли ему гораздо больше обычной одежды. Было все-таки что-то такое в военной форме, что делало даже из безусого юнца уверенного в себе мужчину.

Альбрехт, давно отправивший опостылевшую любовницу к себе, сидел за широким письменным столом и что-то старательно выводил на бумаге. Он не стал тратить время и облачаться во что-то более достойное своему статусу, просто обернул вокруг себя простыню и принялся за срочные дела.

Вошедший, молодой граф Валлар фон Тибериас, был лучшим другом Альбрехта. Он замер на пороге с удивлением и восторгом рассматривая разбросанные по комнате вещи, некоторые из которых были безнадежно сломаны или порваны. Стол оказался перевернутым, а оторванная ножка валялась в нескольких метрах, один из трех стульев вообще разлетелся в щепки, постельное белье частично было разорванно и валялось прямо при входе, а частично висело как флаг на ветвистой люстре. Горный хрусталь, красиво выгравированный в форме капель, остался на ней лишь местами, основная часть валялась под ногами и осколки неприятно хрустели при малейшем движении стоп.

Миндалевидные глаза графа, теплого шоколадного оттенка, при виде такого беспорядка изумленно расширились. На смуглом лице с безупречно правильными благородными чертами и прямым носом, это смотрелось несколько экзотично. Этот мужчина не привык удивляться, ему больше шло выражение спокойной иронии, лишь изредка менявшееся на искреннюю улыбку. Тонкие губы чуть дрогнули, а затем непроизвольно изогнулись в многозначительной усмешке:

– Глазам своим не верю: у твоей прелестницы Эссы появился темперамент?

Герцог, слышавший, что кто-то вошел в его покои без стука, даже бровью не повел в сторону друга:

– Он у нее всегда был, если ты не помнишь. Но это сделала не она, а совсем другая женщина: она появилась здесь как вихрь и так же неожиданно исчезла. Кроме глаз и всклокоченных светлых волос у меня в памяти ничего не отложилось.

Валлар дернул плечом и принялся не торопливо прохаживаться по комнате, с любопытством рассматривая царивший вокруг беспорядок. Черные, отполированные до блеска сапоги, сходившиеся у щиколоток в гармошку, со смаком наступили в женские панталоны. В Эссе все было прекрасно, и происхождение, и богатые имения отца, и налитое сочное тело с очаровательным кукольным личиком, но вот вкуса у нее не было и это ставило крест на благополучной жизни девушки в роли супруги одного из них.

Услышав комментарий друга по поводу любовницы, граф с возмущением фыркнул:

– Это у Эссминды темперамент? Брат мой, мы сейчас точно говорим об одной и той же женщине? Не смеши меня, я изучил эту малышку вдоль и поперек, не вовремя попав на крючок своей любознательности. Как-то наслушался восторженных поэм от барона Дерота, который ухаживал за ней с самого раннего возраста и не удержался. И каково было мое разочарование, когда я понял, что это не женщина, а пресное тесто?

– Тесто? – переспросил Альбрехт рассеянно, явно не слушая бурную тираду товарища, но тот не заметил этой досадной помехи и самозабвенно продолжил делиться своим сомнительным жизненным опытом:

– Именно, самое настоящее пресное тесто! Из него можно лепить все, что твоей душе угодно: да, сначала это даже забавно, но потом тесто начинает липнуть к рукам и становиться не просто скучно, возникает главный вопрос: зачем ты теряешь свое время на очередную пустышку?

У герцога непроизвольно дернулась рука и с пера сорвалась сочная капля, превратившись на желтом пергаменте в жирную кляксу, вместо аккуратной точки, которой мужчина хотел завершить длинное предложение. Пальцы сами по себе взялись за новый лист, но Альбрехт подумал, что для Сандры сойдет и такой черновой вариант, и оставил все как есть.