Личное дело майора

Она была влажной. Сочащейся. Сладкой и дурманящей голову. Инстинкты гнали его вперед. Он прижал Тому плотнее, сжал ягодицы, обхватив их пятерней. И задвигался. Неспешно. Толчок…следующий…

– Хочу жестче. Быстрее, – прошептала она, прикусывая кожу на его плече.

Он едва не зарычал от обрушившегося на него восторга. Не только он чувствовал ее – она тоже! Он сжал Тому. Сцапал. Прошелся губами по нежной коже шее. Жадно, немного грубовато. Ласково старался… А как выходило – другой вопрос. В висках пульсировало, билось нетерпение. И потребность в Томе. В этой девочке.

Она захныкала, неправильно истолковав его заминку. Заелозила бедрами.

Евгений дал себе пару секунд. Нервы натянулись до предела. На спине выступила испарина. А в голове лишь одна мысль – чтобы Томе было хорошо… Само корежило от похоти, что ядом разливалась по крови. Кипятком шпарила.

Он задвигался, послал себя вперед. До самого упора. Чтобы яйцами в нее врезаться, издать пошлый звук, который только подогрел их обоих. Тома пискнула, лихорадочно царапнула его по спине, заплуталась руками, вернулась к плечам. Он же ускорился. Сама просила, маленькая…

Пульс шпарил. Оголенные инстинкты плавились. Мозг в какой-то момент отключился, уступив место удовольствию.

В котором они оба – он и Тома – ушли с головой. Он двигался бешено, не щадя ее, лишь краем сознания прислушиваясь к ее реакции. Вдруг скажет «стоп»… Такое тоже может быть. Но нет… Обнимала. Принимала. Жалась. Стонала. Снова и снова. Выгибалась так сильно, что ему приходилось ее сдерживать. Ловить. Губы… руки…

– Женя… Женечка… родной… Боже!

Она вскрикнула, замерла. Евгений и не думал останавливаться. Диван скрипел, выдавая их с головой. Тихонов не мог остановиться. Не мог насытиться. Впился губами в губы Томы. Вкусная, блять!

И его…

Никому не отдаст. Присвоит. Кольцо на палец наденет…

Эти мысли в голове – единственно верные.

Не сразу, конечно… Больно ей он делал и не раз. Но сейчас она же с ними? С ним! Значит, есть шанс.

Есть надежда.

Он руками прошелся по тонкой талии. Ниже. Пальцем нашел чувствительное место над мокрыми складочками и надавил на него. Женя ахнула.

– Нет-нет-нет, – затараторила она, попыталась выскользнуть из-под него. Но куда!

Довольно не то улыбаясь, не то скалясь, Евгений продолжил ласку при этом продолжая двигаться. Ему нужен второй оргазм Томочки! Чтобы девочка окончательно одурела, ничего не соображала. С ним была.

Он отчетливо ощутил, когда она безоговорочно сдалась вторично. Обмякла, задрожала. Влаги стало еще больше. Звуков и запахов – тоже. Его давно разрывало изнутри, кипятком шпарило по позвоночнику раз за разом. Но майор двигался…

К ней. В ней. Чтобы взорваться. Выйти в последнюю секунду, сжать напряженный до предела член, провести ладонью по стволу единожды и ярко кончить на мягкий животик Томы.

***

Хорошо. И безумно сладко. Так хорошо и сладко, что с трудом верилось.

Нет, не так…

Верилось, и еще как. Тома потянулась к Жене и сцеловала капельку испарины, что хрусталиком застыла в впадинке на горле.

– Ты чего, маленькая? – Он продолжал держать ее в своих руках, не спеша нависая.

Улыбнувшись ему в шею, Тома качнула головой, молча прося продлить их общее единение.

Он понял ее, сильнее прижав к себе. Так сильно сжал, что едва косточки не захрустели.

– Тебе идет загар.

– Спасибо.

– Со мной по заграницам особо не полетаешь, – как-то глухо и хрипло заметил он.

– Есть Крым. Анапа. Сочи. Карелия, наконец.

Услышав последний пункт, Тихонов громко хмыкнул.

– Ну да, и комары.

– И что? Может, я спокойно отношусь к комарам?

– Следующим летом проверим. К матери на огород отвезу тебя.

Сказал и замер в ожидании ответа.

Тома не стала медлить. Не сделала даже секундной паузы.

– Я заранее запасусь спреями и различными гелями. Полную косметичку набью ими. А у меня, знаешь, какая большая косметичка!

– Верю, – сказал он, продолжая всматриваться ей в лицо.

И вроде бы даже улыбнулся.

Но одними губами.

Тома не выдержала. Вздохнула. И что ей с ним делать? Снова допустить, чтобы колючками обзавелся? Броней?

Иногда у взрослых мальчиков так и остаются тараканы, что щедро заползают им в головы в детстве, пока те разбирают машинки, выясняя, из чего состоит игрушка. Это нормально. Тома не считала себя мудрой или взрослой.

Похищение изменило многое в ней. Находясь, там, в яме, она сравнивала себя с героиней «Молчания ягнят». Ту спасли, и ее спасут! Она снова и снова перебирала события прежних дней. Она не делала никому плохого? Почему она?..

На этот вопрос не нашлось ответа. Выбор маньяка пал на нее. Рандомно.

Еще она помнила тот день. В мельчайших подробностях. Когда Женя принял ее в свои руки. Его глаза, его запах. Они впитались в нее, проникли под кожу. Можно ли влюбиться в своего спасителя? Спорный вопрос.

Сначала Тамара хотела просто отблагодарить его. Почему-то именно его. Мама говорила, что вопрос решен.

Но нет… Она должна была сама.

В Женю она влюбилась, когда увидела выходящим его из спорткомплекса. Смеющимся. Довольным.

Ее сердце екнуло.

Дальше… Ну что дальше? Чудила она. Бывает такое.

Можно и дальше продолжить, будет ли смысл?

Она мало что поняла из его признаний про отца и квартиру, в которой они сейчас находились. Ее задело другое – его мысли о том, что Женя не пара дочке судьи. Ну бред же!

У нее в обозримом будущем прекрасная профессия.

– Как ты думаешь Елена Викторовна меня пошлет, когда я попрошу у нее разрешения за тобой ухаживать?

Говорят, это женщины любят поболтать после секса. Томе было настолько кайфово находиться рядом с Женей, что она готова молчать, ни единого слова не говорить. Лишь кутаться в его руки. Остальное – потом.

Но ему не терпелось. Она чувствовала, как сильно бьется его сердце. Намного чаще, чем требовала физиология. А ее?.. Кажется, тоже.

– Хм. – Тома заелозила, удобнее устраиваясь. Хотя куда еще. – А ты намереваешься за мной ухаживать? По-настоящему.

– Совершенно верно.

Его губы прикоснулись к ее волосам. Господи… Как же приятно! Лежала бы так бесконечно. И мурчала периодически. А еще тихо молилась, чтобы счастье не заканчивалось.

Никогда.

– Это хорошо. Мне по классике жанра надо будет покочевряжиться, да? – Тома говорила, а у самой грудь распирало от счастья. В горле ком образовался, и голос предательски дрогнул. Еще немного – и расплачется, глупая. Тихонов точно оценит ее душевные порывы.