Личные мотивы

– А мы ничего такого не чувствуем, – весело ответил Лев Сергеевич. – Ангелиночка Михайловна, голубушка, а нельзя ли добавочки попросить? Уж больно хорош у вас супец.

– Конечно, конечно, я сейчас еще подогрею, – заторопилась она.

Ангелина Михайловна принесла добавку и снова завела разговор о полях, «которые она прямо ужас как чувствует и не понимает, как можно жить в таком плохом поле».

– А нам тут отлично, – заявил Гусаров. – И вообще, это все выдумки про какие-то там поля. Вы уж простите, голубушка Ангелина Михайловна, но я глубоко убежден, что все это пустая бабья болтовня и россказни. Не верю я в это. Я, видите ли, человек, в прошлом военный, стало быть, сугубо материалистически настроенный.

– Нет, Лев Сергеевич, не скажите, – возразила Ангелина, – я много книг по этой проблематике прочла, я ведь сначала тоже ни в какие поля не верила и думала, что просто со мной что-то не так, может, я слишком нервная или еще что. Так вот, я много научной литературы изучила, и там черным по белому написано, что биоэнергетические поля есть, и их даже можно замерять приборами, ученые множество опытов проводили.

– Неужели и книги про это пишут? – неподдельно изумился Лев Сергеевич. – Вот никогда бы не подумал.

– И научные книги, и художественные, и даже пьесы.

– И пьесы? – еще больше удивился он.

– Да-да, представьте себе. Мы с Вилей такую пьесу видели в театре, замечательная была постановка, мы вышли под большим впечатлением. Вот послушайте, я вам расскажу. Значит, так: занавеса на сцене нет, задник оформлен в виде модели атома…

Ангелина начала рассказывать подробно, с деталями, она хорошо помнила этот спектакль, который давала приехавшая в Новосибирск на гастроли труппа Рижского русского драматического театра. Было это давным-давно, еще в советские времена, но память у Ангелины Михайловны Сорокиной была отменной. Она рассказывала и мысленно хвалила себя за сообразительность: так удачно вспомнила спектакль и вывела на него разговор, который начался с недоеденного супа.

– На этом заканчивается первый акт. Антракт. Ой, Лев Сергеевич, я вас так заболтала, что даже второе вам не подала и чаю не налила, что ж вы у меня сидите-то на одном супе! – всплеснула руками Ангелина. – Вам Люсенька второе приготовила или мне из дому принести?

– А вы булочки сегодня не пекли? – с надеждой спросил Гусаров.

– Нет, уж простите, мы ведь на прогулку собирались.

– Жалко. Люблю я ваши булочки с сосисками.

– А вот я вам сейчас бутербродиков наделаю, – встрепенулась Ангелина Михайловна. – Моих фирменных, малюсеньких таких, с анчоусами, помидорками и сыром. Сначала разогрею вам второе, потом чай с бутербродиками.

– Да ну, Ангелина Михайловна, не надо, вы лучше дальше рассказывайте, мне же интересно, как там события развивались. А уж вы такая замечательная рассказчица – даже прерываться не хочется. Ну что, нашел он своего брата, этот Якуб или как там его?

Ангелина Михайловна проявила педагогическую строгость и, прежде чем продолжить рассказ, все-таки заставила Льва Сергеевича съесть запеченную на гриле курицу с чесноком и картофельное пюре, а потом поставила перед ним большую плоскую тарелку с крохотными аппетитно пахнущими тарталетками, начиненными анчоусами, помидорами и острым сыром.

– А это вам за послушание и терпение. – Она торжественно поставила на стол две бутылки пива, принесенные из дома.

Это пиво Виля купил накануне как раз для того, чтобы угостить соседа. Лев Сергеевич пришел в неописуемый восторг и стал поглощать тарталетки, запивая их пивом, а Ангелина Михайловна продолжала пересказывать спектакль.

– И что, все, что ли? – совсем по-детски разочарованно спросил он, когда соседка завершила рассказ словами: «Свет постепенно гаснет… Конец». – И вот так все и кончилось?

– Вот так и кончилось, – с улыбкой подтвердила она.

– Ну, знаете… А я бы еще слушал и слушал, до того вы хорошо рассказываете. Я как будто в театре побывал и своими глазами спектакль увидел. С вами, Ангелина Михайловна, никакого телевизора не надо, вот так сидел бы и слушал целыми днями… Вы просто волшебница! А расскажите еще что-нибудь, вы же, наверное, много спектаклей видели.

До возвращения мужа и Людмилы Леонидовны Ангелина Михайловна успела пересказать в красках еще одну пьесу, уже из недавно виденного, и снова вызвала восторг и восхищение Льва Сергеевича. Людмила Леонидовна привела внука, которому предстояло провести время с бабушкой и дедушкой до самого вечера, и супруги Сорокины распрощались с соседями.

– Ну, как у тебя, Виля? – спросила Ангелина Михайловна, как только они оказались у себя в квартире. – Удалось что-нибудь?

Тот удрученно покачал головой:

– Ничего. Да и о чем особенно поговоришь, когда ребенок рядом? Он же все время внимания требует, теребит, вопросы задает, тянет куда-то, то ему львов покажи, то мороженое купи, то писать, то пить… В общем, сама понимаешь. А у тебя что новенького?

– А у меня есть кое-что, – радостно сообщила она. – Конечно, ничего конкретного пока, но зато я, кажется, нащупала, в каком направлении надо двигаться. Льву очень понравилось, как я пересказываю спектакли, он готов был меня слушать до завтрашнего утра. Надо повспоминать, какие мы с тобой постановки видели, и подобрать что-нибудь подходящее по тематике, чтобы раскрутить его на нужный нам разговор. Тебе что-нибудь приходит на ум, Виленька?

Он пожал плечами:

– Да нет, так сразу, навскидку, я и не припомню.

– Ну, ты подумай, я тоже подумаю, потом обсудим. Я уверена, мы сможем вытащить из него информацию таким способом.

Через некоторое время Ангелина Михайловна окончательно успокоилась. Вилен ничего не говорил о Людмиле, не восхищался ею, не рассказывал о том, что она сказала, да как посмотрела, да что сделала. Видно, ничем таким особенным соседка его не впечатлила. Ну и слава богу.

* * *

Максим тяжело перевернулся с боку на бок, стянув с Жанны одеяло, и молодая женщина с досадой поморщилась и открыла глаза. Ладно, хватит спать, надо встать и сделать что-нибудь полезное. Она терпеть не могла пустое времяпрепровождение, к которому относила и пребывание в постели, если это не был ночной сон. К ночному сну Жанна относилась трепетно, старалась спать не меньше восьми часов, из которых хотя бы час должен приходиться на время до полуночи, чтобы утром не только хорошо выглядеть, но и хорошо соображать. Больше ни для чего, по ее мнению, постель не годилась, а если нужно было включать в дневное расписание секс, то она предпочитала заниматься им где угодно и как угодно – на полу, в кухне, в ванной, в машине или в служебном кабинете, но только чтобы потом не спать. Она была ориентирована исключительно на работу и карьеру, секс же рассматривала только как средство достижения каких-либо целей. Любви в ее жизни места не было.

Однако Максим Крамарев предпочитает постель, и с этим приходится считаться, правда, ровно до тех пор, пока Жанна является его менеджером по пиару. Закончится избирательная кампания Крамарева – закончится и эта нудная и скучная постель с ним.

Жанна тихонько оделась и прошла на кухню, сварила себе крепкого кофе, положила три ложки сахару, налила в чашку сливок и включила компьютер. Каждую свободную минуту она привыкла использовать для дела.

Через полчаса появился Максим, всклокоченный, глаза еще затуманены сном.