Личный оборотень королевы
Шрифт:
– Вот так и знала, что квартирантка до добра не доведет! Тетушка из тех была, что в яйце иглу видела! В вашем журналишке рекламу всякие шарлатаны печатают, а вот она была – экстрасенс! Настоящий!
– Но ведь ясно же, – убеждала Лидия, – что она просто не хотела, чтобы ты сюда чужих людей пускала, она, наверное, вообще против квартирантов была, а я тут ни при чем!
– Везде-то вы ни при чем, Лидия Александровна, – послышался за ее спиной вкрадчивый голос Табунова. – А если внимательней присмотреться…
Опять он!
– А что? – резко обернулась Лидия. – Вы тоже верите экстрасенсам?
И осеклась, вспомнив, что говорил вчера Грушин про жену
Уж не тетушка ли Жанны была этим экстрасенсом? Но если так, они, получается, давно знакомы?
Ну а почему нет, он пришел за советом, а тут Жанна, вот и познакомились. И сегодня он, к примеру, так ретиво сюда приехал не столько из-за Лидии, сколько из-за Жанны.
Вообще два сапога пара…
Глаза капитана бешено сверкнули.
– Откуда вы зна… – начал было он, но досадливо дернулся, услышав звон мобильного телефона в сумке Лидии: – Отключите телефон во время оперативно-розыскного мероприятия!
– Ага, – буркнула она зло. – Сейчас!
И достала телефон. На дисплее светилась надпись: «Ред Оля».
Лидия встревожилась. Редакция работает с десяти, сейчас и девяти нет. Что за пожар?
Воровато поглядывая на Табунова – а вдруг бросится трубку отнимать? С него небось станется! – нажала на кнопку ответа.
– Лидочка!!! – зазвенел в ушах голос Оли Семиной, секретаря редакции, и Лидия с тоской подумала, что опять забыла сделать что-нибудь со звуком своего аппарата: голос собеседника слышен не только тебе, но и ближайшим соседям, как будто включена громкая связь. Да еще Оля всегда так кричит! – Лидочка, приходи сегодня пораньше, у нас тут такое творится!
– Что? Только не говори, что и нас обокрали! – невесело усмехнулась Лидия.
– Откуда ты знаешь?! – изумилась Оля. – Тебе приснилось, да?
В любом другом коллективе такой вопрос показался бы издевательским, но только не в редакции журнала «Непознанное». Здесь все сотрудники, к примеру, «Мастера и Маргариту» могли с любого места шпарить наизусть, поэтому их речь неминуемо пестрела штампами особого рода. Если кто-то собирался позвонить куда бы то ни было, непременно слышалось зловещее предупреждение: «Не звони, Римский, никуда, худо будет!» Читая особо нелепый материал, стонали: «Яду мне, яду!» Когда между сотрудницами (кроме главного, в редакции работали только женщины) начиналась выясняловка отношений, кто-нибудь обязательно резюмировал: «Обе вы хороши!» Если сотрудница опаздывала и начинала объяснять причины, ей понимающе кивали: «Потому что Аннушка уже купила масло, и не только купила, но и разлила?» Сообщая подчиненным, что заметка получилась неудачной, главный всегда присовокуплял: «Вы не Достоевский». Особо храбрые сотрудницы в таких случаях бормотали под нос (или хотя бы произносили мысленно): «Ну, почем знать, почем знать!» И, само собой, как в любой редакции, в любом издательстве самым суровым приговором неудачному материалу был этот: «Рукописи не горят, а жаль!»
А на вопросы вроде Олиного: «Откуда ты знаешь?!» – отвечали четко: «Я специалист по черной магии!» Однако Лидия на сей раз отошла от штампов и горестно буркнула:
– Потому что меня тоже ограбили. В смысле, ту квартиру, которую я снимала.
Она не задумываясь употребила этот глагол в прошедшем времени, потому что прекрасно понимала: жить здесь она больше не будет. И Жанна не позволит, да и самой неохота.
В трубке раздался Олин вопль ужаса.
– А в редакции что-нибудь украли? –
спросила Лидия уныло, заранее тоскуя от неминуемой череды «оперативно-розыскных мероприятий», которые как начались вчера, так и конца-краю им не видно. И неведомо, чем они кончатся. Неужели и происшествие в редакции станут ей приписывать? Редакция ведь тоже в Советском районе находится – и Табунов вполне может влезть в это дело… «А вот интересно, если вас придут арестовывать?» – не могла она не отдать неизбежную дань Булгакову.– Да нет, из столов вывернуто все, как будто спешно искали что-то, только я не знаю, нашли или нет, – быстро говорила Оля. – Меня уборщица ни свет ни заря вызвала, я прибежала, но даже не знаю, звонить в полицию или нет. Главное, дверь не взломана, замок цел, понимаешь? То есть кто-то пришел, открыл своим ключом дверь, напакостил, а потом ушел.
Лидия нахмурилась. Ключи были у всех сотрудников. У нее тоже были…
– А Болотову сообщила? – спросила она.
– А Болотову не до нас, – вздохнула Оля.
– В каком смысле? – недоверчиво сказала Лидия.
Сущая чепуха – как это Василию Ивановичу не может быть дела до редакции, с которой он буквально пылинки сдувал?!
– Да его вчера Люлька укусил! – не то со слезами, не то со смехом сообщила Оля.
Бультерьер Люлька, нахальный террорист, благодаря Болотову был хорошо знаком всей редакции, потому что чуть не каждый день начинался с жалоб на него. Булька принадлежал соседу главного редактора и держал в страхе весь подъезд, в котором тот жил.
– Сильно? – испугалась Лидия.
– Да вроде нет, только за руку чуть цапнул, но ты понимаешь – уколы, перевязка, все такое… Словом, Василий Иванович сейчас в травмпункте. Ты приедешь?
– Оль, я пока не могу, – шепотом сообщила она. – тут такие дела… Мало того, что квартира ограблена, – вчера совершено одно убийство, и я с этим до сих пор развязаться не могу.
– Убийство! – возопила Оля. – Но ты же тут ни при чем?!
– При чем, при чем, – вздохнула Лидия. – Я тут главный фигурант, оказывается. Давай я тебе потом позвоню, ладно?
Она выключила телефон и услышала тихий смешок.
Смеялся Табунов. Вид у него был более чем довольный.
– При чем, говорите? – буквально промурлыкал он. – Я это еще вчера утверждал!
Месть оборотня
Баба Катя рассказывала, что в прежние времена в их местах водилось много оборотней. Откуда оборотни берутся? Ну, проклятый оборачивается после смерти, если душу его на небеса не принимают. Или бывает, что спит человек при полной луне, разинувши рот, лунный луч туда попадает – вот и готово дело, будешь ты оборотнем, в полнолуние волком сделаешься и завоешь на луну. Да по-разному случается! А в тех местах, где жила баба Катя, оборотни повелись все от одного человека. Как он сам оборотнем сделался, этого никто не знает!
Никто также не знал, отчего бегал он не на волчьих лапах, а на коровьих копытах. И таково же потомство его было. Ну, старики говорили, дескать, целые деревни были оборотнями, господские усадьбы тоже оборотнями полнились… Иные умели на ходу перекинуться через себя – и становились то человеком, то волком. А иные хранили в сундуках волчьи шкуры с головами, зубами да когтями. Накинет человек на себя такую шкуру – и мигом в волка превращается, и бежит горла драть безвинным путникам.