Личный секретарь для принца

Иллира шла следом за анлером и размышляла, почему ее величество не выдала ей никаких распоряжений насчет того, что можно, а чего нельзя говорить хозяевам пресветлого леса, хотя лично она до сих пор не заметила никакого света. Высоченные сосны, смыкавшие где-то в вышине пышные вершины, янтарные стволы и цветущий крохотными белыми цветочками густой, как шерсть пуховой овечки мох. Скорее всего, это пограничная зона, понаблюдав, как под ногами эльфа мгновенно закрываются цветочки, оставляя темные прогалинки следы, решила Илли, и невольно начала шагать за анлером след в след.

И снова вернулась мыслями к королеве, решая, просто упустила та возможность научить ее правильным действиям или специально не стала ничего говорить? Получалось, что скорее — второе, потому что в беспечность или рассеянность королевы Иллире не верилось совершенно. А раз специально, значит, ее величество считала, что невозможно предугадать, как поведут себя эльфы и не хотела навредить своими советами. Или знала что-то такое про их способности, что считала бесполезными или даже вредными всякие попытки их обмануть. Илли невольно коснулась ладошкой того места на груди, где у нее прятался под блузкой присланный ее величеством амулет и обреченно вздохнула, похоже, выкручиваться ей придется самой, и помогут ли в трудную минуту маг и королева, невозможно даже предсказать.

Светлая круглая поляна открылась за возникшими по обе стороны от дорожки густыми кустами довольно неожиданно, сначала начало резко светлеть и вдруг они оказались на слепящем с непривычки глаза просторе. Анлер Тинурвиель шагнул в сторону, открывая сеньорите широким жестом дорогу в это залитое встающим солнцем место, но девушка на несколько секунд замерла, давая глазам привыкнуть к этому буйству света.

И вскоре рассмотрела устроенный посреди полянки круглый бассейн, посреди которого били вверх струи живописного фонтана. И бассейн, и фонтан были выложены из крупных полудрагоценных камней желтого и оранжевого цвета, во все стороны отражающих полированными гранями солнечные лучи. Именно они и создавали ошеломляющее впечатление необычайной яркости и насыщенности этого места волшебным светом.

С другой стороны фонтана стояло посреди цветущей полянки несколько легких, плетенных из лозы кресел, и в них, внимательно наблюдая за гостями, сидело трое эльфов. Илли неторопливо пошла к ним вдоль бортика, любуясь по пути цветными переливами живых струй, нежными цветами и открывающимся видом на уходящую вдаль равнину, на которой среди кустов и трав привольно раскинулись кроны гигантских деревьев.

— Поставь тут уэллин и отойди, — не задав ни единого вопроса, приказал один из эльфов, казавшийся старше остальных синеглазый красавец, с длинными, по лопатки, белоснежными волосами.

Илли не стала спорить, поставила корзинку на стол и сделала три шага в сторону, считая что достаточно и этого. Однако эльф повелительным движением руки заставил девушку отойти еще дальше, к краю полянки. Отходила девушка неохотно, хоть и понимала, что именно за этим её сюда и привели, вернуть хозяевам выращенный ею плод. Но за годы работы в саду она как-то исподволь перестала считать растения просто корешками и вершками, узнала, что некоторые любят солнце а некоторые тень, некоторые легко уживаются со всеми, а некоторые любят только избранных соседей. И столько в этом было похожего на человеческое поведение, что постепенно девушка начала относиться к ним не то, чтобы с поклонением, а скорее, просто с пониманием. И теперь почти ощущала, что привыкший не расставаться с ней за последние дни уэллин начинает волноваться.

А эльфы тем временем отстегнули и отбросили верхнюю часть корзинки и с любопытством уставились на вытянувшийся в высоту плод, а на таящийся в нем росток, только чудом сдерживавшийся чтоб не вырваться на волю. Илли казалось, что она знает, в чем заключается это чудо, сколько раз, вглядываясь в бегущую навстречу дорогу, она умоляла своего миленького малыша потерпеть, пока они не доедут до леса.

Один их эльфов что-то уверенно сказал сородичам и указующим жестом протянул палец к верхушке непроклюнувшегося ростка. И в следующий момент по-женски ойкнул и уставился на палец, на котором медленно проступала алая бусинка.

А говорили, что у эльфов кровь голубая, — расстроено следя за возмущенными рожами блондинов, вздохнула Иллира, всё врали. Если уж у этих важных и напыщенных анлеров алая, стало быть, и у остальных тоже.

Вторым палец к уэллину протянул старший, но плод снова выдвинул иглы, хорошо хоть, синеглазый оказался ловчее своего приятеля и успел отдернуть руку. В следующие несколько минут эльфы всячески испытывали на уэллине разные методы воздействия, что-то шептали, махали руками и даже капали, но он злился все сильнее. Илли знала это точно по все усиливающемуся тяжелому запаху.

И наконец, когда один из эльфов попытался вытащить росток из миски магией, и даже чуть приподнял над его любимой посудиной, уэллин весь покрылся темной щетиной, как бежавший с каторги кандальник и волна тяжелого запаха накрыла поляну.

В несколько прыжков Иллира оказалась возле столика, сверкнула в эльфов ненавидящим взглядом и срывающимся от расстройства голосом рявкнула:

— Ну и долго вы еще будете над ним издеваться, мучители? Вы что не чувствуете, как ему больно и страшно? Давайте я сама отнесу… куда вы там его хотите посадить… только скажите мне, это корень, или росток лезет у него на макушке? — девушка бесстрашно протянула к уэллину руки, — иди ко мне, маленький, сейчас пойдем в хорошее место… там будет вода и солнышко… ну, успокоился? Смотри, это я.

Иглы, словно нехотя, ушли под кожицу, а едва девушка прикоснулась пальчиками к зеленому другу, исчез и запах. А вместо него в утреннем воздухе начал разливаться тонкий аромат ландышей.

— Ну, и куда идти? — Илли крепко прижала к себе уэллин, и, роняя на него слезы, непримиримо уставилась на эльфов.

Но все они смотрели мимо нее и Иллира, не выдержав гложущего душу любопытства, опасливо оглянулась.

Возле куста словно проступала из тумана одетая в белоснежную накидку фигура эльфа, и вот этот точно был намного старше и важнее всех остальных. В его глазах, цвета вылинявших колокольчиков, цвела усталая мудрость, а на губах играла разочарованная улыбка.

— Нет, — сказал он коротко, — даже в седьмом поколении нет. Но аура странная… магов у неё не было в родне?

— У неё была магиней мать, — доложил магистр, — однако погибла вместе с мужем при пожаре, когда Иллире было девять лет. И у самой Иллиры тогда нашли способности… но через четыре года, после болезни, они исчезли.

— Сними все украшения и амулеты, знак духа тоже, — приказал верховный анлер, как начала, наконец, догадываться Иллира, — и уэллин тоже поставь. Он еще немного подождет.

Уэллин ответил на это заявление слабым дуновением аромата, и Илли пришлось подчиниться. Девушка сняла с шеи и положила на стол знак светлого духа и амулет и несчастно уставилась на эльфа, страдая от того, что только зря тратит свое и его время. Способностей у нее не было, да и быть не могло.

Несколько минут эльф рассматривал девушку, полузакрыв глаза и Иллира терпеливо молчала, понимая что ее просвечивают сейчас магическим зрением, от которого не могут укрыться даже те вещи, каких она сама о себе может не знать. Затем эльф распахнул усталые колокольчики и махнул рукой.