Личный враг императора

Я узнал новости одним из первых от деда Федора, который не посчитал ниже своего достоинства лично мне позвонить и об этом сообщить. А я… Ну а что я? В этот день у меня по плану занятия на полигоне и, решив пока не забивать голову лишними мыслями, я прибыл к Фоксу, доложил о готовности и приступил к тренировкам под его чутким руководством. Все упражнения давно знакомы. Поэтому, бегая по полосе препятствий, стреляя из различных видов оружия, метая ножи и вступая в учебные схватки с лучшими бойцами клана, я делал, что должен, на автомате. Без огонька, не прилагая сверхусилий. И Фокс это заметил, отчитал меня, как мальчишку, кем я для него, в общем-то, и являлся, а затем заявил, что все равно заставит меня выкладываться на двести процентов. На что я только покивал и не стал с ним спорить. Ведь это бесполезно и лишь еще сильнее его распалит. А когда Фокс закончил, я отправился в душ.

Водные процедуры помогли прийти в себя после тренинга, и я отправился на обед. Вот только до своего дома не добрался. Очередной звонок, в этот раз от отца, и приказ немедленно явиться на Совет клана, который уже начинается в Форте.

Чертыхнувшись, я отправился в наш укрепрайон. Когда добрался, гвардейцы подсказали, куда идти, и я спустился в Оперативный зал на первом подземном уровне, где проводились лекции для личного состава клановой дружины, а командиры подразделений проходили инструктаж перед проведением боевых операций. Все скромно и функционально. Есть небольшая трибуна и ряды с креслами, которые сейчас занимали мои кровные родственники в количестве пятидесяти человек. Впереди старшее поколение, взрослые дети патриарха, а за ними младшие, то есть внуки и правнуки, которые уже доказали свою самостоятельность.

Когда я появился, занимающий место лектора Максим Петрович уже рассказывал об итогах своих переговоров с императором. На меня никто не обратил внимания, и я тихо присел в заднем ряду, а потом прислушался к словам главы клана.

— Таким образом, — говорил патриарх, — истинные виновники пойманы и будут наказаны. Именно Поляницкие с сообщниками виновны в гибели Артема и Антонины. Поэтому глава рода Поляницких уже сегодня будет доставлен в Раздорскую и окажется в темнице, где пройдет семь кругов ада и будет молить о смерти. А с остальными разберется император и никто не избежит справедливого возмездия, мне это гарантировали.

Кроме того, Анатолий Павлович признал, что был не прав, и готов возместить все наши потери, а так же загладить свою вину перед нашим родом, дабы в полной мере восстановить прежние отношения. Разумеется, нам вернут угнанный самолет с лекарственными травами. А еще наш клан получит материальное возмещение убытков в размере десяти миллионов рублей, освобождение от налогов на три года, два месторождения цементного сырья в Ростовской области, Таганрогский морской торговый порт и телекоммуникационную компанию «ВиртСистемы».

Мы, кстати, тоже пойдем навстречу Рюриковичам, и я уже отдал приказ выпустить бояр Тайного приказа, которых мы удерживали у себя.

Еще раз хочу обратить ваше внимание, родичи, что всем нам следует придерживаться общей линии поведения. Никакого конфликта с императорским родом у нас не было, а имели место интриги некоторых чиновников и сотрудников Тайного приказа, которые проявили чрезмерное рвение и самоуправство. За что все они лишились своих постов, званий и привилегий, а некоторые и боярства. Кто бы ни спрашивал, мы отвечаем именно так. А кто будет упорствовать и настаивать на развернутом ответе, с упоминанием конкретных фамилий и примеров, того отправляйте ко мне. А уже я, так и быть, проведу с ними разъяснительную беседу.

Патриарх усмехнулся и продолжил:

— Теперь, что касательно враждебных нам родов. Данный конфликт выявил всех, кто точил на нас зубы. Так что война с ними продолжается, но выходит на новый уровень с официальным объявлением претензий в Дворянской Ассамблее. Всего таких родов восемь: Алиевы, Шершины, Камоловы, Сивенко, Чалаевы, Михасевы, Мартыненко и Бероевы. Для нас они опасны только все вместе. Значит, будем бить противников по отдельности, и уверен, что окончательно мы подавим их за пару недель. Полностью никого уничтожать не планируется. Хортовы не живодеры и на этом настаивал император. Цель — максимально ослабить противников и взять контрибуцию. Однако, если кто-то упрется, тогда выбиваем всех, до кого сможем дотянуться и кто представляет опасность, а потом ослабевшими семьями займутся шакалы.

На этом, дорогие родичи, мой доклад окончен. Все свободны.

Негромко обсуждая услышанное, Хортовы стали покидать Оперативный зал, а я остался. В основном потому, что в душе у меня столкнулись противоречивые чувства, а еще я надеялся поговорить с патриархом. И когда помещение опустело, хотел подойти к нему, но он сам направился ко мне и присел рядом. После чего, блаженно вытянув вперед ноги, он сказал:

— Все закончилось, Вальдер. Теперь можно жить, как раньше. Мы уцелели и впереди для нашего клана, наверное, не самые плохие времена. Лично я, этим доволен и результат меня устраивает. А тебя?

— Нет, — покачал я головой.

— Почему?

— Пойми меня правильно, дед. Я рад, что клан выжил и найден истинный враг, который получит заслуженное наказание. Я доволен, что никому из наших родичей теперь не надо бояться имперских убийц и спецназовцев. Я вижу, что Веденеев не поскупился, и мы получили щедрые откупные, которые укрепят наш род и весь клан. Вроде бы все в порядке и ты прав, эту страницу истории можно переворачивать. Вот только пойми и меня. Я тринадцать лет был изгоем. Одиночкой, чьи близкие были уничтожены по приказу императора. Поэтому ненависть к нему впиталась в мою кровь. Она стала частью меня. Подпитывала, когда я подыхал от ран или испытывал голод. В самые трудные свои времена, я вспоминал о павшем клане, о погибших сестрах и братьях, думал про всех, кого знал и потерял, а потом вспоминал лицо старого Веденеева с парадного портрета, стискивал зубы и говорил себе, что не могу умереть, пока жив этот гад. Понимаю, что обстоятельства изменились, и ты поступил так, как лучше для нашего клана. Разум признает, что это правильно и целесообразно. Однако душа не принимает. Накопившаяся в моей душе лютая злость, никуда исчезла, а память подкидывает картинки из прошлого. Как правило, самые плохие воспоминания. Охоту имперских карателей за мной, смерть людей, которые находились рядом, и скитания по глухим местам России. Так что мир, который ты заключил, для меня ничего не меняет. Пока жив Анатолий Веденеев, а его потомки при власти, я личный враг императора.

— И что ты намерен делать? — нахмурившись, спросил патриарх.

— Я должен стать сильнее. Уверен, ты меня не поддержишь и постараешься сохранять мир так долго, насколько это возможно. И я не стану при встрече с императором, если нас сведет судьба, сжигать его мощью своего истока. Нет, я поступлю иначе. Дождусь того времени, когда смогу уничтожить всю эту семейку одним махом, и сделаю то, что не сделал ты. Веденеевы умрут и только тогда эта история для меня закончится. Не знаю, сколько мне понадобится времени на реализацию своих планов. Десять лет, двадцать или сто. Неважно. Мой враг до сих пор жив и пока он коптит небо, полного покоя я обрету.

— Да ты суров, Вальдер. Хотя я тебя понимаю. Насколько это возможно. И отговаривать тебя не стану. Однако запомни — ни в коем случае не подставляй клан. Я дал императору слово, что пока он с нами честен, мы первыми не ударим.

— Вот-вот, — невесело усмехнулся я.

— К чему ты это сказал?

— К тому, дед, что именно на верности своему слову тебя поймали в прошлый раз. И сейчас, несмотря на нарушенные клятвы, Веденеев откупился, а попутно снова обвел тебя вокруг пальца и обязал дать обещание, которому ты станешь следовать.

Я заметил, как патриарх крепко сжал подлокотник кресла и приготовился к тому, что сейчас меня станут воспитывать, а возможно, даже немного побьют. В воспитательных целях, так сказать. Однако обошлось. Максим Петрович унял свой гнев и кивнул:

— В твоих словах есть резон, внук. Но ты слишком категоричен и в тебе еще много юношеского максимализма. Не успели тебя до конца правильно воспитать. Да и пережил ты, действительно, такие события, что и врагу не пожелаешь. Главное — держи себя в руках и время тебя вылечит.