Лицо ее закройте

– Да. Думаю, что мог.

– Вы наверняка знаете, мог или не мог, господин Макси?

– Да, мог. Вы, верно, заметили в двери два тяжелых внутренних засова и врезной замок. Где-то есть ключи, думаю. Мама, должно быть, знает, где они. Обычно днем мы дверь держим незапертой, а на ночь задвигаем засов. Зимой почти всегда дверь на засове, ею мы не пользуемся. В кухню можно попасть через другой вход. Мы не очень-то волнуемся насчет запоров, здесь никог­да ничего не происходило. А если даже и запремся на все замки, это от грабителя нас не спасет. Можно проникнуть в балконную дверь гостиной, ничего не стоит. Мы, ко­нечно, запираем окна и дверь, но выда­вить стекло – проще простого. Признать­ся, никогда не задавались вопросом, мож­но к нам влезть или нет.

– А вдобавок к этой постоянно откры­той двери в старых конюшнях очень удоб­ная стремянка?

Стивен Макси слегка пожал плечами:

– Ну надо же ее где-то держать. Не за­пирать же стремянки только оттого, что кому-то может взбрести в голову воспользовать­ся ими, чтобы забраться в дом.

– У нас нет пока доказательств, что кто-то ею воспользовался. Меня по-прежнему интересует эта дверь. Готовы ли вы покля­сться, что она была не заперта, когда вы вернулись от Боукока?

– Конечно. В противном случае я не смог бы попасть домой.

Далглиш быстро произнес:

– Вы понимаете важность показания, когда именно вы пришли домой и задви­нули на двери засов?

– Конечно.

– Я намерен еще раз задать вам вопрос: в какое время вы задвинули засов на две­ри? Советую тщательно обдумать ваш от­вет.

Стивен Макси посмотрел ему прямо в глаза и ответил небрежно:

– В двенадцать часов тридцать три ми­нуты – по моим часам. Я не мог заснуть и в двенадцать тридцать вдруг вспомнил, что не запер дверь. Я встал с постели, пошел и закрыл ее. Я никого не видел, ничего не слышал и сразу же вернулся к себе. Ко­нечно, я растяпа, но ведь нет закона, по которому можно привлечь к ответственно­сти человека за то, что он забыл запереть дверь. Или есть?

– Итак, в двенадцать часов тридцать три минуты вы заперли южную дверь?

– Да, – с готовностью ответил Сти­вен Макси. – В тридцать три минуты по­полуночи.

4

В Кэтрин Бауэрз Далглиш нашел сви­детеля, о котором мечтает каждый поли­цейский, – спокойная, старательная, уве­ренная в себе. Она вошла – воплощение выдержки и самообладания, – не выка­зывая никаких признаков ни нервознос­ти, ни горя. Она не понравилась Далгли­шу. Он знал, что весьма склонен к подоб­ной субъективной неприязни, и потому-то давным-давно научился одновременно скрывать подобные эмоции и не пренеб­регать ими. Но он не ошибся, заподоз­рив в ней внимательного наблюдателя. Она отлично подмечала реакции людей, так же как их поступки. Именно Кэтрин Бауэрз сообщила Далглишу, в какой ужас повергли слова Салли семейство Макси, как она тор­жествующе смеялась, сообщив свою но­вость, и какой неожиданный эффект имели слова, брошенные ею мисс Лидделл, на эту почтенную особу. Мисс Бауэрз отлично подготовилась к вопросам, касающим­ся лично ее.

– Естественно, когда Салли сообщила нам свою новость, для всех нас это было ужасным ударом, но догадываюсь, как это могло случиться. Я не знаю человека доб­рее доктора Макси. У него слишком раз­вито чувство социального долга, я всегда ему говорила, а девчонка воспользовалась этим. Я уверена, не любил он ее по-на­стоящему. Никогда не признавался о сво­ем чувстве мне, уж кому-кому, а мне пер­вой бы сказал. Если бы они в самом деле полюбили друг друга, он бы доверился мне, я бы поняла его и отпустила.

– Вы хотите сказать, что вы были по­молвлены?

Далглишу стоило труда подавить свое удив­ление. Не хватало еще одной невесты – дело принимало просто фантастический оборот.

– Не совсем помолвлены, инспектор.

У нас не было колец, ну, и прочего. Но мы были очень близкими друзьями, при­чем так давно, что это как бы само собой подразумевалось… Думаю, уместно сказать, между нами было некое молчаливое сог­лашение. Но конкретных планов не было. Доктору Макси предстояло еще очень мно­го сделать для своей карьеры, прежде чем он мог позволить себе думать о женитьбе. И нельзя было забывать, что отец его тя­жело болен.

– Итак, фактически вы не были помол­влены и о женитьбе речь не шла?

Вопрос был поставлен в лоб, Кэтрин ог­раничилась легкой самоуверенной улыбкой, означавшей, что это был вопрос времени.

– Когда вы приехали в Мартингейл на этот уик-энд, что-нибудь бросилось вам в глаза?

– Я приехала в пятницу поздно вече­ром. Прямо к ужину. Доктор Макси еще позднее приехал, мистер Херн только в субботу утром, так что ужинали миссис Макси, Дебора и я. Мне показалось, что они чем-то обеспокоены. Не хотелось го­ворить об этом, но боюсь, Салли Джапп была интриганкой. Она прислуживала нам, и мне совсем не понравилась ее манера поведения.

Далглиш продолжал расспрашивать Кэт­рин, «манера поведения» Салли, насколь­ко он мог заключить, сводилась к тому, что она чуть вскидывала голову, когда Дебора говорила с ней, и не называла миссис Макси «мэм». Но он счел это показание Кэтрин стоящим внимания. Похоже, что миссис Макси и ее дочь все время думали об опас­ности, нависшей над ними.

Он изменил направление беседы и не­заметно подвел ее к событиям, происшед­шим в воскресенье утром. Теперь она рас­сказала, как проснулась с головной болью после тяжелой ночи и отправилась на по­иски аспирина. Миссис Макси предложи­ла ей самой поискать лекарство. Именно тогда она и заметила маленький флакон со снотворным. Сначала она решила, что это аспирин, но быстро поняла, что таблетки слишком маленькие и другого цвета. К тому же пузырек был с этикеткой. Она не об­ратила внимания, сколько таблеток там было, но она была абсолютно уверена, что в семь утра он был в аптечке, и точно так же в том, что, когда она со Стивеном Макси стала его искать, после того, как было обнару­жено тело Салли Джапп, его там не было В аптечке лежало только снотворное в не­распечатанной упаковке.

Далглиш попросил ее описать, как было обнаружено тело убитой, и, к его удивле­нию, Кэтрин нарисовала весьма красочную картину.

– Когда Марта пришла и сказала мис­сис Макси, что Салли не встала, мы по­началу подумали, что она снова проспала. Потом Марта вернулась и сказала, что дверь заперта, а Джимми плачет, и мы пошли выяснить, что же случилось. Сомневаться не приходилось – дверь была на задвижке. Вы уже знаете, что доктор Макси и мис­тер Херн попали в комнату через окно, и я услышала, как один из них отодвинул за­движку. Думаю, мистер Херн открыл ее, потому что он пустил нас. Стивен стоял у постели и смотрел на Салли. Херн сказал: «Боюсь, она мертва». Кто-то вскрикнул. По-моему, Марта, но я не оглядывалась. Я сказала: «Не может быть! Она была в полном здравии вчера вечером!» Мы подошли к по­стели, Стивен стянул простыню с лица. Она прикрывала ее подбородок; Салли так аккуратно была закрыта простынкой, буд­то ее кто-то заботливо подоткнул на ночь. Мы увидали отметины у нее на шее и по­няли, что произошло. Миссис Макси на минуту закрыла глаза. Я решила, что она теряет сознание, и подошла к ней. Но она удержалась на ногах, сделала шаг к крова­ти и схватилась за спинку.

Она так сильно дрожала, что даже кро­вать закачалась. Это односпальная постель, как вы, безусловно, заметили; миссис Макси дрожала, тело на кровати стало потихонь­ку качаться. Стивен сказал очень громко: «Лицо ее закройте»(Слова Фердинанда, героя драмы Джона Веб­стера (1580 – 1625)

«Герцогиня Малфийская»:

Лицо ее закройте, мои глаза ослепнуть могут –

Столь юной умерла она…

Босола

Не думаю. Несчастие ее,

Что прожила она так долго.), но Херн сказал ему, что не следует ничего трогать до прихода полиции. Херн был самым спокойным среди нас, думаю, он немало повидал убийств, вот и привык.

Он скорее был заинтриго­ван, чем испуган. Он наклонился к Сал­ли, приоткрыть ее веко. Стивен грубо ска­зал: «Можете не беспокоиться, Херн. Она мертва». Херн ответил: «Я не о том. Меня интересует, почему она не сопротивлялась». Потом он обмакнул мизинец в кружку с какао, стоявшую на столике возле кровати. Она была наполовину пустой, жидкость подер­нулась пленкой. Пленка прилипла к паль­цу, и он соскреб ее о край кружки, преж­де чем положить палец в рот. Мы смотре­ли на него, словно он показывал нам фо­кусы. Мне показалось, что миссис Макси смотрела – да, с надеждой. Прямо как ре­бенок на празднике. Стивен спросил: «Ну что там?» Херн пожал плечами и ответил: «Лаборант скажет. Думаю, ей дали нарко­тик». После этого Дебора задышала, словно рыба на песке, и поплелась к дверям. Она побледнела как полотно, стало ясно, что ее тошнит. Я рванулась было к ней, но Херн сказал довольно резко: «Не волнуйтесь. Пре­доставьте ее мне». Он вывел ее из комна­ты, и они пошли в ванную для прислуги рядом с комнатой Салли. Дебора меня ничуть не удивила. Я ждала, что она даст такую реакцию. В комнате остались миссис Макси и Стивен. Я предложила миссис Макси найти ключ, чтобы закрыть комнату, а она отве­тила: «Конечно. Верно, так полагается. И кажется, мы должны позвонить в поли­цию. Самый хороший аппарат в гардероб­ной». Она, думаю, хотела сказать, что оттуда говорить удобнее. Помню, я подумала: «Если мы позвоним из гардеробной, прислуга не станет подслушивать», позабыв, что «прислуга» – это Салли, а Салли больше ни­когда ничего не подслушает.