Лидия

Космические корабли.

— Вон там! — сказала Лида, показав куда-то рукой. — Это и есть Горки.

— Сколько кораблей! — сказал я. — Что за корабли, интересно?

— Военные… — прошептала Лида.

— Военные?

Лида пожала плечами.

— Откуда их столько вообще?

— На самом деле я не знаю. Но с этого космодрома иногда запускают военные корабли. Так что всё может быть.

Мы стояли рядом. Было холодно, и Лида куталась в своё тёмно-бордовое пальто, а я не решался даже обнять её за плечо.

— Значит, ты родилась в день солнечного затмения, — сказал я.

— Это неправда. Просто так вспомнилось. Я же тебе говорила, — Лида зябко передёрнула плечами, — не бери в голову.

— Ладно, — согласился я.

Несколько минут мы стояли, глядя на горящие на солнце корабли. Потом Лида подняла воротник пальто, засунула руки поглубже в карманы и, перешагнув через канавку, разделявшую обочину дороги и безжизненный пустырь, взглянула на меня.

— Ну, — сказала она, — пошли?

Я даже не стал спрашивать, куда.

Мы успели сделать лишь несколько шагов по направлению к космодрому, когда всё вокруг нас затряслось, и откуда-то снизу, из-под земли, донёсся гулкий громовой раскат.

Лида зажала уши.

— Смотри! — крикнула она.

Одна их шахт впереди вспыхнула, и её тут же накрыло облако чёрного огня. Грохот усиливался — казалось, что земля под нашими ногами вот-вот расколется из-за сдвига тектонических плит. Я уже начал бояться, что лопнут мои барабанные перепонки, когда шум вдруг прекратился, на мгновение нас накрыла удушающая тишина, а потом послышался далёкий раскатистый рокот — из шахты выстрелил столб огня, и похожая на пирамиду ракета взвилась в бледное осеннее небо, оставляя после себя длинный хвост тяжёлого дыма.

Ветер доносил до нас запах гари.

— Это… удивительно… — прошептал я.

В ушах у меня звенело от шума. Я был уверен, что Лида меня не слышит. Однако она повернулась и крикнула — громко, как контуженная — сбиваясь и нервно дыша:

— Это и есть то… — На секунду её заглушил новый раскат. — …чего, ты остался!

Газовый след от первой ракеты ещё таял в воздухе, когда из соседней шахты взвилась вторая — а за ней ещё одна и ещё. Голова моя разболелась от грохота и рёва, а от тяжёлой и едкой вони начинало тошнить, однако я рассмеялся.

Лида удивлённо взглянула на меня.

Я подошёл к ней.

— Это удивительно, — повторил я.

— Что? — крикнула Лида.

Она всё ещё зажимала уши руками.

— Я люблю тебя, — сказал я и обнял её, прижав к себе так, словно мы виделись последние секунды в жизни.

Над нами с рёвом поднималось в небо очередная ракета. Лида замерла от удивления — её как будто парализовало. Она по-прежнему прижимала к ушам ладони, защищаясь от шума, глядя на меня невидящими глазами.

Я поцеловал её.

Где-то вдалеке, на границе моего зрения, раздалась ещё одна вспышка. На секунду Лида ответила на мой поцелуй, её язык скользнул по моим губам, она судорожно вздохнула, тело её стало мягким, податливым, подчиняясь моим рукам, но потом она вдруг дёрнулась, словно её ударило током, и плотно сжала губы.

Лида попыталась оттолкнуть меня, но я не отпускал.

Земля под нами тряслась.

— Нет! — прохрипела Лида, отворачиваясь.

Я целовал её в щеку, в шею, по-прежнему прижимая к себе.

— Не надо!

Лида вырвалась. Она стояла, отвернувшись, прикрывая лицо рукой. Ветер разносил по бесцветному небу тяжёлые облака отработанного газа. Лида вытерла губы рукавом пальто.

— Не смей! — прошипела она.

— Я люблю тебя, — сказал я.

— Нет! — Глаза у неё сверкнули. — Ты сделал свой выбор! Ты…

Она готова была заплакать.

— Но… — дрожащим голосом сказал я.

Я сделал лишь шаг по направлению к ней, но она тут же попятилась от меня, запустив правую руку в карман.

— Но, Лида… — прошептал я, едва сдерживая слёзы. — Я…

46

Я ничего не ел уже очень долго — наверное, несколько дней. Вокруг унитаза валялось несколько пакетов с суспензией; последний я даже не открывал. Голода я не чувствовал, однако колени у меня подгибались, стоило мне лишь несколько минут постоять посреди комнаты.

Большую часть времени я сидел на кровати или в тёмном углу.

Свет по-прежнему слепил глаза. Таис больше не приходила ко мне, чтобы сделать свои болезненные уколы, дребезжащий голос с потолка не давал мне бессмысленных указаний, и лишь по-прежнему невозмутимо светился красный глазок камеры у двери.

Когда очередной пакет с суспензией вылетел из люка и шлёпнулся на пол неподалёку от меня, я даже не шелохнулся. Я сидел на металлическом полу, уже не чувствуя холода, и безразлично смотрел на белый пакет, помявшийся с одного края от сильного удара. Глаза болели от света, всё вокруг затягивала дрожащая серая рябь, как перед обмороком, и белый пакет, попав в слепое пятно, медленно растворялся в пропитанном хлором воздухе.

— Встаньте! — прозвучал синтетический голос.

Я продолжал сидеть.

— Поднимитесь на ноги!

Я прикрыл ладонью глаза, а потом посмотрел, щурясь, в пустой сверкающий потолок и усмехнулся.

— Вам нужно поесть, — сказал срывающийся на нервный звон голос. — Пожалуйста.

— Таис? — спросил я. — Таис, если это ты…

Я попробовал подняться, упираясь о горящую стену, но рука моя соскользнула, и я осел на пол.

— Если это ты… — сказал я. — Я же говорил тебе — я больше не буду жрать это дерьмо. У меня от него… несварение желудка.

— Встаньте с пола! — рявкнул голос. — Сядьте на постель!

— Мне кажется, у меня уже нет сил, чтобы подняться, — сказал я. — Наверное, это потому, что я давно не ел.

Я хотел рассмеяться, но вместо этого закашлялся и согнулся, как от удушья, прижимая руки к груди.

Белый пакет на несколько секунд вновь появился на полу.

Под потолком что-то зазвенело, и голос замолк, сдавшись.

— Темнота… — прошептал я, с трудом сдерживая кашель. — Если ты меня ещё слышишь, Таис, то всё, что мне сейчас нужно — это…