Лиходеи с Мертвых болот

«Так, — отметил про себя Роман. — Послезавтра заморские купцы отбыть решили. Надо бы разузнать, стоит ли ими заняться…».

Тут к его столу подошел хромоногий, сутулый лысоватый мужичок с длинными волосатыми руками, крючковатым носом на круглом лице и с жиденькой бороденкой. Это и был Хромой Иосиф — хозяин кабака. Личностью он с первого взгляда выглядел жалкой и ущербной, достойной лишь презрения и жалости. Трудно было представить, что Иосиф способен на что-то путное. Но на деле субъект этот отличался хитростью и в душе был глубоко порочен.

— Мир тебе, добрый человек, — неожиданно густым и сочным басом произнес Иосиф, теребя в руках какой-то предмет, завернутый в холстину.

— И тебе, — снисходительно кивнул Роман.

— Пошли ко мне, поворкуем, — предложил хозяин.

— Не надо. Здесь поговорим. Скоты эти перепившиеся все равно ничего не слышат, — махнул рукой атаман.

— И то верно. Слышно, пощипали курей твоих хорошо. В городе только о том и разговору… — осторожно начал Иосиф.

— Пощипали. Засадные стрельцы городовые в деревне ждали. Ничего, теперь моя братва умнее станет, — нахмурился Роман.

— А откуда стрельцы про вас узнали? Как догадались засаду учредить? — спросил кабатчик.

— Хитер губной староста. Кто-то из братвы ему напел, — недовольно покрутил носом атаман.

— И кто это такой? — наигранно бодро осведомился хозяин, но чувствовалось, что он не в шутку обеспокоен.

— Сие мне не ведомо, — зевнув и отхлебнув вина, скучающе произнес Роман. — Кто угодно может змеем этим оказаться. Возможно, и ты, Иосиф.

— Почему ж это я?.. — испугался тот.

— Да ты же знал, что братва в сельцо собиралась. Помню, Убивец тебе об этом самолично рассказывал.

— Не, не говорил ничего… Ну, кажется, не говорил… — юлил Иосиф.

— Говорил, я знаю. Ежели выгода тебе будет или хвост задымится, то ты отца родного продашь. Продашь ведь?

— Да как можно? Что ты, отец родной?..

— Продашь. Так что, может, ты и есть тот иуда искариотский… Ну, чего погрустнел, брат? Я пока тебя в том не виню. Когда винить стану — ох, худо тебе придется. Хоть и дорог ты мне, Иосиф, но в кипящем котле я тебя все же сварю, прямо заживо. А иначе нельзя, ибо атаман я справедливый… Ну, ладно, чего без толку языком молоть. Узнал что?

— Узнал. Вроде у купца Егория имеется…

— А ежели и там не та?

— Тогда дальше искать буду.

— Будешь, куда ж тебе деваться.

— Хоть бы объяснил, на что она тебе, штуковина эта. Я бы, можа, лучше искать стал, коль знал бы.

— Ничего тебе интересного в ней нет. Тебе лишь бы деньга шла да брюхо сыто было. Куда тебе о высоких порывах душевных размышлять! — ухмыльнулся Роман.

— Так ты для души ее ищешь? Наши души скоро черти в ад утащат, — вздохнул кабатчик.

— Это твою, Иосиф, утащат, поскольку она у тебя черна и бесстыдна. А я после убийства не забываю Богу свечку за безвинно убиенных поставить и на храм пожертвовать. А книга та святая мне нужна, чтоб лучше грехи замаливать.

Роман посмотрел в хитрые глаза Хромого Иосифа и, взяв его крепко за запястье, сурово произнес:

— Запомни, тебе та книга без надобности. Куда ее приспособить — не додумаешься. А я, если узнаю, что ты недостаточно усерден в поисках или решил сам к рукам прибрать сё, так… В общем, котел кипящий тебе избавлением покажется.

Иосиф через силу улыбнулся. Его испугало, каким тоном были сказаны эти слова. На что атаману та святая книга — он, как ни ломал голову, представить себе не мог. Что не молиться — это точно, ибо, похоже, разбойник давно с Богом порвал и черту душу свою продал. Одно усвоил Иосиф, нужна эта книга Роману, очень нужна. Ведь на какой дом кабатчик ни укажет, где такая книга может быть — тут же его уже разграбили. Двоих купцов за это жизни лишили. Видать, тайна какая-то жгучая в этой книге сокрыта, и даже несмотря на нешуточные угрозы, разузнать ту тайну хотелось кабатчику жутко. Ведь любая тайна с деньгой связана, а иначе зачем она нужна?

— Нужную тебе книгу я и дальше искать стану, а пока глянь на то, что я нашел, — захотел оставить за собой последнее слово Хромой Иосиф. — В этой холстине какие-то старинные каракули нарисованы… Глянь, может, на что тебе и сгодятся…

— Откуда это у тебя? — спросил атаман.

— Мне это оставил в счет долга один проторговавшийся купец, прибывший из земли Литовской, — ответил кабатчик, передавая сверток атаману.

— Посмотрю на досуге, разберусь, — пообещал атаман, пряча холст со скрученными в трубочку листами за пазуху.

В углу кабака давно уже пьянствовала веселая ватага. Морды там были — не приведи Господи. Именно такими рисует обычно обывательское воображение отъявленных головорезов. От ватаги отделился толстый, одноухий мужик. Зубов передних у него не было, а потому, когда громко объяснял что-то своим приятелям, он брызгал на них слюной, а те, видимо, боясь его, ничего не говорили против и лишь незаметно утирались. Одноухий был пьян и противен.

— Налей-ка, колченогий, — наклонился он над Иосифом.

Кабатчик отшатнулся к стене.

— Хочу еще доброго вина.

— Будут деньги — будет тебе и доброе вино.

— Я ж тебе уже все монеты отдал. Говорю — налей.

— Брось, Ивашка, — махнул рукой один из его приятелей. — Иди сюда, мы тебе нальем.

— He-а, я хочу… Я хочу, чтобы он мне налил! — одноухий ткнул пальцем в атамана.

— Что?! — приподнял брови атаман.

— Налей, купчина. Должен же ты с простым людом делиться.

— А чего, и правда, — крикнули из ватаги. — Наливай, не все тебе с нас три шкуры драть!

Идея выпить за чужой счет, похоже, пришлась по душе дружкам одноухого. Роман опытным взором сразу определил, что представляли собой эти люди. Сброд, бродяги, шатающиеся по городам и весям, пошаливающие втихую на дорогах, озабоченные одним — раздобыть чарку или деньги на пропой. В стае, особенно пьяные, такие смертельно опасны, жестоки и ждать от них можно всего. Раньше никого из них атаман не встречал, но оно и не удивительно — вон сколько их брата развелось, всех не узнаешь. Да к тому же и не обязательно было Роману знать всякую мелочь, которую и к делу серьезному не приспособишь.