Лихолетье

Дорога отыскалась быстро. Довольный собой, он зашагал, надеясь найти хотя бы временное пристанище. Так к вечеру беглец вышел к жилью.

Весь была большой. Все бы ничего, да боярская усадьба грозно стояла невдалеке. «Раз боярин себе такие хоромы отстроил – знать, бывает частенько, в таком месте подмоги не жди, – с досадой подумал Тереша, – и куда токмо спешил». Но усталость валила с ног. Кое-как добравшись до речных кустов, он устроился в густых камышах недалеко от воды и забылся голодным сном.

Разбудил его девичий хохот и плеск воды. Солнце уже почти скрылось за макушками ближнего леса. Поначалу насторожившись, беглец хотел дать деру, да, протерев очи, обомлел.

Здешние бабы и девки, возвращавшиеся, видно, с сенокоса, решили искупаться после жаркого дня. От такого разве сразу убежишь… Сарафаны и грабли валялись тут же, на берегу. В лучах заходящего солнца их тела искрились от летящих брызг. Только когда одна из девиц выскочила из воды невдалеке от Тереши, он, устыдившись, стал отползать в сторону. Затем поднялся и пошел, неловко наступив ногой на сухую ветку.

Однако тихо уйти ему не удалось. Не прошел он в полный рост и дюжины саженей, как столкнулся нос к носу с парубком ростом не выше его. Парень появился неожиданно. Так, что Тереша, не успев опомниться, уже лежал придавленный к земле.

Нежданная встреча

Андрейка крепко держал Терешу за руки. И ладно, что держал. Тот только и думал, как достать из-за онучи нож да пырнуть обидчика.

– Ты пошто по кустам прячешься? Озоруешь… – рычал он.

– Не твоя печаль, – прохрипел Тереша, – набросился сзади – тоже мне богатырь. Ты челом к челу сойдись, тогда увидим, кто ты есть.

Парень вдруг отпустил его и поднялся на ноги.

– Вставай. Сойдемся, как положено.

Тут беглец разглядел своего обидчика. Крепко сбитый голубоглазый парубок не старше его самого смотрел на него открыто, без злобы.

Не ждавший такого ответа Тереша даже забыл про нож, который теперь мог свободно выхватить.

А когда увидел, что тот скинул с себя рубаху, младая удаль заговорила в нем. Не захотел он уступать этому сытому незнакомцу. Так и схватились бороться.

Неслаб был Тереша, но одолеть парубка силенок не хватило. Снова оказался придавленным к земле.

– Твоя взяла, – вполголоса признал он. И скорее с досады взял да и выложил все начистоту: – Беглый я, иду, куда глаза глядят. Ищу, где люди добрей. – Тереша зло поглядывал на Андрейку. Тот же, наоборот, смотрел по-доброму.

– Чего натворил-то, что бежать пришлось?

– Тиуну боярскому бока обломал… Мироеду проклятому… Бог миловал, не довел до греха.

– И то ладно, – Андрейка отпустил Терешу. Поднимаясь на ноги, огляделся по сторонам. – А как звать тебя, странничек?

– Терешей кличут.

– Доброе имя… Давай-ко, Тереша, побыстрей уходи, как бы бабье царство чего не прослышало.

От неожиданности Тереша слегка опешил, а потом подхватил свою рубаху и пустился прочь.

Андрейка не двигаясь смотрел ему вслед и думал: «Этот лиха в себе не носит, хоть и беглый. Да пусть идет с богом».

Однако парубок еще раз оглянулся через плечо. Не увидел ли кто, не ровен час. Нет. Все тихо. Со стороны реки все так же доносился девичий визг.

И заныло вдруг сердце старой болью… Достал он из сапога костяной гребень, украшенный цветными бусинками, завернутый в тряпицу, постоял и, размахнувшись, швырнул в осоку.

Засоха

За общей радостью лишь один человек не мог быть доволен приездом хозяина. Здешний тиун Засоха, хотя с виду и не показывал своей досады, опасался боярина. Свой суровый нрав тот выставлял на ратном поле, а перед смердами да холопами держался ровно, народ не обдирал. Даже своими угодьями разрешал пользоваться. На реке его знамен [47] и вовсе не было. Засоха же, давно почуяв свою корысть, своевольничал.

Со времени, когда получил боярин эту землю, разрослись веси. Стало их три. Одна от другой рядышком. А коли веси растут, земли пахотной больше требуется. Надо лес валить, очищать поляну под поле, а вблизи-то земля вся боярская. На то был заведен такой обычай. Смерды валили лес, расчищали пашню.

47

Знамя – здесь: знак боярской собственности. Уникальный рисунок из символов, который наносился на ближайшее дерево (деревья).

Боярин получал свою долю той же пашней. Ее и удумал брать Засоха поболее.

– А боярину што? Кому с того барыш больше, – рассуждал он, – о его добре ведь вперед пекусь.

Приметила то боярыня, но отваживать не стала. Младшие дочери на выданье, а приданое само не соберется. Отвадишь, и радения в тиуне убавится.

Со временем тот и сам понял, что перестарался. Смерды на него косо посматривали. Если б не меч на поясе, давно бы шею свернули в лесу. Так что обходила пока стороной его лихая доля.

Но боярыня боярыней, а народ здешний, боярской властью не больно пуганный, смиренно молчать не станет. Вот чего опасался Засоха. К тому же своей волей он не только на ближние озера боярских знамен наставил, но и на реке появился боярский знак. Опять же с улова долю теперь смердам отдавать приходилось. На реке-то знамен никогда не бывало. И все его произволением, тяжелее становилось житье у здешнего люда. Чуть что, на поклон к боярину. Так и холопов в имении прибавлялось.

Боярин Евпатий на холопов падок не был. А бывало, что и из холопов на службу брал. Так что радоваться приезду боярина Засоха не мог. Ну, как тот дознается о его воровстве?

Услыша во дворе крики, тиун второпях перекрестился на икону, перед тем как выйти встречать хозяина.

Заботы

Боярыня Ефросиния поджидала мужа на побывку давно. Тревожилось. Тосковала. Ей ли было не знать про опалу. Заботу эту хранила в себе. Хозяйство и дочерей блюла в строгости.

Ефросиния довольно смотрела на своих вышивающих дочерей. Не все с простыми девками играми забавляться. К рукоделию их приучала с малолетства.

У младшей дело ладилось худо. Уколов палец, она охнула, и быстрые слезы полились по щекам.

– Пoлно, Марьюшка. Пoлно. – Боярыня поднялась с лавки и подошла к дочери. Успокаивая, погладила по голове.

– Не ладится у меня, матушка, – дочь всхлипнула, обхватив мать руками.

Средняя дочь Авдотья бросила свое занятие и участливо встала рядом с ними.

На улице послышался шум. Сквозь открытое оконце донеслось:

– Верховые… Верховые скачут.

Ефросиния бросилась на улицу. А за ней и дочери.

Тиун Засоха встретил ее на всходе [48] . Крикнув челяди, чтобы открывали ворота, закивал головой боярыне.

48

Всход – здесь: крыльцо.