Лихорадка

Побагровев от ярости, Линкольн выскочил из-за стола и вылетел за дверь.

— Флойд! Флойд! Кто, черт возьми, беседовал с этой Дамарис Хорн?

Флойд слегка растерялся и дрожащим голосом ответил:

— Э-э… ты сам, Линкольн. На прошлой неделе.

— Но кто-то еще из наших говорил с ней. Я хочу знать, кто!

— Точно не я. — Флойд немного помолчал и заговорщически добавил: — Я, честно говоря, побаиваюсь эту дамочку, Дамарис. Создается впечатление, что она готова сожрать тебя живьем.

По-прежнему кипятясь, Линкольн вернулся к своему столу и сел.

— Нас в отделе шестеро, — обратился он к Клэр. — Я сделаю все, что от меня зависит, и разберусь с этим. Но анонимную утечку информации отследить труднее всего.

— А могла она выдумать эти цитаты?

— Да запросто. Зная Дамарис…

— Насколько хорошо вы ее знаете?

— Лучше, чем хотелось бы.

— Что это значит?

— Ну, в Рио мы сбегать не собираемся, — огрызнулся он. — Она чертовски настойчивая женщина и, похоже, всегда получает то, чего хочет.

— Включая местную полицию.

Она заметила, что в его глазах снова запылал злобный огонек. На мгновение их взгляды встретились, и Клэр вдруг почувствовала, что между ними пробежала искра. Это удивило ее, застало врасплох. В это утро Линкольн выглядел не лучшим образом. Волосы были всклокочены, как будто он нервно трепал их руками, и сам он был еще более помятым, чем обычно — рубашка несвежая, глаза слезились от недосыпа. Все тягота его работы и личной жизни были написаны сейчас на его лице.

В соседнем кабинете зазвонил телефон. И на пороге возник Флойд.

— Только что звонила кассирша из «Кобб энд Моронгз». Доктор Эллиот, вам, возможно, придется туда подъехать.

— Зачем? — удивилась Клэр. — Что случилось?

— Опять старик Уоррен Эмерсон. У него очередной приступ.

На тротуаре собралась толпа прохожих. Какой-то старик в поношенной одежде, лежа на асфальте, бился в эпилептическом припадке. Из раны на коже головы сочилась кровь, и из-за лютого ветра на тротуаре уже подмерзала ярко-красная лужица. Никто из толпы даже не пытался ему помочь; напротив, все держались на расстоянии, словно боясь прикоснуться к нему, даже приблизиться.

Клэр опустилась на колени. Прежде всего ей нужно было уберечь старика от дальнейших травм и проследить, чтобы он не задохнулся. Она перекатила его на бок, ослабила шарф и подложила его концы под щеку, чтобы защитить от соприкосновения с ледяным асфальтом. Его кожа покраснела от холода, но синюшного оттенка не приобрела; пульс был учащенный, но стабильный.

— Давно у него начался приступ? — крикнула она в толпу.

Ответом ей была тишина. Подняв голову, она увидела, что толпа отступила еще дальше и взгляды людей обращены не на нее, а на старика. Слышалось лишь завывание ветра, порывами налетавшего с озера; он трепал полы пальто и шарфы.

— Давно? — повторила она, и в ее голосе проявились нотки раздражения.

— Минут пять, может, десять, — наконец ответил кто-то.

— А «скорую» вызвали?

В ответ зеваки лишь покачали головами, пожали плечами.

— Это же просто старик Уоррен, — объяснила женщина, в которой Клэр узнала кассиршу из супермаркета. — Ему раньше никогда не требовалась «скорая».

— Но сейчас она необходима! — рявкнула Клэр. — Немедленно вызывайте!

— Приступ уже стихает, — возразила кассирша. — Через минуту все кончится.

Теперь конечности мужчины вздрагивали лишь время от времени, мозг выдавал последние вспышки бури. Наконец старик обмяк. Клэр снова проверила его пульс и обнаружила, что он ровный и стабильный.

— Вот видите, все в порядке, — заявила кассирша. — Он всегда отходит.

— Ему нужно наложить швы. И провести неврологическое обследование, — сказала Клэр. — Кто его лечащий врач?

— Раньше был Помрой.

— Да, но сейчас кто-то же должен прописывать ему лекарства, раз он нездоров. Кто-нибудь знает историю его болезни?

— Почему бы вам не спросить у самого Уоррена? Похоже, он очнулся.

Клэр перевела взгляд на старика и увидела, что его глаза медленно открываются. Хотя вокруг стояли люди, он смотрел вверх, на небо, как будто видел его впервые.

— Господин Эмерсон, — позвала она. — Вы можете посмотреть на меня?

Некоторое время он молчал; казалось, забылся, наблюдая за медленным дрейфом облака.

— Уоррен!

Наконец мужчина перевел взгляд на нее, и его бровь удивленно вздернулась, словно старик пытался понять, почему незнакомая женщина обращается к нему.

— У меня был приступ, — пробормотал он. — Верно?

— Я доктор Эллиот. «Скорая» уже едет, и мы отвезем вас в больницу.

— Я хочу домой…

— Вы разбили голову, нужно наложить швы.

— Но у меня кошка… кошка дома.

— С кошкой ничего не случится. Кто ваш доктор, Уоррен?

Казалось, припоминать ему было трудно.

— Доктор Помрой.

— Доктор Помрой скончался. Кто сейчас ваш доктор?

Старик покачал головой и закрыл глаза.

— Неважно. Это уже не имеет значения.

До Клэр донесся приближающийся вой сирены. «Скорая» притормозила у тротуара, и оттуда показались два санитара.

— О, так это Уоррен Эмерсон, — заметил один из них таким тоном, будто встречался с одним и тем же пациентом ежедневно. — У него что, очередной припадок?

— И довольно серьезная рана на голове.

— Ну что, старина Уоррен, — обратился к мужчине санитар, — похоже, тебе придется прокатиться с нами.

Когда «скорая» уехала, Клэр уже не могла сдерживать ярость. Она поглядела вниз, на кровь, которая застыла на асфальте.

— Это неслыханно, господа! — воскликнула она. — Неужели никто не попытался помочь ему? Неужели вам всем все равно?

— Они просто напуганы, — ответила за всех кассирша.

Клэр обернулась к ней.

— По крайней мере вы могли бы уберечь его от травмы. Припадок — это ведь не заразно.

— Мы не припадка боимся. А его.

Клэр недоуменно покачала головой.

— Вы боитесь старика? Да что он вам сделает?

Ее вопрос остался без ответа. Клэр вглядывалась в лица людей, но ни один из них не решился взглянуть на нее. И никто не проронил ни слова.