Лихорадка

— У этой женщины проблемы с этикой.

— Зато у нее есть тайный осведомитель.

Клэр посмотрела на Грума.

— Вы имеете в виду человека из полиции?

— Вы уже в курсе?

— Имени полицейского я не знаю. Кто это?

— Расскажите мне о том, что случилось в сорок шестом году.

Она снова устремила взгляд на дорогу.

— Все это есть в архивах местных газет. Можете сами прочесть.

Некоторое время он молчал.

— Такое уже было в этом городе, верно? — спросил он. — Я имею в виду убийства.

— Да.

— И вы полагаете, что тому есть биологическое объяснение?

— Все так или иначе связано с озером. Какой-то природный феномен. Бактерии или водоросли.

— А как насчет моей теории? Что это второй Фландерс, штат Айова?

— Здесь дело не в наркотиках, Митчелл. Я тоже думала, что мы обнаружим в крови мальчиков какой-нибудь анаболический стероид. Но окончательное заключение по анализам крови не подтверждает присутствия токсинов. Да и Тейлор отрицает употребление наркотиков.

— Дети часто врут.

— Но об анализах крови этого не скажешь.

Они подъехали к дому Клэр, и журналист повернулся к ней.

— Вы ввязались в жестокую борьбу, доктор Эллиот. Возможно, вы не прочувствовали всю глубину злобы, которая царила в зале, но лично я ощутил ее в полной мере.

— Я не только прочувствовала ее, но и получила доказательство в виде четырех проколотых шин. — Она вышла из машины. — Спасибо, что подвезли. А теперь вы должны мне кое-что сказать.

— В самом деле?

— Имя копа, который откровенничал с Дамарис Хорн.

Он примирительно пожал плечами.

— Я не знаю его имени. Могу только сказать, что видел их вместе, если можно так выразиться, в близком контакте. Темные волосы, среднего роста. Работает в ночную смену.

Она мрачно кивнула.

— Это мы вычислим.

Линкольн поднимался по ступенькам красивого викторианского здания, и каждый шаг приближал его к полному изнеможению. Время было за полночь. Последние несколько часов он провел на экстренном заседании совета городских выборных в доме Райдера, где Линкольну недвусмысленно намекнули, что его дальнейшая работа под вопросом. Совет его нанял и запросто может уволить. Он был наемным служащим Транквиля, а потому должен был стоять на страже его благополучия. Как он посмел поддержать предложение доктора Эллиот о консервации озера?

«Я просто честно высказал свое мнение», — заявил он членам совета.

Но в данном случае честность явно была не лучшей тактикой.

Затем последовала долгая и нудная речь городского казначея, который едва не свел его с ума финансовой статистикой. Сколько денег поступает каждое лето от туристов. Сколько рабочих мест создается в городе. Насколько местная экономика зависит от притока отдыхающих.

Откуда берутся средства на зарплату Линкольна.

Город кормился за счет озера Саранча, не могло быть и речи о его консервации, нельзя допустить утечку информации о том, что оно представляет собой опасность для здоровья людей.

Он ушел с собрания без всякой уверенности в том, что у него есть работа, и даже в том, что она ему нужна. Он уже сел в патрульную машину и проехал полпути до дома, когда от диспетчера поступило сообщение о том, что кто-то еще хочет поговорить с ним сегодня вечером.

Линкольн нажал на кнопку звонка. Ожидая, пока ему откроют, он окинул взглядом улицу и не увидел света ни в одном доме — все окна были плотно зашторены перед лицом черной холодной ночи.

Дверь распахнулась, и его приветствовала судья Айрис Китинг:

— Спасибо, что приехали, Линкольн.

Он зашел. В доме было нестерпимо душно.

— Вы сказали, это срочно.

— Вы уже встречались с членами совета?

— Да, только что.

— И они даже думать не хотят о консервации озера. Так ведь?

Он смиренно улыбнулся.

— А разве были сомнения?

— Я слишком хорошо знаю этот город. Знаю, что думают здешние жители, чего они боятся. И как далеко могут зайти, защищая свою собственность.

— Ну, тогда вы представляете, с чем мне пришлось столкнуться.

Она жестом пригласила его пройти в библиотеку.

— Давайте присядем, Линкольн. Я должна вам кое о чем рассказать.

За каминной решеткой догорал огонь — его язычки все еще вспыхивали на холмике золы. В комнате было так жарко, что Линкольн, опустившись в глубокое плюшевое кресло, задумался, хватит ли у него сил победить сонливость. А потом встать и снова выйти на холод. Айрис села напротив, ее лицо озаряли лишь отблески огня. Тусклый свет выгодно смягчал ее черты, подчеркивая выразительные глаза и словно бы разглаживая морщины шестидесятишестилетней женщины. И только тонкие руки, подпорченные артритом, выдавали ее возраст.

— Нужно было сказать что-нибудь на сегодняшнем собрании, но у меня не хватило мужества, — призналась она.

— Что — что-нибудь?

— Когда Клэр Эллиот говорила про озеро — ну, про ту ночь, когда она видела свечение, — я должна была подтвердить ее слова.

Линкольн подался вперед. Слова судьи прогнали усталость.

— Вы тоже видели его?

— Да.

— Когда?

Она посмотрела на свои руки, вцепившиеся в подлокотники.

— Поздним летом. Мне было четырнадцать, и наш дом стоял возле Валунов. Сейчас его уже нет. Снесли много лет назад. — Она перевела взгляд на огонь и стала смотреть на камин, наблюдая за всполохами пламени. Потом откинулась на спинку кресла; на фоне темной обивки ее серебристые волосы походили на нимб. — Я помню ту ночь, был страшный ливень. Я проснулась и услышала гром. Потом подошла к окну и увидела что-то странное на воде. Свет. Свечение. Оно длилось всего несколько минут, а потом… — Судья Китинг немного помолчала. — Пока я будила родителей, оно пропало, и вода снова стала темной. — Айрис покачала головой. — Разумеется, они мне не поверили.

— А больше вы его не видели?

— Один раз видела. Спустя несколько недель, тоже во время ливня. Но недолго — оно быстро потухло.

— В тот вечер, когда мы с Клэр видели это свечение, тоже был сильный дождь.

Она подняла взгляд на Линкольна.

— Все эти годы я думала, что это была просто вспышка молнии. Или обман зрения. Но сегодня впервые узнала, что не я одна видела его.

— Почему вы не сказали? К вам бы они прислушались.

— Люди начали бы задавать всякие вопросы. Когда я это видела, в каком году.

— В каком году это было, судья Китинг?

Она отвернулась, но он успел заметить, как слезы блеснули в ее глазах.

— В тысяча девятьсот сорок шестом, — прошептала она. — Это было лето сорок шестого года.

В том году родители Айрис Китинг погибли от рук ее пятнадцатилетнего брата. В том году и сама Айрис совершила убийство, в целях самообороны. Она столкнула родного брата из окна мансарды; у нее на глазах мальчик разбился насмерть.

— Теперь вы понимаете, почему я промолчала, — добавила она.