Лики Поднебесной
Шрифт:
Достаточно условно, удовлетворяя потребность в аналогиях с историей европейского искусства, эпоху Тан (VII–X вв.) можно сравнить с ранним средневековьем, Сун (X — ХШ вв.) назвать эпохой классического китайского искусства (позднее средневековье), Мин (XIV–XVII вв.), хронологически соотносимое с европейским Возрождением, более подходит под определение периода маньеризма и академизма.
И если литература и живопись эпохи Мин оцениваются иногда совершенно противоположным образом, то фарфор и керамика этого периода считаются своего рода совершенством и уж во всяком случае не уступают подобным произведениям искусства эпохи Тан. Также высокого уровня развития достигает и архитектура. Правление Чэн-цзу, несмотря на ведшиеся лично императором пограничные войны, было отмечено строительством городских стен и укреплений. Мощные и высокие стены были характерной чертой каждого, даже небольшого города в начале Мин. Да и сама Великая стена, особенно в своей восточной части, была восстановлена при Мин, ибо прежняя за столетие господства кочевников пришла в полный упадок,
Возможно ли превзойти сады и парки минской эпохи? Наиболее ранние из сохранившихся до наших дней садов относятся по времени сооружения как раз к эпохе Мин (1368–1644). С этого периода они дошли до нас без существенных изменений. Это послужило основанием для довольно распространенного мнения о том, что расцвет садового искусства приходится на период правления династии Мин.
Однако образцы искусства предшествующих эпох (в изображениях и описаниях) и последующих эпох (наяву) являют примеры того, что садово-парковое искусство непрерывно совершенствовалось на протяжении всего своего многовекового развития. Правомерно ли говорить о каком-либо необъяснимом и удивительном феномене совершенства садоводства и ландшафтного дизайна в эпоху Мин?
Китайские исследователи считают, что история садов Китая насчитывает более трех тысячелетий. Это вполне вероятно, ведь, начиная с середины 2 тыс. до н. э., в Китае было развито строительство пышных дворцов, храмов и гробниц, вокруг которых могли устраиваться первые сады. Так, император династии Цинь Ши-Хуанди, при котором была в основном построена Великая Китайская стена, известен также как владелец огромного парка, а у императора Ханьской династии Ву-ди (140—87 гг. до н. э.) был сад с искусственными гротами, ручьями и дорожками. В этом саду росли декоративные деревья и кустарники. Сады представляли собой участки естественной природы, выделенные из окружающего ландшафта (так называемые «парки красивых мест» — бо-дар-чу). К сожалению, наиболее древние культурные ландшафты не сохранились, но подходы к выбору их географической основы и способы достижения художественной выразительности были сохранены и воплотились в более поздних ансамблях. За всю историю своего существования парки Китая менялись, они были и монументальными, и миниатюрными, «как лоб кошки». В садах и парках строилось множество сооружений: павильоны, беседки, пагоды, галереи, стены, мосты различной высоты, ограды с дверями и декоративными окнами, балюстрады и аллеи, для мощения которых применялись известковые камни, мраморные плиты, мозаика. Зачастую на дорожках и площадках выполнялись рисунки птиц и животных.
В минскую эпоху садово-парковое искусство действительно достигло своего расцвета. Во всяком случае оно стало как никогда «массовым» — любимым развлечением верхов китайского общества (многих императоров сегодня помнят не по их военным подвигам или государственным делам, а по названиям их парков и садов). Сады стали подлинным средоточием культурной жизни, излюбленным местом игр, прогулок, музицирования, чтения, занятия живописью, ученых бесед, встреч литераторов и художников. Надо сказать, что сад в китайском понимании — это не просто участок земли с растениями, а целый мир, вмещающий жизнь человека, мир в мире и, следовательно, особый мир, мир игровой, поскольку, как заметил философ Й. Хейзинга, «игра всегда протекает в особо выделенном, замкнутом пространстве». Для человека эпохи Мин сад был не только прообразом символических миров традиции: мира «древних мудрецов», блаженной страны Неба, но также и местом, хранившим память о событиях личной жизни. Немало ученых людей совершали паломничества с намерением посетить знаменитые сады и разгадать секрет их очарования, воспетого в поэмах, романах, картинах, легендах. Именно сады, а не дома часто выступают местом действия в литературных произведениях той эпохи. И это вполне объяснимо.
С чем трудно не согласиться, так это с тем, что именно в минскую эпоху четко выкристаллизовалось взаимоотношение Дома и Сада как философских систем, как символов, как обобщений — внутреннего и внешнего, инь и ян, традиции и свободы.
Правила и традиции, существовавшие в китайской архитектуре, очень древние, еще более древние, нежели в прочих искусствах. Основные из них сохранили свое значение на протяжении всего периода средневековья и образовали совершенно особый, непохожий на другие страны торжественный и вместе с тем необычайно декоративный художественный стиль, который отразил жизнелюбивый и одновременно философский дух, свойственный в целом искусству Китая. Сады Дальнего Востока, может быть, лучше других видов искусства отражали основы миропонимания человека-буддиста, образ его мышления. Религиозная философия формировалась здесь совместно с более ранними верованиями, обожествляющими силы природы. Система символов, знаков и образов в Китае складывалась под непосредственным влиянием сложных и многоплановых религиозно-философских систем. Основой многовековых взаимоотношений
между природой и человеком является абсолютизация красоты природы и подчинение деятельности человека ее законам.Правда китайского «творца изящного» была не откровением, ниспосланным богами, и не разновидностью знания, а самой «жизнью, как она есть», переживанием ее неоспоримой подлинности, и для того, чтобы понять эту правду, нельзя не приглядеться внимательнее к тому, каким был его «жизненный мир», и прежде всего жилище китайца. Системы, существовавшие в средневековом Китае, оказали влияние на понимание связей между природой и человеком. Люди рассматривали архитектуру и садоводство, как сложное и многогранное искусство сочетания деятельности человека и законов природы.
Действительно, что такое традиционный китайский дом (что ныне, что в средневековье — общие принципы одинаковы)? Дом человека… Нет понятия более емкого, многозначительного и, главное, более убедительно связывающего различные образы мира и человека, различные стороны быта. Символизм китайской культуры, как и других традиционных культур, сообщает о значении Дома как Мира. Существует параллель между домом и всем мирозданием. Но дом в Китае есть нечто большее, чем просто символ мира. Он есть не просто знак Неба, а знак, напоминающий об основном качестве Неба — пустоте, несущей в себе великую открытость бытия. Поэтому подлинным вместилищем жизненного мира китайца предстает не столько даже дом как таковой (крыша и стены), сколько сад или, точнее, нераздельное единство дома и сада, пространство встречи внутреннего и внешнего, или, как сказали бы в Китае, «странствия» духа — место, где человек выходит вовне себя и все же возвращается к себе. Китайская архитектура сливается с природой.
Нужно заметить, что с самых давних времен архитектура китайских городов отличалась системностью, предсказуемостью и строгим контролем над человеческой деятельностью. Расположение, масштаб и структура построек подчеркивали исключительную значимость каждого строения; стены и ворота тщательно контролировали доступ. Архитектура была своего рода точно регламентированным визуальным языком, который легко читался всеми жителями.
С другой стороны, сады в Китае были противопоставлением такому порой слишком жесткому регламенту. Сады всегда символизировали собой мир, который лежит вне социальных отношений и олицетворяет другой, гораздо более широкий взгляд на философию. Если в городах господствовало конфуцианство, ориентированное на упорядочение социальных групп, то для садов характерен даосизм, проповедовавший личный, свободный опыт каждого. Живущий в гармонии с Природой человек наделялся умственным здоровьем и физическим долголетием.
Основополагающая идея китайской цивилизации — идея неразрывного единства человека и природного мира, личности и общества, преемственности и стабильности — полностью проявляется в архитектурной традиции. Традиционный китайский дом всегда предстает вписанным в единый вселенский порядок. В китайском языке иероглиф «жилище» на самом деле обозначает «выбор места». Если этот выбор сделан правильно, то в доме будет хорошо и уютно, а обитатели, поколение за поколением, будут процветать. Для древних китайцев дом был даже наглядной иллюстрацией общественного устройства. «Всемогущий государь подобен залу, его подданные — ступени, а простолюдины — основание дома», писал древний историк Бань Гу. В китайском доме целостность и преемственность культурного уклада воплощаются в форме мебели, конструкций дома, устройстве разных помещений, сюжетах живописи и резьбы, материалах и безусловно в планировке территории вокруг «выбранного места» жилища — сада.
Дом немыслим без сада, а сад без дома. Можно даже сказать, что сад в понимании средневекового китайца был более важным объектом, ведь дом, построенный из легких материалов, можно было «собрать» или «разобрать» за небольшое время, или перенести на другое место и построить там, а чтобы вырасти деревьям и кустарникам, чтобы сад приобрел законченный облик — нужны многие десятилетия и даже века.
Для китайцев процесс создания сада означает «выкапывание водоемов и сооружение гор».
Здания в саду были менее ограничены общими законами архитектуры, они строились так, чтобы ни одно из них не было похоже на другое. Конечно, архитектура в садах мало чем отличалась от той, которую можно было увидеть вне сада, но каждое здание в саду соотносилось с общей концепцией и идеей и имело строго определенные функции, зачастую не связанные с его прямым назначением.
Так, с верхних открытых террас человек мог любоваться широкой перспективой сада и даже открывающимися за оградой видами окружающего пейзажа. На языке символов приподнятая над землей терраса как бы приближала человека к облакам, обозначающим в китайском даосизме приют бессмертия и вечности. И на этом благородном возвышении обычно размещалась библиотека хозяина дома, являющаяся источником мудрости, к которой восходит человек, приближаясь к небу.
Зачастую строения не имели сплошных стен, а вместо этого огораживались лишь плетеными экранами, позволяющими видеть сад. Практически всегда на приподнятых террасах строились выходившие на пруд элегантные веранды — место, откуда открывался прекрасный вид на сад, а сами эти веранды становились центром композиции. По контрасту с этими постройками сооружалось множество простых небольших строений, зачастую обозначающих периферию сада, размещенных вдоль дорожек и тропинок, которые то появляются, то исчезают из поля зрения. Иногда в садах даже строили так называемые архитектурные «лодки» — одно или несколько зданий, объединенных в форме лодки, обычно размещаемые по кромке воды.