Лиловая тетрадь. Первый дневник
Шрифт:
Но конец – новая мораль. Прибитая маньячкой Наташей психиаторша мечтала, чтобы насильником Нади Цукановой оказался ненавистный Владимир Стрельников. И тот действительно берёт вину на себя, выгораживая товарища. Один подонок покрывает другого. И в молодости спокойно смотрел на изнасилование девушки в беспомощном состоянии, и сейчас. И это высшее благородство по-маринински. Вот так и живём.
6 июня 1999, воскресенье
Вчера вновь забегала к Наташе, относила книжку. Встреча вызвала отвращение.
Она собиралась куда-то ехать.
– А может быть, мне длинное платье надеть? – спохватилась она. – А то мне стыдно…
На ней нечто чёрное, короткое и облегающее. Прям на панель!
И мы пошли к её матери, что живёт на соседней улице. Почему-то именно там хранятся все её шмотки.
Хотя, что меня здесь удивляет? Бабушка тоже постоянно наши зимние вещи туда-сюда таскает!
Я долго ждала во дворе. Наташа спустилась в длинном, наверное, дорогом, но всё равно нелепом чёрном платье с разрезом. Вечернем. Потом что-то забыла и вернулась назад.
А когда я тащилась домой мимо четвёртой школы, мне навстречу шла Яна Летова с каким-то пожилым мужиком. Нет, не отцом: отец у неё седой и совсем старый. Хотя в памяти всё путается, может, я его неправильно запомнила. А других родственников, насколько я знаю, не имеется.
Яна заулыбалась, засияла, как медный таз, и помахала ей рукой. Как будто ничего не случилось. И я тоже её поприветствовала.
Единственное радостное событие за вчерашний день.
7 июня 1999, понедельник
Сегодня все мы должны сдать анкеты, чтобы дяденька-рабовладелец получил денежки, заработанные нами. А причём здесь вообще «Молодёжная лига»? Мама называла так новый канцелярский магазин, зажатый двумя продуктовыми.
По утреннему пересыпу я побила все допустимые нормы – встала в пол-одиннадцатого. А если бы бабушка пришла, которая всё время меня проверяет? Или отчим, который может рано закончить работу?!
Раньше и мама инспектировала, но теперь она работает далеко.
Сейчас уже около двух, а я всё ещё лежу на диване, правда, одетая для улицы, на случай внеплановой проверки. Наверное, такая апатия из-за жары.
8 июня 1999,вторник
Вчерашний день оказался очень насыщенным.
Мне же по-прежнему надо безжалостно убивать время! Я очень часто сижу в скверике у нашего Дворца культуры, где такой трогательный памятник А. С.Пушкину работы самого Вячеслава Клыкова!
Я читала «Московский комсомолец», который мы много лет выписываем, о буднях института Склифосовского, как одной девушке, пытавшейся покончить жизнь самоубийством, «удалось убедить врачей», что она ничего такого не хотела, иначе её отправили бы в психушку. Ветер совершенно измял газету, превратив её в безобразный ком.
На мне брюки-стрейч, края штанин я уже совершенно изорвала своими огромными толстыми каблуками, и прошлогодняя кофточка цвета фуксии, очень оживляющая.
Коротая время в пушкинском скверике, я мечтала о какой-нибудь удивительной встрече. И, как
говорится, ни одно наше даже самое бесплодное ожидание, не пропадёт даром. Справа ко мне подкрались и спросили:– Девушка, вы читаете? Я не помешаю?
– Нет.
Это был тип, наверное, уже сорока лет, если не больше. А может, и двадцати девяти, – я плохо определяю возраст. Толстенький, смуглокожий, со взъерошенными, потными волосами, ужасно некрасивый, в поношенной клетчатой рубашке. Не везёт, так не везёт!
– А можно, я с вами сяду?
– Пожалуйста!
– Вы не закурите? Не курите? А я тогда закурю, позволите?
– Пожалуйста!
– А пиво не пьёте?
– Нет.
Не буду врать, что никогда не пробовала лёгкого и тяжёлого алкоголя, но у меня не было друзей, с которыми я могла бы предаваться сим модным занятиям.
– А ведь я к вам пристаю!
– Ну и что? Я ведь уйти могу.
– И правда… – словно сделал великое открытие мой собеседник. – А можно с вами познакомиться?
– А зачем?
Я же нахожусь в очень опасном «изголодавшемся» состоянии, когда на безрыбье и рак – рыба. Хотя рак – очень дорогой и ценный продукт, чего не скажешь о моём новом знакомом.
– Да такая девушка интересная… А мы ничего, мы трахаться сразу не пойдём.
Я, конечно же, испугалась. Но сбежать от него, обнаружив свой страх, я посчитала ниже своего достоинства. Нас же учили ещё в советской школе, что бояться – позор!
– А как вас зовут? – не отставал он.
– Афина!
– Ну, надо же, богиня войны! А я – Аркадий.
Никого ещё не встречала в реальной жизни с таким именем. Да у меня и вообще всегда было очень мало знакомых.
– А кто вы по знаку Зодиака?
– Скорпион.
– Ну, надо же! Роковая женщина!
Говорить с ним было абсолютно не о чем, разговор не клеился.
– И как же нам дальше встречаться?
Я пожала плечами.
– А пойдём сейчас в парк, покурим, выпьем пива!
Я со страху вжалась в ажурную красную скамейку.
– Нет, я не хочу никуда идти. Мне жарко очень.
– Мне тоже жарко.
Тогда я спросила его, чем он по жизни занимается.
– Да вот работаю, – гордо сказал Аркадий.
Тут я не выдержала и сбивчиво, хватаясь то за одно, то за другое, выложила этому типу всю правду о своей работе. Потому что больше же мы не увидимся!
– Так почему же ты работаешь без денег?!! – поразился Аркадий.
– Потому что мне обещают заплатить!
– Запомни: там, где тебе обещают, никогда не заплатят! – грозно сказал он.
– Хорошо, я запомню.
– Так ты что, вообще без денег сидишь? Может быть, тебе одолжить?
Соблазн весьма велик, но я сказала:
– Нет, не нужно.
Опустив низко голову и уставившись в утоптанную, мёртвую землю, Аркаша произнёс таинственно и торжественно, как в театре:
– Афина, ты… ты всё можешь переварить?
– Всё! – тоже как-то ненатурально заверила я его.
– Ведь лучше же сразу всё узнать?
– Да, лучше сразу.
– Афина, ты будешь трахаться?