Лиловый (Ii)

– - Главное -- не совершать больше подобных поступков, -- мягко отозвался профессор.
– - Я вижу, Богарт поставил тебя в известность. Должен тебе сообщить, юноша, что в то утро только после долгих споров мы отменили принятое было решение о твоей... скажем так, госпитализации.

Леарза шумно выдохнул; эта новость была для него несколько неожиданной. Все-таки то, чего он боялся, миновало его на один волосок!.. Но, кажется, профессор продолжал поддерживать его, а эта поддержка, -- Леарза уже хорошо это знал, -- многое значила.

Инцидент, впрочем, был исчерпан: видимо, приняв извинения молодого руосца, профессор Квинн немедленно сменил гнев на милость. Леарза коротко рассказал ему о своей беседе с Лексом, и не заметив, что в это время звездолет наконец тронулся с места.

– - Вот и произошло мое знакомство с самой главной вашей машиной, -- подытожил он. Профессор к тому времени сидел в кресле напротив, с благодушным видом сложив руки на груди.

– - Что же, как тебе Лекс, юноша?

– - ...Странный, -- не сразу ответил Леарза.
– - Он очень непонятно временами изъясняется.

– - Все потому, что Лекс -- машина.

– - Он сказал, что его создатели не наделили его человеческими чертами?..

– - ...В числе которых особо значится умение мыслить неопределенными категориями. Анализируя ситуацию, Лекс способен и на это, но сам по себе он избегает неопределенности, как любая машина.

Леарзе вспомнились слова Богарта про "все".

– - Да уж, -- пробормотал он.
– - А еще Лекс сказал, что я не являюсь гражданином Кеттерле. Но... кто же я тогда?

– - Ты? Ты то, что ты есть, юноша, -- ровно ответил профессор.
– - И в этом качестве ты включен в состав миссии. Ты представитель цивилизации Руоса.

– - Смешно!
– - почти крикнул Леарза, вспыхнув.
– - Я единственный выживший, тоже мне представитель!

– - Но ты же не станешь спорить с тем, что ты руосец. В этом твоя ценность для миссии, Леарза: ты -- представитель третьей стороны, не кеттерлианец и не анвинит. Может быть, это будет несколько... непедагогично, -- профессор коротко усмехнулся, -- но я скажу тебе, юноша, что твое мнение имеет для Лекса особенный вес. Излагая свои выкладки по поводу грядущего задания, он подчеркнул, что желал бы знать все, что ты изволишь нам сообщить.

– - ...Даже так, -- Леарза немного смутился. Профессор лишь покивал головой; в холле наступила тишина, и только теперь китаб сообразил, что полет уже начался, а еле заметное подрагивание пола под ногами свидетельствует о том, что работают линейные двигатели, которые уносят корабль в открытый космос, туда, где включится деформационное поле и повлечет их в неведомое где-то. Осознание этого опять на мгновение заставило его восхититься; прожив добрых два года на Кэрнане, Леарза до сих пор не мог избавиться от этого восхищения чужими технологиями. Сколько они накопили знаний, как виртуозно этим пользуются!..

Он одернул себя и вернулся мыслями к грядущей миссии. Что ж, отныне он -- в числе дипломатов, представитель Руоса, как смешно. Какое-то время горький смех мешал Леарзе думать, но вот он сумел отбросить горечь в сторону и принялся привычно раскладывать все по полочкам.

Итак, они взяли его с собой; взяли на равных, сам Лекс лично сделал ему это предложение, отдельно подчеркнув, что не приказывает, а просит. Конечно, Леарза был не дурак; теперь, силою успокоив себя, он быстро понял, в чем заключается его основная ценность. Он не кеттерлианец, он представитель погибшей цивилизации, и в этой роли он может, во-первых, подтвердить теорию массового бессознательного Катар, предупредить анвинитов о грозящей им опасности, а во-вторых...

А во-вторых, он имеет возможность обелить имя Кеттерле, потому что, скорее всего, анвиниты считают их виновными в гибели Руоса. Это было так просто!.. Он, Леарза, небось тоже бы так подумал, прибыв в незнакомую звездную систему и обнаружив там явственно погибающую планету и возле нее -- подозрительный космический корабль огромных размеров. Ведь и тогда анвиниты очевидным образом испугались и буквально бежали, опасаясь, что подобная судьба постигнет и их!

Это было в его власти; он мог обелить имя Кеттерле, объяснив анвинитам, что произошло, а мог и не обелить.

Он никому ничего не был должен.

Эта уверенность поколебалась в нем позже, когда звездолет пристыковался к космической станции, и Леарза вместе с другими поднялся на ее борт; их встречали, и среди незнакомых лиц он быстро заметил физиономию Каина, по одну сторону от андроида были черные глаза Таггарта, а по другую -- каменная челюсть Морвейна.

Беленос Морвейн смотрел на него в упор, и его лицо было особенно холодным; Леарза, к своему несчастью, уже знал это выражение. Даже перетрухнул немного: он отчего-то в тот момент уверился, что при первом удобном случае разведчик пустит в ход кулаки, а кулаки у Морвейна были тяжелые, это китабу довелось проверить на собственной шкуре. Мысль о причине подобного настроения ему поначалу в голову не пришла.

– - Через восемь часов уже должны прибыть анвиниты, -- вполголоса сказал ему Богарт, заметивший, что Леарза пропустил мимо ушей все разговоры.
– - Мне кажется, или Морвейн хочет с тобой поговорить?..

– - Я сейчас предпочел бы поговорить с темным богом, -- точно так же негромко отозвался Леарза.
– - А с Морвейном мне как-то не хочется.

– - Извини, но я вынужден тебя оставить, -- с некоторым сочувствием произнес Богарт. Леарза набрал воздуха в легкие и выдохнул; что ж, чему быть -- того не миновать. В подобном настроении он решительно первым подошел к троим старым знакомым.

– - А вот и ты, привет, -- как ни в чем ни бывало обратился к нему Каин.
– - Вот уж не думал, что так скоро свидимся! Нам сказали, сам Лекс включил тебя в состав миссии?..

– - Ага, -- сказал Леарза и смело взглянул на Морвейна. Тот стоял с прежним каменным лицом, и глаза его были похожи на острые осколки льда.
– - Я привез тебе твою сигарету, Бел. Ты забыл ее.

– - Оставь себе, -- холодно отозвался разведчик.

– - Он уж давно достал новую, -- беспечно добавил андроид.
– - Ну как, ты в предвкушении? Всего через восемь часов мы вживую увидим самого Марино Фальера, самого главного парня на Анвине!

– - Мне как-то все равно, -- ответил Леарза. В те моменты ему и вправду было все равно; он вдруг понял, что Морвейн зол на него из-за своей сестры, и это отчего-то взбесило его. Воспоминания о Волтайр, -- а они были неизбежны при одном только взгляде в эти холодные, но точно такие же, как у нее, глаза, -- еще усугубили поднявшуюся в груди китаба ярость.

– - Если тебе все равно, мог бы и не прилетать, -- сказал Морвейн.

– - Это тебя не касается.

Тот молча еще раз взглянул на руосца, обернулся и пошел прочь.