Лимитерия

— Профессор Герман? — слегка удивился Кузня.

— Да, это я, тупой идиот! — разозлилась голограмма. Теперь Хог понял, кто такой Герман. — Почему ты на вызов не отвечал? Я, значит, тут с военными разбираюсь, дела улаживаю, а ты сидишь и прохлаждаешься? Вот сволочь! И чего ты весь побитый, а?

Кузня указал пальцем в сторону хэйтера, и Герман, ругаясь матом, обернулся. И оторопел. Хога он видел впервые, впрочем, как и тот его. Оба охотника были побиты, у обоих была на руках кровь.

— Это кто?

— Это волонтёр из коллектива-кордона «Луч», — объяснил Кузня. — Я подрался с ним.

Было видно, как побагровел Герман. Начиная цветом кожи и заканчивая формой глаз, он несколько раз поменялся от злости до безумной тревоги и снова злости. Чтобы понять причину гнева этого профессора, слишком умным быть не нужно было — Герман опасался раскрытия. Он понял, что попался с поличным, поэтому и злился.

— А-А-А-А, ДЕБИЛ, УРОД, НИЧТОЖЕСТВО! — рычал со злости Герман, сжав кулаки. — КАКОГО ХЕРА ТЫ ПРИНЯЛ ЗВОНОК?

— Ну… Вы же мне сами позвонили, — опешил Кузня.

— ЗАВАЛИ ХЛЕБАЛО! А ТЫ, ВОЛОНТЁР, КТО ТАКОЙ ВООБЩЕ?

— Мужик, ты чего орёшь-то на меня? — вздохнул Хог, скрестив руки на груди. Докуренный бэчик полетел под ноги хэйтеру. — Я тебе не какая-то шайка бандитов, чтобы ты на меня орал.

— АХ ТЫ НАГЛАЯ, МЕРЗКАЯ И ПРОКЛЯТАЯ КРЫСА! ДЕРЗИШЬ МНЕ? ТОГДА ТЫ СДОХНЕШЬ! КУЗНЯ, УБЕЙ ЕГО!

— Нет! — твёрдо отказал ему бандит, чем сильно удивил и разозлил Германа. — Я решил отойти от преступности и заняться мирной жизнью. Так что извините, профессор Петренко — я на Вас больше не работаю.

«Петренко. Герман Петренко. Надо запомнить», — подумал Лимит.

— Ах вот как! — злобно прорычал Герман, и его очки внезапно стали ярко-красными. — Тогда умри в адских муках, предатель!

Петренко щёлкнул пальцами, и Кузня внезапно упал на пол и забился в конвульсиях. Его била сильными разрядами тёмно-фиолетовая молния, отчего тот истошно закричал от адской боли, но ничего не мог поделать. Глаза бандита начали закатываться под веки, а язык высунулся наружу. Изо рта пошла пена.

— Стоять! — прорычал Герман, переводя взгляд на Хога. — Ты ему ничем не поможешь, а-ха-ха! Когда мы заключали с ним договор, я вшил ему электронный чип в спинной мозг на случай, если он посмеет противиться мне. А-ха-ха-ха! Я — великий и могущественный Герман Петренко, убиваю предателя, а-ха-ха!

— Проклятая сволочь! — озлобился Хог и ударил по профессору, но его рука прошла сквозь голограмму. — Останови эти пытки! Сейчас же!

— А-ха-ха! Пусть сдохнет, а-ха-ха! Мучайся-мучайся, моя подопытная крыска, давай! Я тебе, значит, и свободу обеспечил, и денег дал, а ты взял и плюнул в меня. А-ха-ха! Умри, а-ха-ха!

Хэйтер снова попробовал ударить голограмму, только уже с ноги, но результат не изменился: удар прошёл сквозь смеющегося профессора-безумца. «Дрель», к сожалению, тоже не помогла…

А Кузня мучился от адских болей и умирал на глазах Лимита. Тот не знал, чем ему помочь, а Герман только и делал, что злобно смеялся. Правый глаз уже не болел, а начинал жечь, и из-под повязки Хога на правом глазу начало исходить лёгкое белоснежное сияние.

Кузня последний раз дёрнулся в конвульсиях… и умер от разрыва сердца. Поняв, что бывший слуга умер, Герман ещё больше расхохотался, а Хог озлобился, оскалив зубы в бешеной ярости. Он не мог уже помочь Кузне; не мог ударить и Петренко, ибо это была простая голограмма. Хэйтер не знал, как ему поступить.

Тем временем Герман закончил смеяться и злобно улыбнулся озлобленному Лимиту.

— А ты, смертник, подохнешь под камнями этой дамбы. Я сделаю так, чтобы ты отсюда не выбрался живым!

С этими словами, Герман вытащил из кармана синего халата какой-то пульт и нажал на кнопку.

Мощный взрыв сотряс дамбу снизу, и сооружение жалобно задрожало. Пошли трещины по стенам, вода хлынула из образовавшихся дыр, а огонь продолжал разрушать конструкцию изнутри, рушить проход и выбивать из стен камни. Это был конец! Никто, кроме охотников, которые могли летать, не смог бы выбраться отсюда. Дамба начала медленно наклоняться в левую сторону, грозясь рухнуть и взорваться на мелкие атомы.

— А-ха-ха-ха! Посмотрим, как ты теперь запоёшь, волонтёр. Ха-ха-ха! На колени пред Господом — я хочу видеть твой страх и твою боль, ха-ха!

Хог был озлоблен — казалось, его зубы вот-вот треснут от сильного сжатия. Он смотрел агрессивными глазами на Германа, который ухмылялся ему. Ладонь хэйтера потянулась к своему лицу и сдёрнула повязку с закрытого, правого глаза и бросила себе под ноги. Хог сжал пальцы в кулак правой руки и ткнул его в левую грудь, после чего расправил пальцы и вытянул в сторону неба свою руку. Из-под тёмных туч всё же пробился один лучик, который упал на Лимита. Его обдал лёгкий ветерок.

6. Герман бы и дальше забавлялся поведением Хога, если бы тот не открыл правый глаз. Вместо зрачка с привычной фиолетовой оболочкой, глаз — оболочка — был ярко-синим, переливаясь ярко-голубым цветом, а режущий глаза белый свет восьмилучевого символа создал вокруг хэйтера светлую ауру с различными цветами.

— ЧТО?! ВОСЬМИЛУЧЕВОЙ КОЛОВРАТ СВЕТА, ВРАЩАЮЩИЙСЯ ПО ЧАСОВОЙ СТРЕЛКЕ?! — вне себя от шока, выпалил Герман. Символ в правом глазу Лимита был прекрасен и привлекал. — КАКОГО ЧЁРТА? КАК У ТАКОГО, КАК ТЫ, МОГ ОКАЗАТЬСЯ ПОТЕРЯННЫЙ ПЯТЫЙ АМУЛЕТ КОЛО?! КТО ТЫ ТАКОЙ, ЧЁРТ ТЕБЯ ПОДЕРИ?

— Да никто! — мрачно прорычал Хог и исчез в сверхзвуковом вихре.

Бежать было бесполезно, ибо огонь и вода разрушали строение дамбы изнутри. Но Лимит двигался слишком быстро, и, казалось, ещё быстрее, уворачиваясь от падающих труб и металлических конструкций, отталкиваясь от них в прыжке, маневрируя огненные взрывы и с помощью приёма «Дрель» пробивая себе путь на освобождение. Было очень опасно, но Хог был не из тех людей, которые боятся риска. Хэйтер всегда шёл самым опасным путём и не обращал внимания на трудности на пути. Но в этот раз он не улыбался.

ВШУХ! — парень реактивной «ракетой» вылетел из дыры, ведущей на первый этаж, и пробежал за секунду пятьдесят метров. Остановился он уже около топких луж и оглянулся назад. Дамба рухнула вниз и взорвалась, поднимая огненное облако высоко над собой. Хог смотрел на всё это со злобой и никак не мог успокоиться и вернуть себе спокойствие. Герман Петренко — садист, который наслаждается муками других. Пускай это была их первая встреча, но Лимит решительно был уверен в том, что далеко не последняя.