«Лимонка» и пять «лимонов»
Шрифт:
— Да хотя бы меня. На хрена он начал стрелять в ментов? Мог бы выстрелить в воздух… — Андрей задумался. — А впрочем, если бы я с самого начала знал, на что иду…
— То что?
— Не впутывался бы в это дело. Зачем вы разрешили Хлопу поехать к Оксане? Это была ещё одна ваша ошибка. Надо было сразу нацепить на него «жучок» и пусть драпает. С такой аппаратурой он бы от нас не ушёл.
— Я хотел договориться с ним, — сказал полковник. — Предлагал ему часть денег, дал даже провести день у его бабы…
— Он не стал бы с вами делиться ни при каких условиях.
— Поговорим
И он зевнул так смачно, что Андрей, помимо воли, тоже раскрыл рот в зевоте.
Ему казалось, что он не спал ни минуты. Всю ночь так и лежал с закрытыми глазами. Перед ним проходили лица матери, отца, Марины. Марины — чаще всего. В тяжёлой голове носились обрывки каких-то мыслей. Они были настолько мрачными, что он сразу отгонял их.
Ему показалось, что кто-то скребётся под дверью чулана. Похоже, крыса. Нет, не крыса. В тишине послышался скрип проворачиваемой дверной ручки. В чулан кто-то пытался войти. Ручка осторожно дёргалась вверх и вниз. На дверь нажимали, но она была заперта на ключ, а ключа у незнакомца, по-видимому, не было. По коже Андрея поползли мурашки. Может быть, это тот, кто расставляет мины? Андрей прислушивался к этому негромкому лязгу, и кровь стыла у него в жилах. Внезапно нахлынувшая оторопь совершенно сковала его. Он лежал, не в силах пошевелиться, не в силах даже подать голос, чтобы спросить: «Кто там?»
Ручку наконец оставили в покое и шаги за дверью удалились. Они были мелкие, лёгкие, чуть слышные, как будто там крался ребёнок. Андрей ещё долго не мог выйти из паралича, в который его вогнал страх. Он лежал, чутко прислушиваясь к тишине. Но пугающих звуков больше не было. Под утро он забылся недолгим беспокойным сном, а проснувшись от надрывного кашля полковника, был уже не совсем уверен, наяву ли всё это слышал или ему приснилось.
За стенами зазвучали громкие шаги и голоса бандитов. В замочной скважине лязгнул ключ, дверь раскрылась и вместе с Гнутым в каморку чулана проникло немного тусклого света. Бандит включил фонарик и посветил на троицу, лежащую на полу.
— Хорош дрыхнуть, подъём! — рявкнул он.
Андрей, морщась от боли в связанных запястьях, поднялся первым.
— Ну так вы развяжете меня? — недовольно проговорил он. — Бежать всё равно некуда!
— Это командир решать будет. А теперь выходите все. Базар есть.
Анатолий Михайлович, Андрей и Лёва, сопровождаемые Гнутым, вошли в гостиную. Сквозь прорези наглухо закрытых ставен сюда вливался бледно-серый утренний свет.
Савик и Рябой сидели у стола, на котором даже не поправили скатерть. Чемодан находился в ногах главаря.
Андрей, хлопая слипающимися ресницами, заметил на полу большое тёмно-красное пятно, которого раньше здесь не было, и невольно вздрогнул. Остатки сна как рукой сняло. Пятно могло быть только кровью…
— Смотри сюда, — Савик показал рукой.
Андрей и полковник сделали несколько шагов, обходя стол, и увидели распластанную на полу Оксану. Она лежала в прежней позе,
только её кожа была какого-то мертвенного синеватого оттенка, а на шее зияла небольшая, но глубокая рана, видимо нанесённая каким-то острым предметом наподобие шила.Полковник присел над ней.
— Это кто же её так? — Он поднял глаза на братков.
— А ты на нас не зырь, мы не при делах! — с угрозой прогудел Рябой. — Ты лучше скажи: слышал что-нибудь ночью?
Полковник отрицательно покачал головой.
— Я спал.
Андрей предпочёл не говорить о своём ночном кошмаре.
— Я тоже ничего не слышал, — сказал он.
— И я не слышал, — качнул головой Лёва.
В гостиной повисло молчание.
— Сначала мы думали, что это Хлоп сработал, — сказал наконец Савик. — Вроде бы больше некому…
— Ему-то зачем? — спросил полковник.
— Кто знает, что у него на уме. Он же отморозок. Тем более вчера мы его не связали, так оставили дрыхнуть…
— А разве вы не заперли его в подвале? — снова задал вопрос Анатолий Михайлович.
— В том-то и дело, что заперли, — проворчал Савик.
— Я сам запер подвал на щеколду, — сказал Рябой. — Я это точно помню.
Главарь уставился на полковника своими тёмными миндалевидными глазами.
— Сегодня утром мы пошли в подвал и увидели, что щеколда выдвинута, а Хлоп превратился в жмурика, как и она, — он кивнул на Оксану.
— Наверняка это тот гнида постарался, который расставил мины, — угрюмо проговорил Рябой. — Он уже и в дом пролез.
— Вы правы, минёр проник в дом, — сказал полковник. — Я должен осмотреть подвал. Не исключено, что удастся обнаружить какие-нибудь следы преступника.
Савик медленно, словно раздумывая, наклонил голову.
— Лады, — сказал он. — Пошмонай там, вдруг и правда чего найдёшь. Гнутый, развяжи его.
— Тогда и меня развяжите, — потребовал Андрей. — Я же не смоюсь. Некуда смываться!
— Насчёт тебя мы ещё будем думать, — ледяным голосом ответил Савик.
Развязав полковника, Гнутый велел ему взять одну из горящих свечей. Из гостиной они вышли вместе. Андрей, поколебавшись, последовал за ними. Его никто не задерживал.
Гнутый пропустил полковника с Андреем вперёд.
— Только не делайте резких движений, — предупредил он. — Я человек нервный, могу подумать что-нибудь не то и пулю всадить. Это у меня запросто…
У дверей подвала Андрея охватил тот же безотчётный страх, какой он испытал ночью, когда проворачивалась дверная ручка. Ему показалось, что за дверью таится его ночной кошмар.
Гнутый распахнул дверь и посторонился, давая пройти пленникам.
Шагнув за порог, Анатолий Михайлович на несколько секунд остановился. Из кромешной темноты, царившей в подвале, несло землёй и сыростью. Полковник поднял свечу выше, и она осветила ступени, ведущие вниз.
Он спустился по ним и прошёл вдоль края одной из вырытых ям. Повсюду стояли погасшие свечки. Анатолий Михайлович зажёг их одну за другой от своей свечи и внутренность мрачного помещения озарилась. По лестнице, подавляя оторопь, спустился Андрей. Гнутый с пистолетом в руке остался в дверях.