Линия Огня
Шрифт:
Девушка вдруг поймала себя на мысли, что если сейчас действовать с достаточной скоростью, то можно успеть зафиксировать его бедра коленями, руки прижать к лежаку и дотянуться до губ…
"Ага, валяй! И лететь тебе потом на землю кубарем, молясь, чтобы он не перерезал тебе горло сразу же! Или ты думаешь, что его инстинкт самосохранения слабее твоего?" - съехидничал внутренний голос.
"А если не…" - Таисс закусила нижнюю губу.
"А если ты думаешь, что смертельно измотанный - заметь: из-за твоей сиятельной персоны - маг будет рад с тобой поразвлечься, то ты глубоко ошибаешься! И вообще, эротические
"Я не люблю эльфов!"
"А этот мальчик не любит тебя. Он вообще никого не любит, ты сама знаешь!"
Этим аргументом внутренний голос заработал решающее очко, победив с разгромным счетом. Таисс отвернулась от Велена, но не смогла перестать думать о нем хотя бы потому, что он прямо или косвенно участвовал во всех ее проблемах. Неужели ипостась действительно появилась из-за его крови? И насколько они отдалились от места сражения? И спал ли он эти несколько суток? И почему она в его присутствии сумела, наконец, уснуть?
Ответ на последний вопрос нашелся быстро: Велен же теперь ее Хранитель. Хранитель! Девушка выругалась про себя, поминая всех богов, которым спится и видится жизнь поусложнять простым смертным. Стейарт говорил что-то о Хранителе Темного Пламени, кажется. Та что, она теперь Темное Пламя? Но ведь этого имени ей никто не давал…
А что ей вообще известно о Хранителях? Ничего хорошего. У эефри есть такая каста, но в ней поголовно тупые ходячие груды мышц. Но главное не это… Таисс тихо застонала, спрятав лицо в ладони: главное, что Хранитель и хранимая должны быть как брат и сестра.
Да, дорогая… Лететь тебе на сырую земельку - не перелететь. И даже думать можешь забыть!
Глаза слипались. Таисс уже и забыла, каким приятным бывает это пограничное между сном и бодрствованием состояние. Сладко потянувшись, она разулась и залезла под свое одеяло, стараясь отодвинуться как можно дальше от мага. А то чем только демоны и Унна не шутят!
– Молчи, только молчи!
– Каэсанна выставила вперед руки. Стейарт гаденько ухмыльнулся, и богиня поняла: молчать он не будет.
– Все-таки ты поняла, что крупно ошиблась в своих расчетах… Что ж, похвально! Лучше уж когда-нибудь, чем совсем никогда. Поздравляю, сестренка!
Третья скривилась, как от зубной боли.
– Я не понимаю, почему так получилось! Мы ведь все проверили, перекрыли возможность новой трансформации! Она не должна была стать волчицей!
– Должна-не должна, возможно-невозможно… - Четвертый приподнял указательным пальцем чашечку какого-то цветка, понюхал, громко чихнул и добавил: - Ты только ей об этом не говори, ладно? Засмеет! Вспомни, что эта девчонка сотворила с собой в детстве.
– Что и говорить! Истинно твоя подопечная, - буркнула богиня любви, обрезая засохший побег.
– Нет, дорогая!
– покачал головой Стейарт.
– Она ЕГО подопечная. А я так… наблюдаю за процессом.
– Плохо наблюдаешь! Ты хоть видел, что у нее в голове?!
– Заглядывал, - уклончиво ответил бог, оглядываясь в поисках подходящего места для устраивания своего божественного седалища, не нашел, подпрыгнул и завис
в воздухе, сложив по-тахански ноги.– И ничего крамольного не нашел.
– Ничего крамольного?!
– Третья чуть не обкорнала здоровый стебель.
– Значит, идея изнасиловать собственного Хранителя - это нормально? Так, по-твоему?!
– Вполне. Он очень красивый молодой человек, - пожал плечами Стейарт.
– Извращенец…
– Слушай, сестричка, ну чего ты так взъелась на бедную девочку?
– Я не взъелась. Я просто думаю о будущем всех нас и этого мира! В отличие от некоторых.
– И ты совсем не хочешь для нее счастья? По-моему, он ей очень нравится, этот человек.
– Кто? Этот?!
– Каэсанна скривилась. Младший братец иногда так и напрашивался на хорошую оплеуху.
– Этот расфуфыренный дятел, который никого и никогда не любил?! И когда это неразделенная любовь перешла у нас в категорию счастья?
– Этот милый мальчик, которому некого было любить в этой жизни, - поправил сестру Стейарт.
– Сама знаешь, как это бывает. И почему с ним так.
– Такие никогда не меняются, - категорично отрезала богиня.
– Странно слышать это из твоих уст. Ты ведь видела, как он вел себя, когда поил ее кровью?
Богиню передернуло от неприятных воспоминаний.
– Да, это было действительно страшно. Неудивительно, что он так ругался.
– Удивительно, что он ругался от боли, но ни разу не попытался отдернуть руку или попросить ее перестать. По-твоему, это ничего не значит?
Третья вздохнула и отложила серпик.
– Дело даже не в этом. Им просто нельзя любить друг друга. Любовь отвлекает. Особенно это касается ее. То, что она сделала в столь любимом тобою детстве, накладывает особый отпечаток и только добавляет ответственности. Ее больше нельзя назвать "вынужденным мечом", она сама сделала выбор. И я не думаю, что Ардара не предупредила, чем это может грозить. Ей нужно слушать мир, раз уж думать головой эта госпожа не хочет. Не измени она себя - все было бы куда проще.
– Сложнее. Представь, что с ней творилось бы сейчас. Да и время на обучение было бы упущено. Она умная девочка, все сделала правильно.
– Ты так говоришь только потому, что ее действия совпадают с нашими целями.
– Ну и что, если так? И их с Хранителем любовь тоже совпа… ну, не совпадает, но не мешает - это точно.
– Вспомни, что счастливая ведьма - мертвая ведьма.
– Он справится и с этим.
– Он не сможет быть с ней все время, каждое мгновение! И в первую очередь, на них обоих лежит по проклятью Унны. Не забывай об этом, пожалуйста.
Стейарт хлопнул себя по лбу. Данный факт действительно вылетел из его головы. Боги не имеют обыкновения испытывать жалость, но Четвертому стало искренне жаль и девушку, и ее Хранителя.
Что-то произошло, пока она спала.
Что-то произошло, а она упустила момент изменения. Не почувствовала. Или Ардара не подсказала.
И разбудила ее тупая боль в груди, а не колосок, щекотавший кончик носа. Мгновенно выброшенная вверх и влево рука - а вот это уже чутьё, но, упыри и вурдалаки, какой жалкой подачкой выглядит оно на общем фоне!
– и Рос шипит от боли, пытаясь вывернуть запястье из стального захвата. Бесполезно.