Линия сердца
Шрифт:
Женщина посмотрела в журнале и вскинула брови:
— Господин Валенский ждет вас?
— Ну, он не знает, что я собиралась прийти. Но, думаю, будет не против меня видеть.
— Простите, я не могу вас пропустить. Меня не предупреждали на ваш счет.
— Вы можете позвонить ему, — настаивала я. — Это не трудно.
— Разумеется, — сузила глаза Татьяна и нарочито медленно набрала внутренний номер.
Долгие гудки. Подождав с полминуты, она невозмутимо повесила трубку.
— Не отвечает.
— Его нет?
Меня захлестнуло отчаяние. Только сейчас осознала, как много
— Господин Валенский не выходил из отеля, — ответила на вопрос Татьяна. — Но без разрешения я не могу вас впустить.
— Попробуйте набрать еще раз, — жалобно попросила я.
Администратор заколебалась, поджала губы, но все же начала набирать номер еще раз. В этот момент звякнул подъезжающий лифт, из которого выпорхнула разряженная блондинка в сопровождении богато одетого кавалера. Администратор отвлеклась на них, а я стрелой ринулась в лифт. Сердце едва не выскочило из груди, пока томительно медленно закрывались створки. Я нажала нужный этаж. Только бы Дмитрий оказался в номере!
Постучала в дверь с цифрой 312, сначала тихо, потом громче и настойчивее. Одновременно со страхом прислушивалась. Приближается лифт с охраной, чтобы выставить меня вон или еще нет? Показалось, что раздался характерный звук поднимающейся кабины… Подобралась, готовясь сражаться не на жизнь, а на смерть. Ведь от этого и впрямь зависела моя жизнь. Без прикрас…
Шаги за дверью. Тут же раздался звук подъехавшего лифта. Створки разъехались. Напряженно уставилась туда. Дверь передо мной распахнулась, и я почти ввалилась в номер, прямо в объятия Дмитрия Валенского. За спиной раздалось покашливание. Повернула голову. Два здоровенных детины с коротко стриженными головами.
— Эта неизвестная прорвалась через администратора, — сказал один из них. — Вывести ее?
— Это моя невеста, — спокойно ответил Дмитрий. — Если она придет в следующий раз, незамедлительно пропускайте ее. Даже если меня не окажется, можете дать ей ключ от номера.
На лицах охранников отразилось изумление. Они переглянулись, и тут же торопливо принялись извиняться.
— Простите.
— Всего доброго, — откликнулся Дмитрий.
Он втянул меня в комнату и запер дверь. Я тряслась, как перепуганный заяц, преследуемый охотниками. Дима крепче прижал меня к себе.
— Все в порядке. Я надеялся, что ты вернешься.
В его объятиях хорошо и уютно. От него так приятно пахнет. Хотелось, чтобы он не отпускал меня никогда. Подняла взгляд и с удивлением увидела оранжевое пятнышко на его щеке.
— Что это? — коснулась и вытерла.
— Краска, наверное, — улыбнулся он. — Я ведь художник. Забыл тебе об этом сказать. Вернее, не было возможности.
Он отстранился, указывая на стоящий посреди гостиной холст.
— Вчера этого не было, — заметила я. — Ну… По крайней мере, сегодня утром точно…
— Сразу после твоего ухода приехал мой секретарь и привез вещи из аэропорта.
— У тебя есть секретарь?
Я вдруг осознала, что мы с ним сами собой перешли на «ты».
Это получилось так мягко и естественно. Странно казалось обращаться к нему на «вы» после того, как он представил меня своей невестой.— Да, — ответил он. — Мой верный друг и помощник. Не знаю, что бы я без него делал. Я познакомлю тебя с ним.
Я подошла к картине. По-видимому, только набросок. Черные штрихи. Посередине единственное яркое пятно, напоминающее руку.
— И в каком жанре ты работаешь?
— Трудно сказать. Я не люблю ограничивать себя рамками. У меня есть разные работы: и реалистические и авангардные. Общее в них только одно.
— Что же?
— Руки.
Мне показалось, что я ослышалась.
— Руки?
— Да. Это бабушка привила мне особое трепетное отношение к человеческим рукам. Она говорила, что по ним можно узнать о человеке все. Вот ты, когда знакомишься с людьми, на что сразу обращаешь внимание?
— На глаза. Добрые они или злые, — уверенно ответила я.
— А я на руки.
Я невольно взглянула на свои и тут же спрятала за спиной. Формой они, конечно, красивые, с длинными тонкими пальцами. Но вот с понятием маникюр совершенно не знакомы.
Дима мягко вытащил мои руки из-за спины и сжал в своих ладонях.
— Знаешь, как я узнал, что ты та самая?.. Когда снял перчатки и увидел твои руки… Они — идеальные.
Мои щеки пылали, я это чувствовала. Снова пришли сомнения в психическом здоровье Дмитрия. Чтобы перевести тему, я сказала:
— А что тебя вообще привело сюда, в наш Богом забытый городок? Ищешь вдохновения?
— Я здесь родился…
— И где живешь теперь?
— В основном, в Нью-Йорке. Но я подолгу не привык сидеть на одном месте.
Я с невольной завистью вздохнула. Что касается меня, то, видимо, так и придется до конца жизни провести в нашем Ильинске. Нью-Йорк и прочие недостижимые места я могла увидеть только по телевизору. Снова остро осознала собственную никчемность.
— Вообще-то я сюда пришла узнать, не находил ли ты в парке мою сумку, — запинаясь, проговорила я.
Он вздохнул, потер переносицу и вышел из гостиной. Вернулся, неся уродливую черную сумку.
— Вот эту?
Протянул мне.
— Я только после твоего ухода о ней вспомнил.
— Спасибо.
Схватив сумку, я вцепилась в нее, словно в спасательный круг и прижала к груди. У меня больше не было причин оставаться. Сама все испортила. Лихорадочно пыталась найти повод задержаться. Снова взгляд упал в сторону холста.
— И много тебе приносит занятие творчеством? Или это только хобби?
Дмитрий вернулся к картине, взял кисть и стал набрасывать другие штрихи.
— Ну, в последнее время приобрел некоторую известность. Но это не основной способ заработка.
— У тебя есть фото твоих работ?
— Я не настолько тщеславен, чтобы носить их с собой, — улыбнулся Дмитрий. — Кстати, раз уж ты так упорно отвергаешь саму мысль о том, чтобы стать моей женой, у меня к тебе другое предложение.
— Вот как? Что за предложение?
— Стать моей натурщицей.
— Что? — я всплеснула руками, выронила сумку и кинулась собирать ее содержимое, рассыпавшееся по полу.