Лиса для Волка

empty-line/>

С тихим, затаенным ожиданием его возвращения.

Лондон накрыл Алекса удушливым саваном серого тумана, и дни потекли в бесконечной череде встреч. Город поглотил его в воронке переговоров, презентаций, деловых ужинов, растворяя в однообразном ритме лондонских будней.

7:30 утра. Резкий звон будильника, словно удар хлыста. Холодный душ – безжалостное пробуждение. Кофе из отеля, горький и бездушный, – жалкое подобие того, что с любовью варила Вася.

9:00. Первая встреча. Инвесторы в безупречных, словно выкованных костюмах, изучают презентацию, их взгляды – ледяные осколки, колющие цифры. Алекс внезапно ловит себя на том, что сквозь размытые слайды, вместо графиков и диаграмм, проступает лишь контур Васиного лица.

«Сосредоточься!» – мысленно рявкает он на себя, отгоняя наваждение.

13:00. Обед в ресторане, откуда открывается скованный свинцом вид на Темзу. Партнер что-то говорит о дивидендах, но Алекс считает секунды, оставшиеся до возвращения.

«48 часов без нее. Всего лишь 48. Ничтожно мало».

Но тянутся они мучительно долго, словно неделя.

18:00. Вечерние переговоры. Британцы невозмутимы, их чопорность раздражает. Они тянут время, словно наслаждаются его медленным убийством. Алекс украдкой проверяет телефон – Вася прислала фото: она с кружкой кофе на диване.

«Жду тебя», – подпись, словно нежное прикосновение.

Уголки его губ невольно ползут вверх, разгоняя сумрак в душе.

22:00. Номер отеля – временное убежище. Наконец-то можно сорвать этот проклятый галстук, сдавливающий горло. Он бросает его на стул, словно сбрасывает оковы, и набирает Васю.

— Ну как, покорил Лондон? – ее голос, теплый и живой, пробивается сквозь тысячи километров, словно луч солнца сквозь туман.

— Скучаю, – вырывается у него, словно крик отчаяния, и тут же он морщится от приторной сентиментальности.

Вася смеется, и этот смех – музыка для его ушей:

— Терпи, бизнесмен. Всего один день.

Он валится на кровать, закрывая глаза, и видит ее лицо. Всего один день.

И он уже ненавидит этот день всеми фибрами своей души.

На следующий вечер Вася разглаживала шелковистую гладь нового постельного белья, словно колдовала над тканью, вплетая в нее свои мечты. Темно-синий лен с серебристыми искрами созвездий мерцал в полумраке спальни, вторя бархатному небу над Парижем, где они, опьяненные свободой и юностью, делили крышу отеля и наивные попытки Алекса отыскать Большую Медведицу.

"Непременно заметит," – прошептала она, трепетно поправляя уголок подушки. Кончики пальцев покалывало озорное волнение, словно она вновь превратилась в ту робкую девчонку, впервые оставившую ему послание на зеркале ванной.

Кухня дышала ароматом корицы и свежесмолотого кофе – она отыскала редкий сорт, заставлявший его блаженно прикрывать глаза от удовольствия. В шкафчике стройными рядами выстроились стеклянные баночки со специями, каждая на своем месте – никаких больше ворчливых тирад о "хаосе, пожирающем вселенную".

Вася коснулась пожелтевшего уголка фоторамки, в которой хранились два помятых билета. Памятная дата четко отпечаталась в ее сознании – тот волшебный вечер, когда его рука впервые нечаянно коснулась ее руки в полумраке кинозала, рождая электрический разряд между ними.

Улыбка сама собой расцвела на губах, согретая теплым воспоминанием. Она закрыла глаза, рисуя в воображении его реакцию: удивленно взметнувшиеся брови, когда он окинет взглядом новые полки; лучики морщинок вокруг глаз, когда он заметит небесную россыпь на пододеяльнике; нежные объятия сзади, обжигающий шею шепот…

За окном прошелестели шины проезжающего такси, и сердце Васи на мгновение замерло, обманутое надеждой. Но нет, еще не время.

Она поймала себя на нервном переминании с ноги на ногу, словно школьница перед первым свиданием. "Ну что за глупости," – пробормотала она, но предательская улыбка тут же вернулась на лицо.

Скоро. Совсем скоро он вернется.

И этот миг – когда его глаза вспыхнут узнаванием каждой детали, когда он почувствует всю любовь, вложенную в эти маленькие знаки внимания – станет их личным, сокровенным таинством.

Вася выровняла последнюю подушку и выключила верхний свет, оставив в спальне лишь призрачное сияние ночника в форме луны – еще одного безмолвного признания.

Завтра. Всего один хрупкий день.

И ожидание уже превратилось в нестерпимое томление.

Глава 38

Конференц-зал в стеклянном чреве небоскреба Сити был пронизан холодом, словно операционная. Алекс машинально поправил манжету идеально выглаженной рубашки, ощущая на себе давящую тяжесть взглядов совета директоров. За панорамным окном мерцала мозаика огней ночного Лондона, но внутри царила звенящая тишина, предвещающая бурю.

10:00 AM.

— Господин Дэвис, — голос главы совета директоров, сэра Джеймса Колтрейна, прозвучал сухо и отрывисто, словно скрип старинного пергамента. Он откинулся в кожаном кресле, и его тень зловеще легла на стол. — Ваши прогнозы по азиатскому рынку представляются нам… чрезмерно оптимистичными, если не сказать, рискованными.

Алекс медленно поднялся, выпрямляясь во весь рост. Луч проектора высветил на экране слайды с цифрами – четкими, выверенными до сотой доли процента, бескомпромиссными в своей убедительности.

— Сэр Джеймс, — произнес он ровным, приглушенным тоном, заставляя каждый звук в комнате казаться оглушительным, — это не прогнозы. Это констатация фактов, подтвержденная реальностью.

Легким щелчком презентера он сменил слайд. Графики взмыли вверх, демонстрируя ошеломляющий рост.

— За последний квартал наша доля на рынке увеличилась на семнадцать процентов. Конкуренты безнадежно отстают. И знаете, почему?

Он выдержал драматическую паузу, давая словам время проникнуть в сознание каждого присутствующего.