Лисьи Чары

– Простите, уважаемый, где я могу найти вашу служанку? – спросила Пан у хозяина.

Усач недоуменно залупал глазами.

– Простите покорно, госпожа, нет у меня служанки! Сынок мой помогает, Фредди.

– Но тут же была девушка… - медленно закипая и злясь на собственную глупость начала Пан.

Теперь уже на нее с недоумением смотрели трое мужчин.

– Какая девушка, Панце? – осторожно спросил Герн. – Девочка моя, может быть ты пойдешь и отдохнешь?

– Я лучше погуляю… - сказала Пан. – Благодарю за чай.

Отставив нетронутую чашку, она поднялась и, миновав лабиринт столов и лавок, направилась к выходу. Улица была пуста, и ни следа светловолосой девицы. Пан обругала себя за то, что не пригляделась к лже-служанке повнимательнее. Сейчас восстановить ее облик на память было крайне сложно. Вроде бы среднего роста, с длинными золотистыми волосами, довольно – тут Пан нахмурилась – с довольно красивой фигурой.

У нее были янтарные глаза, - поняла вдруг шутовка. – Яркие желтовато-коричневые глаза, искрящиеся, нечеловеческие.

– Я упустила оборотня, - Пан с раздражении пнула камень.

* * *

Привалившись к каменной стене Низу перевел дух. У черного мага был при себе нож, который светился в присутствии дууха. Это чудо, что идиот не стал им пользоваться! Да и изучение канзары с близкого расстояния не смогло его успокоить. У рыжеволосой девицы был такой цепкий взгляд, что им можно было кожу сдирать. И они отлично умела пользоваться своим взглядом, свежуя потихоньку. Только невероятной удачей можно было объяснить то, что канзара его не раскусила. В довершение всего лис чувствовал себя идиотом. Какого ему понадобилось разговаривать с ней? Куда проще проникнуть в комнату к этой шутовке и потихоньку от нее избавиться.

С трудом поднявшись, Низу шмыгнул за ворота. Нариза налетела на него в дверях кухни, повисла, прижимаясь всем телом, и залепетала:

– Они здесь? Да? Здесь?

– Кто? – устало спросил оборотень, высвобождаясь из объятий девушки.

– Эти маги. Я могла бы сходить в деревню и приглядеть за ними…

Низу окинул Наризу безразличным взглядом, мельком отметив подкрашенные губы и взбитую прическу.

– Сходи, - сказал он. – Я пойду спать.

В последний момент он успел захлопнуть перед ней дверь своей комнаты и привычно подпереть ее стулом.

* * *

Постоялый двор Пан покидала глубокой ночью и через окно. За стеной с собачьей чуткостью спал отец, вполне способный вскочить от ее осторожных шагов и побежать разбираться. Тогда бы досталось и шутовке, как знать, может и подвернувшемуся под горячую руку Рисклу. Пан решила подстраховаться. Спрыгнув на рыхлую мягкую землю, она обогнула дом и выбралась на дорогу, полная решимости сегодня же разобраться с противником-оборотнем.

– Я тебя найду! – пообещала шутовка и на всякий случай погрозила небу кулаком, чтобы не смело спорить.

Ночь была светлой, Листерпигское герцогство вообще славилось такими ночами. Ангелина Божара любила говорить, что сама луна возлюбила ее земли. Луна не луна, но звезд на небе было множество, не скрытых ни смогом столичных окраин, ни желтым светом уличных фонарей. Пан с наслаждением втянула воздух и решила, что деревенская жизнь совсем не так плоха, как полагают при дворе.

А потом она взяла след.

Ищейкой она была далеко не лучшей, у нее не было даже присущего многим магам – особенно воздушным – врожденного чувства направления. Канзара также не была приспособлена для поиска, но Пан тем не менее как можно четче представила себе оборотня и проскользнула на изнанку мира. Откуда-то со стороны назойливо потянуло пустотой. Это было совершенно особенное, пугающее и давящее на нервы ощущение, заставившее шутовку побежать, не обращая внимания на то, как путается в ногах юбка.

Ноги принесли ее на край луга, одуряющее пахнущего травами и медом, над которым нависла огромная и жуткая тень замка. Построенный во времена Ловров, когда «безопасность» была не пустым словом, замок впечатлял, и главное, давил своей темной громадой, крошечными бойницами и чем-то еще – пугающим и имеющим острый запах. И привкус свежей крови. Пан замерла посреди луга, прислушиваясь, и уловила – это ее не удивило – следы белой магии, настолько сильной, что она становилась незаметна. К своему ужасу шутовка поняла, что колдовал здесь только один маг, а она не знала никого, способного на такую магию, и не хотела бы знать, по правде.

Добравшись до серых стен, Пан осторожно коснулась камней рукой. Они медленно отдавали полученное за день тепло, у подножия замка сгущался туман, выползая из заиленного, а местами и вовсе пересохшего рва. Левее располагались распахнутые настеж ворота. Кажется, засевший в замке маг никого не боялся. Прикрываясь тенью, Пан добежала до ворот и заглянула во двор. От сторожки начиналась крытая галерея, тянущаяся вдоль всей стены и давным-давно скрывшая парадный вход в донжон. Каждая колонна галереи была снабжена железной скобой но горели едва ли три или четыре факела, давая очень тусклое освещение. Все-таки, людей во дворе разглядеть было возможно. У лестница стояла тонкая девушка, которую Пан сперва приняла за служанку из «Кочки», но – нет. Эта девица была значительно рыжее, а выглядела так, словно никогда не вылезала из укороченных пышных юбок и свободных рубах. Пан попыталась представить рыжую в простом крестьянском платье и переднике и не смогла.

Девица стояла под одним из факелов – так, что его свет превращал рыжину волос в нестерпимо блестящую начищенную медь – и, кажется, принюхивалась. Чтобы продолжить изучение замка, нужно было сначала пройти мимо этой странной стражницы.

Приняв решение, которое могло стоить если не жизни, то рассудка, шутовка погрузилась на изнаночную сторону мира целиком. По подбородку потекла тонкая струйка крови, скрепляющая договор, и мир вокруг заклубился вихрями сильной белой магии. Сложно было представить, что белое колдовство может выглядеть так зловеще. Плети когда-то произнесенных заклинания норовили обхватить и стиснуть, удушить нахалку, решившуюся пересечь границу. Пан прибавила шагу, только чтобы не стоять на одном месте.

Она и сама не знала, что надеется разыскать в замке. Он казался вымершим, впрочем, проходя мимо кухни, Пан увидела спящую на стуле служанку и немного успокоилась. Плети заклинаний тянулись со второго этажа донжона, так что шутовка отправилась к лестнице. Здесь, на гладких, отполированных ногами сотен людей, камнях следы колдовства были особенно сильны. Одно из заклинаний – Пан к своему удивлению узнала довольно простое целительское – так хлестнуло шутовку по щеке, что выступила кровь. Зажав порез, девушка привалилась к стене. Лить новую кровь здесь, за границей, не стоило. Кое как залечив ранку, Пан побежала наверх, уворачиваясь от заклинаний-хлыстов. Ей уже начало казаться, что белые маги, засевшие в замке, знают, как ведут себя заклятья на изнанке мира, и специально сплетают сеть для нарушителей. Нет, этого не может быть: колдуны-стихийники не видят изнаночной стороны, из людей на это способны, кажется, только владеющие канзарой. Тогда Пан подумалось, уж не дуух ли заплел здесь ловушку из чужих заклятий?

К этому моменту лестница кончилась, уперевшись прямо в тяжелую дубовую дверь, впрочем, распахнутую настежь. Протиснувшись мимо нее, можно было попасть на галерею второго этажа, к другим дверям и лестницам, но для этого пришлось бы коснуться двери. Пан застыла, осторожно заглядывая в комнату. Здесь клубился плотный туман заклинания, еще не ставшего смертельно опасной плетью. Маги создавали довольно сильный купол. Осторожно перешагнув порог, Пан пошарила глазами в поисках тех наглецов, кто осмелился так неосторожно пользоваться белой магией. В лунном свете, проникающем сквозь высокое стрельчатое окно, она смогла разглядеть только одного человека. Женщина медленно повернулась, так что лунные лучи заскользили по складкам ее молочно-белого платья, пробираясь в самые темные из них. Идеальный овал изысканной фарфоровой маски в обрамлении гладких русых волос белел в сумраке комнаты, источая сильный аромат древнего колдовства. Пан почувствовала, как у нее подкашиваются ноги, а чар, взятый у Леуты – подвеска, защищающая от колдовства – сдавил шею. Вцепившись в цепочку, шутовка рванула чар с шеи, задыхаясь. Из горла вырвался хрип. Глаза женщины сверкнули в прорезях маски, как два выкатившихся из очага уголька. Медленно подняв руку, колдунья шевельнула пальцами. Белые ленты, прочные как моренгская сталь и скользкие, как шелк, впились в руки и ноги Пан. Спеленатая, как древний правитель Черной земли, она повалилась на пол. Находясь на изнанке мира, она была необыкновенно уязвима для любого колдовства. Не было возможности даже дотянуться до спасительного чара. Похоже, название местной деревеньки было пророческим.