Листея
Шрифт:
– Хочешь жить, умей вертеться, – ухмыльнулся тот, перевернувшись лицом к стене, – спокойной ночи, завтра предстоит решать много проблем.
После услышанного Выговский спать не будет еще долго. А пока все притихло, он решил развернутся, чтобы перестать лицезреть одну только стену, теперь его взору показался аккуратный луч лунного света, пробивающий решетку в отверстии максимум 20х20 сантиметров размером, мало, но все же, маленькое окно в мир.
“Нелогично”, – огрызался в мыслях Федор, – “не может же студент совершенно без связей построить такую огромную империю. Чисто технически история не знает подобных примеров”.
– Мучают вопросы, Федор Владимирович?, – голос Германа послышался в темной комнате, – знаете, я люблю наблюдать за всем, мне нравится собирать информацию
Полностью черная комната, ведь по ночам свет зекам обрубают полностью, сгущала нависшую атмосферу, этот пронзительный до глубины души голос звучал отовсюду и прокрадывался в самое сердце, заставляя его бешено колотится отбиваясь от твердой шконки. Историк ловил на себе будто сотни очей наблюдающих из этой бесконечной тьмы
– Я слышу ваше дыхание, Федор Владимирович, как для спящего человека вы слишком учащенно дышите, либо вам просто снится кошмарный сон. Но знаете в чем суть? Я ощущаю ваш взгляд, я чувствую как вы сверлите им верхнюю койку напротив себя, как загнанный в угол зверь думаете как же защитить свою шкуру. Не бойтесь, Многогрешный не даст вас в обиду, – он будто очутился вплотную и шептал на ухо свои гипнотические тирады.
* * *
– Валерьян… Валерьян… Валерьян, блядь! Вставай, проказа ты трижды проклятая, – хмурый голос Мирона Валентиновича резко пробудил Видоплясова от затяжной отключки, – отпускаем мы тебя.
Осмотревшись, Валя обнаружил себя в обезьяннике на территории богом забытого полицейского участка, не пойми где. Рядом сидела Надежда, а рядом с ней тулился Шура. Немного отклонившись от стены с облезлыми обоями и чуть не раздавив ногой пробегающего мимо таракана, Валерьян сложил руки у головы с жуткой болью в оной. Черепушка трещала, сейсмическая активность отдавалась глубоким дрожанием у висках.
– Без Нади я не уйду, – пробормотал тот.
– Не бойся, герой, мы вас всех отпускаем, – прикурив неизменную сигарету молвил Мирон, – собирайтесь молодые люди, – Трубецкий открыл камеру, что даже не была заперта на замок и не упустив возможность пнуть Шурика, дал всем выйти, – вы свободны, тебя Валя попрошу остаться, сейчас Вася придет, этот обморок где-то рядом шляется, я вас подвезу, – жуткая тоска отдавала в голосе мужчины, с неимоверной журбой тот затяжку за затяжкой всматривался в окно выпуская паровозные клубы дыма, – а вы на что уставились, сучьи дети, пешком добирайтесь, – гаркнул он на Сашку и Надю, те услужливо кивнули и выбежали из участка, – вот видишь как оно, Валя, все по пизде пошло.
– Зараза ускользнула, – понимающе вздохнул парень усевшись напротив Мирона.
– Куришь?, – прозвучало со стороны следователя.
– Нет, – отрезал тот, всматриваясь в погоду за окном. Она как капризная леди вертела носом в разные стороны, то навевая холодный ветерок, то просвещая яркими солнечными лучами хмурые, как выражения лица Мирона, деньки.
– Привет!, – воскликнул Вася войдя в комнату, – ах, они уже ушли, а я надеялся застать рожу пойманного Шурика, – парень прошелся вдоль комнаты убедившись, что никого нету, – а у вас тут своя атмосферка, а батьку?, – протерев круглые солнцезащитные очки он уселся рядом с Валей, – может поедем уже?
Потушив сигарету Мирон бесшумно встал, подав всем своим видом, что пора уходить, парни быстренько выбежали наружу, прекрасно понимая – батька не в настроении. Там им предстояло лицезреть старенькую иномарку нулевых годов, выполнению в темных оттенках, а если точнее полностью черную.
– Залезайте, – молвил мужчина доставая ключи и на расстоянии активировав замки, сам автомобиль пропищал и звонко щелкнул, оповестив пассажиров о доступности входа.
– Куда едем?, – спросил Вася обнаружив машину на неправильной дороге домой, – если не хочешь не отвечай…
– Пиво пить поедем, – вздохнул Мирон зажимая газ.
– Хорошо.
Достав из бардачка некую кассету без подписи, мужчина задвинул её внутрь соответствующего механизма, перещелкав разные композиции он остановился на группе “КИНО” – “Кончится Лето”.
“Больше надежд нету, скоро кончится лето…”
“С погодой повезло, дождь идет четвертый день…”
“И закрыт за окном пятый год ресторан…”
“И в сотый раз маслом вниз упадет бутерброд…”
“Может будет хоть день, хоть час, когда нам повезет…?”
Пленку нещадно зажевало, много строк попросту терялись в помехах, видно, что слушается композиция не в первый и не в последний раз…
<=To=be=continued=<
Глава 7 “Стук”
– Прихожу я, значит-ся в свой первый день. Весь ряженный как пижон, костюм белый, туфли надроченные полировочной машинкой, – Мирон почти после каждого слова пропускал глоток темного, – думаю, вот аки рыцарь в белых доспехах буду, людей спасать, всякую заразу ловить, да что там, под двадцатник было, молодой-дурной, – антураж заведения, что всем своим видом кричит о средневековом стиле, в котором нету места модернизму или даже ленинскому конструктивизму. “Таверна” – с хмурыми дворфами, хитрыми полуросликами и полупьяными напыщеными эльфами, именно так можно было кратко охарактеризовать данное пристанище пьяниц и сброда, – самым главным был жетон! Знак того, что я уже не просто жалкий студентишка, без обид парни, а самый настоящий полисмен! Блюститель закона ёпрст. И вот мой первый вызов, говорят, что труп, возможно криминал, ну и мы с моими товарищами за руль и вперед! Приезжаем, а там реально дохлый мужик, но самое главное, утопили его в общественном туалете и мне пришлось свой костюм погрузить в тот смрад. Вот так вот парни, – Валентиныч ловил на себе взгляды Васи с Валей, что также попивали хмельный напиток и с интересом ожидали концовки сей басни, но Мирон отвечал только мутным от алкоголя взором и томными вздохами, – не всегда все пойдет по плану, не всегда получается сохранить белоснежный костюм от ванны с дерьмом, не всегда получится спасти всех ото всех, Валя, – тут у мужчины будто испарилась вся пивная эйфория и тот максимально серьезно засверлил Видоплясова глазами, – ты лезешь в слишком опасную игру, иди в театре играй, музыкой занимайся, баб цепляй, не для картельных дел тебя матушка родила. Ты вообще смекаешь о чем я? Ты будто не можешь разобраться в самом себе, не то чтобы лезть в дела других людей.
– И выла полынь в небесах, – ахнул Вася, – вот я считаю, что батька прав, ты слишком сильно печешься об этой Наде, Сашке да и вообще о всех, кто они тебе? Я понимаю, что она тебе близка, но все же, давай полегче.
Вы правы, но странный стук зовет меня. Не знаю даже что и делать, я подчинен то ли среде, то ли предписанным нормам? Я действительно не знаю кто я, и зачем это делаю, ради кого? Я даже не получаю благодарности или банального кивка, Надежда, от неё нету ни малейшего намека на то, что она ценит мое отношение, тогда ради чего?
– Ух~, – томно выдохнул Видоплясов.
– Думай-думай, парень. Возможно эти вопросы приведут к правильному умозаключению, – Мирон полностью осушил кухоль.
– Сообщение от куратора группы, – заключил младший Трубецкий доставая телефон после протяжного звонка, – ого-го! Что-то новенькое, Валя! У нас тут практика начинается! Будем ходить и играть маленькие роли в фильмах, сериалах, да в чем попало, похеру вообще, наконец-то скучные деньки на парах заканчиваются! Чур я с тобой!, – воскликнул парень тарабаня пальцами по сенсорной клавиатуре.
– А Надя?, – на рефлексах спросил Видоплясов.
– Да пошла она лесом, у нас тут чистая мужская дружба, еще заставят с той дурой вместе играть, – после третьей кружки хмельной эссенции Васю уносит и паренек не контролирует свои выражения, – развеемся, и все таки получим, то зачем вообще поступали учится!
Его безграничный оптимизм, его неизменная улыбка, что же это, как постигнуть подобной гармонии? Может дело в этом пресловутом “Искусстве быть посторонним”? Может пора отречься от этих мирских благ и послать подальше Надю и Шуру, да и всех, может просто пора переплыть на другой берег и все таки вспомнить, что я живу для себя?