Литературная Газета 6259 (№ 55 2010)

В апреле день рождения Гитлера,

в тюрьме отметили жестом–

помиловали пятерых,

приговорённых к смерти.

Одним из них был я.

Когда возвратились русские,

прибежал ко мне хозяин Савиконну,

он просил, чтобы я не мстил.

Я ответил: «Ступай себе с миром,

мне твоя жизнь не нужна,

Бог сам тебе отомстит».

И смотри– как в воду глядел–

через два месяца погиб он,

попав под обвал брёвен.

А я по железу и дереву

ещё сорок лет работал.

Вайге Тихане

У нас было двое детей– сын и дочь.

От тяжкой работы в хлеву я устала,

ни за что не хотела третьего–

в петлю грозилась полезть.

Все следили за мной,

чтоб чего с собой не сделала.

А потом и дочурка родилась.

У Эдгара разболелась нога,

всё таскался по врачам и больницам.

Диагнозировали, лечили неправильно,

в свидетельстве о смерти написали: тромбоз.

Схоронили. А вскоре вечером

непроглядным «Москвич» подъехал

прямо к дому, и в нём сидевший

сказал одноклассник Эдгара:

«Вайге, я приехал к тебе свататься.

Быстро решай, возьмёшь ли меня?

Если нет, я уеду сразу же

и больше не вернусь!»

Я ответила: «Не уезжай, в дом входи».

Ночью говорил он на груди моей:

«И не думал,

 до чего же хорошо с тобой!»

А я волосы его ерошила.

Утром шла, спеша в свинарник на работу.

Рядом Арне шёл, мой муж второй.

Перевёл Борис БАЛЯСНЫЙ

Яан КАПЛИНСКИЙ

***

Рассказывал студентам

о начале греческой культуры.

Рассказывал о хеттах, историю

Улликума, и сказал,

что на некоторых лидийских

табличках найдены

стихотворные тексты,

но вряд ли их смогут

когда-нибудь прочитать.

 Рассказал ещё о Гомере

и его богах, о могиле Зевса на Крите,

о Митре, о вере в то, что мир–

 поле брани

между воинствами добра и зла,

правды и лжи,

света и тьмы, где верующие–

это воинство

Митры, воины света

 на этой извечной войне,

где камень воюет с камнем,

дерево с деревом,

зверь со зверем, человек с человеком.

Когда добрался до дома, очень устал

и сильно мучила жажда.

***

Нет Бога,

нет постановщика, нет дирижёра.

Мир существует сам по себе,

пьеса играется сама,

оркестр играет сам,

и, если у кого-то

скрипка выпадает из рук

и останавливается сердце,

смерть и человек никогда

не встретятся– за стеклом

нет ничего, потусторонность–

это зеркало,

из которого на меня смотрит в упор

большими глазами мой собственный страх,

а за этим страхом,

если только хорошо приглядеться,–

трава, и яблони, и подсолнечник,

медленно поворачивающийся

вслед за солнцем

без Бога, без постановщика,

 без дирижёра.

***

Стихи как зелень–

весной она рождается

из каждой дождевой капли, из каждого

зёрнышка света, падающего в почву.

Сколько может вместить отрезок между

утром и вечером?

Сколько вместит одна страница?

А теперь, осенью, когда чёрные облака

низко плывут над землёй, задевая

мачты линий высокого напряжения и ворон,

дремлющих там в сумерках, поскольку

дня почти не бывает,

а есть только два тёмных

и длинных пальца ночи, держащих день

и нас так крепко, что нет уже места

дышать и думать. Всё, что я пишу,

написано наперекор этой тяжести,

вновь приходящей, стремящейся

вновь погрузить нас в сон, который видят

истлевшая листва, и корни травы,

и сама почва, где кроются все наши

неосуществлённые мысли,

нерождённые стихотворения.

***

На улице Валликраави одинокий