Литературная Газета 6271 (№ 16 2010)

В вещмешке у седого солдата

Ложек, ложек–

притихший десант.

Он промолвил, мешок открывая,

Будто щедрую душу свою:

– Ложки эти с переднего края–

По наследству передаю.

Налетай поживей, если надо,–

Кухня встретит неведомо где!

Покажи свою хватку, ребята,

Ну, конечно, не только в еде!..

Пообедали мы перед маршем,

Благодарны полку и друзьям.

Вновь в строю

ложки двинулись дальше

Вместе с нами навстречу боям…

Слышу ложки в оркестре народном,

Стук весёлый– одна об одну.

И проснулось вдруг в памяти что-то

Очень близкое…

про войну.

***

Мы смолим моршанскую махорку,

Смотрим на Днепровскую гряду.

Скоро будет бой. На том пригорке,

Может быть, я тоже упаду.

Будут травы над курганом. Будут

Плакать, улетая, журавли.

Нас, наверно, люди не забудут,

Вспомнят, что мы жили и ушли.

…Я смотрю на серый склон курганный,

На траву, на муравья, на дол.

Знайте, что когда меня не станет,–

Я в свою дивизию ушёл.

Перевод Ивана БУРСОВА

Иван-чай

Манит незнакомая дорога,

И себе ты скажешь: примечай.

Ну а коль дорог на свете много,

Друг мой, иван-чай?

Но твоих, смоленских, не забуду…

Век пройдёт– не вырастет быльё.

Трижды брали мы деревню Буду,

Трижды умирали за неё.

А под Будой– малые курганы,

А под Будой– выбились травой

Алексеи, Викторы, Иваны…

Глина скользкая,

Подзол сырой.

Проросли травой и горицветом,

Тянутся куда-то в синеву.

И стоит Иван по-над кюветом,

Головой кивает,

«Вот… живу…

Не дивись, что словно обагрённый,

Восемь пуль… Я кровью весь истёк.

Скоро осень. Каркают вороны.

Пожелтел в ногах моих листок.

Хочешь– угостимся нашим чаем,

Я теперь навеки водохлёб».

– Бог с ним, с чаем,– тихо отвечаю,–

Нам теперь махорки– хорошо б.

Мы цигарку скрутим по-былому,

Пустим сизый дым на провода.

Первая затяжка мне– живому:

Горечь на душе да маята…

Цвет мой красный– ясность, правота.

Перевод Наума КИСЛИКА

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Когда я слышу эту музыку

Совместный проект "ЛАД"

Когда я слышу эту музыку

У каждой семьи есть свои любимые праздники. У нас их два: День Победы и Новый год. Но если последний праздник является в равной степени общим, то День Победы– праздник в первую очередь бабушкин.

Когда началась война, бабушке было 13 лет, когда она окончилась– 17. Война для бабушки– это смерть двух старших братьев. Самого старшего убили под Ленинградом, младшего– одного из руководителей подпольной молодёжной организации «Смугнар»– расстреляли у неё на глазах. Потом был партизанский отряд, а затем год немецкого плена…

О войне бабушка рассказывать не любит, вообще она человек молчаливый. Любит рассказывать о послевоенных годах, причём, как правило, о хорошем: «Голодные были– ну и что ж, зато могли пойти и всю ночь на санях кататься!» Рассказывала, как ставили в клубе «Молодую гвардию», где она играла Любку Шевцову, и какое платье василькового бархата купила она себе к двадцатилетию. Как потом встретила дедушку и сразу влюбилась. Трудно было устоять: с четырнадцати лет сын полка, в семнадцать уже лётчик в звании капитана. К тому времени, когда познакомился с бабушкой, он уже работал инструктором райкома и был капитаном минской команды по мотокроссу.

В двадцать пять лет бабушка осталась вдовой, об этом она тоже не любит рассказывать. Но иногда сквозь рассказанные ею истории проступают ужасы войны, которые она видела: как в Калинковичах, где она жила, закопали живыми в землю всех евреев, среди которых было много её друзей, и как на этом месте «земля дышала»; о том, как после расстрела брата в Калинковичах полицаи из бывших местных стреляли на улице вслед бабушке; как немецкие солдаты просто от нечего делать палили в группку бегущих детей; как после, в партизанском отряде, приходилось лежать на снегу не шевелясь, и сперва снег под тобой тает, а потом снова замерзает. А в плену бабушка за одну булочку в неделю должна была вязать дополнительно к принудительной работе ещё и пару чулок. Уже после возвращения на Родину её вызвали к следователю, который настойчиво расспрашивал, как её завербовали, а она, прямо как Мартин Лютер в чёрта, запустила в этого следователя чернильницей. И что самое удивительное– её после этого выпустили!

А затем бабушка засобиралась на встречу к ветеранам, надела свои медали, подошла ко мне, поцеловала и сказала: «А тебе желаю, чтобы твои ордена были заработаны только трудом, но ни в коем случае не войной».

…Она так и осталась в моей памяти красивой, статной, яркой, не согнувшейся. Она хотела– говорила об этом не раз,– чтобы на её похоронах играли не похоронный марш, а мелодию из фильма «Мой ласковый и нежный зверь». Конечно же, всё сделали «как полагается», без учёта её желания. Но когда я слышу эту музыку, она– та девушка, которая по велению небес станет в дальнейшем моей бабушкой,– чернокосая, в ярко-синем бархатном платье, бежит через майский лес…

Татьяна АРТУС, 9-й класс

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Ваш, любимый

Совместный проект "ЛАД"

Ваш, любимый

Рассказ