Литературная Газета 6281 (№ 26 2010)

«ЛГ» поздравляет автора с юбилеем и желает крепкого здоровья и новых творческих свершений!

Роберт РОЖДЕСТВЕНСКИЙ:

– Как и каждый настоящий поэт, Давоян является одновременно открывателем и продолжателем, учителем и учеником. За ним – глубины его родного языка, великие традиции его национальной культуры.

Вадим КОЖИНОВ:

– Размик Давоян создаёт самобытный поэтический мир, в котором органически сливаются сокровенность и монументальность, ярко выраженное личностное начало и народно-национальная стихия.

…Стихи Размика Давояна глубоко национальны не по внешним и соединённым по методу коллажа приметам; они национальны и в своём цельном духе, и в любой своей частице… Но именно потому, что поэзия Давояна обращена к самой глубине народного бытия, она естественно обретает и общечеловеческий смысл.

В Великобритании вышел на английском языке сборник стихов Размика Давояна. Его представило читателям одно из самых известных и авторитетных издательств – Arc Publications, специализирующееся именно на поэзии. Книги этого издательства, как правило, быстро раскупаются, потому что в своей деятельности оно действует по принципу – никогда не идти на компромиссы и представлять только истинное искусство. А такой поэзии в мире создаётся не очень-то и много. Об этом свидетельствует и тот факт, что серия «Видные поэты», в которой издаются произведения лучших неанглоязычных поэтов из разных стран, существует вот уже 10 лет, а в свет вышли всего 27 книг. Размик Давоян – 27-й автор в этой серии.

Разумеется, идёт тщательный и скру­пулёзный отбор стихов каждого из поэтов. Строгие требования предъявляются и к переводам. Книга обязательно рецензируется одним из видных английских поэтов – в качестве предисловия. В случае Размика Давояна это Уильям Херберт.

В сборник включены произведения поэта разных периодов – от стихотворений самой первой книги до не опубликованных ещё стихов, а также отрывки из поэмы «Реквием».

Переводы сделаны супругой поэта – Армине Тамразян. Как уже говорилось, издательство придаёт качеству перевода огромное значение – имя переводчика даже выносится на обложку. По мнению издательства, переводы Армине Тамразян в полной мере сохраняют и передают всю энергетику стихов Размика Давояна.

Из английского предисловия к сборнику

К счастью, в мире продолжает создаваться поэзия, которая может говорить от имени личности и народа, нации и рода. По иронии судьбы именно эти довлеющие трагические условия и обеспечивают историческую роль поэзии.

Давоян – сын того поколения, которое было очевидцем застоя и крушения Османской империи, и обрёл он известность в эпоху застоя и развала Советского Союза. В его произведениях рождаются травматическая память и напряжённое ожидание ещё более худшего.

Эти пертурбации приводят к политической хитрости, которую мы видим в неопубликованных и самиздатовских произведениях последнего периода советского общества – начиная от Слуцкого до Айзенберга, но одновременно порождают возврат к эпичности и приближение к Богу путём отрицания – как это мы видим в произведениях Давояна.

Но самое потрясающее в его поэзии – это то, что она проникнута одновременно ликованием и напряжённой меланхолией: испытываешь некий постоянно обновляющийся восторг, возникающий от сочетания исключительной духовной плотности и удивительной простоты поэтического изложения.

…Существует одно опасное заблуждение, которое, проявившись порой, вызывает разочарование поэтов, переводчиков и читателей. Это заблуждение, будто поэта или писателя могут понять лишь те читатели, которым и предназначено данное произведение. Те, кто пишет, переводит или с тем же интересом читает, могут оспорить утверждение, что надо всё досконально понять. Однако поэзия культур, переживших большую трагедию, всегда подвержена опасности – в том смысле, что может оказаться непонятой всеми теми, кто не ведает об этой трагичной судьбе, и в результате мы будем иметь музыку, которая может быть оценена только внутри этой определённой культуры. Стихи Размика Давояна, кажется, избежали этой судьбы, обретя доступность, преодолевающую этот барьер.

Уильям ХЕРБЕРТ

* * *

Так долго и упорно

мы молчали.

Кромешной тьме,

казалось, края нет,

И мы уже почти

не различали,

Где истина, а где

безумный бред.

Но вот громадной розой

солнце встало,

И мир обрёл звучание

и цвет.

Оно лучом искусно

залатало

Молчанья нашего

постылый след.

Перевод Марка РЫЖКОВА

* * *

Вчера печален, нынче весел,

Я, как волна,

о камень бьюсь.

Вчера стремился

в поднебесье,

Сегодня – к берегу

стремлюсь.

Спешу к любому человеку,

Смеюсь, спасаю от тоски.

Меня отводят, словно реку,

В сухие, мёртвые пески.

Меня раздаривают щедро,

Моё веселье и слова.

Я чью-то душу чище ветра

Отмою, чтоб была жива.

А если завтра боль уложит

В постель или беда

пригнёт,

Что ж, завтра кто-нибудь,

быть может,

Хоть искру смеха

мне вернёт.

Перевод Александра КУШНЕРА

* * *

Он увидел мир

сквозь кристалл слезы,

Слабый – был сильней

ветра и грозы.

Не сломал цветка.

Не согнул лозы…

Не припомню кто,

не скажу когда.

Боль земли в душе.

А душа – горда.

И земля моя – боли нет

больней, –

Позабыв свою, думала о ней.

Нёс он на плечах тяжесть

мёртвых глаз,

Лун над головой

мёртвый свет не гас.

Важен каждый шаг.

Дорог каждый час –

Половины лет жизни

в полувек

Не прожил ещё этот человек.

В горле комом – страх,

впереди – беда.