Литературная Газета 6350 (№ 49 2011)

Буду петь и ценить

тех, кто рядом и взглядом

Согревают меня.

Мне они всё нужней[?]

А природа искрит

золотым листопадом,

И становится мне

многократно родней.

Я багряным листком

отпылаю в круженье,

Шорох листьев,

как вздохи ушедших людей, -

Рановато они

потерпели крушенье

И оставили здесь

беспризорных детей.

А гитара, замолкнув,

опять зарыдала,

И слеза на ресницах

вскипает, искрясь,

Слава богу,

что память моя не устала,

Слава богу -

не рвётся незримая связь.

2011 г.

Сколки бытия

Сколки бытия

Анатолий БУХАРИН

Голос писателя-историка Анатолия Бухарина (1936-2010) хорошо знали на Южном Урале - несколько лет подряд он читал на челябинском радио свои новеллы. Уроженец золотоносного посёлка Пласт, в 127км от Челябинска, сын старателя, проведший детство в землянке-"балагане", он жил трудно и честно. Даже фамилия ему мешала - приходилось доказывать, что к "любимцу партии" Николаю Бухарину он не имеет никакого отношения.

Учился в военном училище. Окончил исторический факультет Воронежского университета. Защитил диссертацию на звание кандидата исторических наук. Единственную книгу "Тропинка к Пушкину, или Думы о русском самостоянии", изданную в Челябинске Игорем Розиным тиражом всего 100экземпляров, автор так и не успел подержать в руках. "ЛГ" представляет читателю тонкие и светлые миниатюры Анатолия Бухарина.

СВЕТ НЕВЕЧЕРНИЙ

У Алого поля в троллейбус вошла женщина в сером. Показала проездной и села у окна впереди меня. В эту же минуту к ней ринулась другая, с жаром полушёпотом воскликнув:

– Машенька! Милая, что с тобой? На тебе лица нет!

Женщина в сером повернулась к знакомой и, медленно роняя слова, выдохнула:

– Он ушёл. Ушёл и свет унёс.

НАГАЯ БАБА

Погода нелётная, и мы томимся в аэропорту в ожидании рейса. Рядом со мной, скинув на плечи пуховые платки,

ведут неспешный разговор две женщины. Прислушался. Речь идёт о снохах:

– И чего ей надо было? Квартира, машина, деньги - только манна небесная не сыпалась. А ведь ушла, подлая, от Ивана с дитём на частную квартиру, да ещё и радуется.

– Ох, не говори, Анна Васильевна, - посочувствовала собеседница.
– Не видали они, молодые, нагой-то бабы в крапиве.

НА ЯРМАРКЕ

Шумит городская ярмарка. Я купил у старушки сумку и, пересчитывая сдачу, говорю:

– Я вам дал десять рублей, вы сдали два. Сумка стоит три.

– Ох, прости, сынок. Плохо вижу.

– Глаза-то где потеряла? Читала много?

– Нет, читала мало - плакала много.

ВСТРЕЧА

Илья Степанович Воронин своего сокурсника Даниила Трофимовича Березина не видел лет двадцать - не меньше. И вот господин случай свёл старых товарищей на научной конференции в Богом хранимой столице Южного Урала. Когда объявили выступление профессора Березина, Илья Степанович вздрогнул от неожиданности и устремил взгляд на человека, величаво ступавшего по проходу к кафедре. Боже мой! Вот уж воистину: дни тянутся, а годы летят! Вместо поджарого рыжего парня с весёлыми глазами перед почтенной аудиторией предстал раздобревший, поседевший, полысевший господин. "Да, - подумал Илья Степанович, - укатали Сивку крутые горки". И начал слушать:

– Реальная дидактическая система будет функционировать по-другому, но степень оптимальности содержания и взаимосвязи её компонентов будет зависеть от степени приближения кривой, построенной для реальной системы, к "идеальной" кривой модели. Допустимые границы отклонений критериев качества обучения для реальной системы детерминированы константой её оптимального функционирования в условиях соответствующих модулей, параметрически идентичных идеальным, смоделированным[?]

"Отцы святители! Что он делает?!
– с ужасом внимал Илья Степанович.
– Убивает, сукин сын, русский язык среди белого дня. Убивает!"

В перерыве он не стал искать встречи с Березиным и ушёл в гостиницу.

ЕХАЛ В ЧЕЛЯБИНСК КУПЕЦ МОЛОДОЙ

Весна. Челябинск. Вокзал. У колонны стоит седой небритый мужик и, лениво растягивая меха баяна, тянет пропитым голосом:

По диким степям Забайка-а-лья,

Где золото роют в горах,

Бродяга, судьбу проклина-а-я,

Тащился с сумой на плечах

Пассажиры и провожающие, равнодушные и к судьбе бродяги, и к участи нищего певца, изредка бросают медь в шапку, но чаще брезгливо отворачиваются. Вот шумной гурьбой ввалились матросы, и несчастный на ходу меняет репертуар:

Раскинулось море широ-о-ко,

И волны бушуют вдали.

Товарищ, мы едем далё-о-ко,

Подальше от нашей земли[?]

Результат прежний: в шапке не прибавляется ни рубля.

Объявили о прибытии московского поезда. Засуетились носильщики, подтянулись милиционеры, зашевелились толпы встречающих. Полусонный вокзал ожил, радушно принимая гостей из столицы. Один из них - коренастый, скуластый, с синими, как утреннее небо, глазами - остановился возле провинциального "Карузо" и стал слушать, насмешливо поглядывая на него. Постояв одну-две минуты, тряхнул каштановой копной волос и решительно протянул руку: