Литконкурс 'Тенета-98' (сборник рассказов)

– Ладно, не горюй. Ты же обещал Кощею приехать на будущий год. А в Трое знаешь сколько красивых девушек, не мне ровня.

– Она права, - сказал Ежи, - пошли, не будем им мешать. Вечером собираемся у Лешего, не забудьте, - добавил он уже в наш адрес.

Они вышли, и уже с улицы донеслось:

– Будет и на твоей улице праздник. А пока давай завалимся в "Элефант". Там тебе Штирлиц про себя таких анекдотов нарасскажет обхохочешься.
– ==P.S.==

Если эта история не покажется Федеральному казначею США убедительным объяснением того, почему весь 2002 год курс доллара на Токийской бирже постоянно падал - что ж, его трудности.
– == * НОВЫЕ АРГОНАВТЫ * ==

Получено по электронной почте сети "Интернет", обратный адрес в системе не зарегистрирован. По факту повторного несанкционированного подключения назначено служебное расследование.

– ==I==

Из нависшего над облетевшим подмосковным лесом низкого октябрьского неба сыпался мелкий дождичек. Земля впитала уже столько воды, что казалось, больше не войдет и капля, но продолжала и продолжала жадно поглощать ниспосланную небесами влагу. И даже несмотря на это маленькое осеннее чудо, было серо и тоскливо. Впрочем, как оказалось, это было еще ничего по сравнению с Берлином, над которым как разверзлись хляби небесные несколько дней назад, так и ныне продолжали посылать тонны воды на головы горожан. В подземном переходе под Унтер-ден-Линден, в который мы, как бычно, сотворили дверь из подмосковного леса, было воды по щиколотку, а на самой улице лило, как из ведра. Тем заманчивей был уютный желтый свет за стеклянными дверьми со слониками.

– Давно вас не видел. Рад, очень рад. Вот свободные места, садитесь. Пива сюда!
– возвысил свой хриплый голос толстый Готлиб, призывая официанта к нам троим.

Было жарко, очки Глюка моментально запотели, и он принялся их протирать, пристроив свой портфель у ножки стола. Сквозняк с высоты своего роста начал разглядывать публику, периодически приветственно помахивая рукой кому-то, кого мне не удалось расслеповать.

Вообще-то в "Элефанте" отдавали предпочтение немецким сортам, но сегодня в виде исключения угощали "Клинским светлым". На то была причина: отмечали двадцатилетие появления дяди Фени.

Вы прекрасно знаете дядю Феню, только не по имени. Его крик: "Маловато будет!" по праву занял свое место в современном русском языке. Когда он в "Элефанте" знакомился с народом, выяснилось, что его зовут Семен Петрович, а можно просто: дядя Сеня. С его произношением получилось "дядя Феня", да так и прилипло.

Его здесь все любили. Вообще, умениям мультипликационных персонажей несть числа, в частности, дядя Феня мог поглощать пиво в неограниченных количествах, а кроме того - часами импровизировать на флейте, да так, что брало за душу даже таких отъявленных пошляков и грубиянов, как поручик Ржевский, Василий Иванович с Петькой и Вовочка.

Но сегодня собрался народ более интеллигентный. Вокруг Штирлица с Мюллером образовался кружок из разношерстной публики, которая периодически сползала со стульев, заходясь в хохоте, так как эти двое в лицах изображали анекдоты про себя. Как вы понимаете, более обширной коллекции ни у кого нет и просто быть не может, к тому же, как выяснилось, они ее регулярно пополняют, инкогнито наведываясь в богемные места той России, откуда я родом.

Забавно, но местные жители великолепно понимали такой специфический жанр технологического мира, как анекдоты. Прав был Леший при нашем с ним первом разговоре: они тут наш мир прекрасно знают. Более того, напряженно следят и пользуются. То есть вместо того, чтобы собственных дров наломать, пользуются готовыми. Это, пожалуй, самый мудрый способ паразитизма, который можно вообразить: пользоваться ошибками других. Если вообще здесь применимо слово "паразитизм", ведь они тоже влияют на технологический мир, влияют мудро и ненавязчиво: просто пытаясь внушить обществу те или иные мысли, никогда не настаивая, проявляясь через фольклор. В так называемой народной мудрости значительный процент составляет именно мудрость сказочного мира. Надо только уметь ее понять, и иметь достаточно своей мудрости, чтобы согласиться ее использовать. Впрочем, я отвлекся.

Вскоре после нас, тяжело отдуваясь, вошел профессор Плейшнер. Он кипел негодованием:

– Нет, вы только послушайте, что придумали эти пройдохи в Берне! Шоу на потребу туристам: сначала в окне второго этажа на Блюменштрассе 9 выставляется цветок, а через пять минут оттуда должен выпадать я. И так каждые полчаса! Я, пожилой уважаемый человек! Не говоря уже о том, что это - другое окно.

– Ладно, профессор, не берите в голову. Выпейте лучше пива, а дядя Феня нам сыграет, - принялся утешать его красноармеец Сухов, оторвавшийся на этот вечер от своих Екатерины Матвеевны, Гизель, Зульфии, Саиды, Зухры, Гюльчатай и прочих.

– Дядя Феня, по просьбам публики!
– обратился к юбиляру Мюллер.

Дядя Феня встал со стула, поправил свой пластилиновый треух, прошел к стойке, присел на один из круглых высоких табуретов, вынул из за пазухи флейту и начал играть. Это было божественно, как всегда. Разговоры смолкли, звон пивных кружек прекратился, и только с улицы, сплетаясь с мелодией, доносился шум непрекращающегося дождя. А потом из-под входной двери побежал ручей, быстро превратившийся в бурный поток.

– Господа, кажется, придется прерваться!
– закричал Готлиб, перекрывая шум воды, - у нас сегодня особый посетитель, который не любит пива: Шпрее!

Впрочем, народ уже это сообразил. Все дружно принялись оттаскивать по узкой винтовой лесенке на второй этаж все, что только можно. Образовалась давка, пока кто-то не додумался передавать вещи по цепочке, в начале которой оказался Готлиб, решавший, что тащить наверх, а что нет.

В опустевшем помещении кафе было уже по колено воды, когда все, что стоит вынести, было вынесено, и народ начал расходиться, кто как умел. Мюллер достал из за пазухи надувную лодку, на которой Штирлиц вместо паруса укрепил свой парашют. Сухов принялся названивать Верещагину, чтобы тот прислал баркас. Ну, а мы втроем сотворили дверь ко мне в сени.

– Наконец-то!
– воскликнула Баба-Яга, которую никто не ожидал здесь увидеть.

– И все-то они шляются по кабакам, а мы тут жди их, волнуйся! заявила Лена, гневно сверкая глазами.

– И в каком они виде! Будто-таки ни одной лужи по дороге не пропустили!

– Иван, я понимаю, когда эти оболтусы, но ты-то!

Вот когда начинаешь остро чувствовать, что твоя теща - Баба-Яга.

– Прости пожалуйста, - принялся оправдываться я, - но как было дядю Феню не поздравить с двадцатилетием?

– Да, а потом Шпрее поднялась, Готлиба затопило, - подхватил Сквозняк.

– Фсе стали помогать, йа, просто так уйти - это не есть прафильно.

– Вот почему мы мокрые, - заключил я.

– Хороши, нечего сказать. А, бабушка?

– Ох же да. Как Леший за порог - в натуре от рук отбиваются. Между прочим, вы, конечно, будете смеяться, но он так-таки еще не вернулся.

– А фот это уже лихо! Исфините за айнен каламбур, какого лешего он там так долго делает?

Дело в том, что две недели назад Леший отправился куда-то на Кавказ, навестить местного коллегу. Что-то там изобрел по части системного программного обеспечения один тамошний парень по имени Гоги Камикадзе, вот Леший и поехал посмотреть. Вы, конечно, будете смеяться, но до самых недавних пор от него - ни слуху, ни духу. Мы все, разумеется, понимаем, на Кавказе народ гостеприимный, но никак не сообщить о себе, даже письмо по сети не послать - это на Лешего было мало похоже.

– Об что он там делает - это вы-таки сами же у него спросите, когда до него доберетесь.

– Что значит: когда доберемся?
– удивился я.

– То и значит. Депеша от него пришла. Вас зовет. Больше всех ему там нужны Иван с Хайнером, но приглашает и Ежи за компанию.

– С чего это вдруг мы ему понадобились?

– Да он-таки сам не смог разобраться, что там наваял этот Камикадзе. Бился, бился, но не понял, вот и зовет вас.

– Понятно. А куда конкретно ехать?
– спросил Сквозняк.