Литконкурс 'Тенета-98' (сборник рассказов)

А потом они пили, обжигаясь, глинтвейн, облизывая ежеминутно сладкие губы, то и дело натыкаясь на уцелевшие, почему то, несмотря на процеживание, кусочки размякшей лимонной корки, терпкие палочки гвоздики или пластинки лавра. Облизывали липкие пальцы и пачкали и без того уже заляпанный стол. Проливали из ковшика на пол...Ветер на улице утих, деревья прекратили бессмысленную гонку за луной и стояли теперь неподвижно, уставясь в освещенное окно.

Глубокой ночью, перешептываясь и похихикивая, они направились в спальню дочери и долго стояли у ее кровати молча.

– Одеяло на месте -прошептал Пит и подмигнул.

– Она улыбается...Честное слово - Анн наклонилась, чтобы поцеловать Дану, но Пит удержал ее.

– Испачкаешь, ты вся в моем божественном напитке...Тссс!
– прошипел он, видя, что он Анн собирается рассмеяться.

На цыпочках, они выбрались из спальни. У выхода Анн оглянулась.

– Улыбается...Слава Богу, улыбается.

****

– Чудесно!...Чудесно!...Смотрите, какие они красивые!

Жемчужины падали с неба, подскакивали на пружинистых травяных кочках и скатывались ей под ноги. Изредка, когда они попадали во одну ямку и легко стукались друг о друга, раздавался стеклянный звон. Жемчужины красные, жемчужины зеленые, черные и простые, белые, все крупные и идеально круглые, все с томным перламутровым блеском, перекатывающимся по гладким бокам.

Дана захлопала в ладоши от восторга, а потом бросилась их подбирать. Непокорные, жемчужины скользили и уворачивались, выпрыгивали из рук, прятались в корневища травы. Но Дана не обращала внимания на те, что выскальзывали из рук остающихся было достаточно много и, кроме того, сверху постоянно сыпались новые, такие же прекрасные, всех оттенков и размеров.

– Брось!
– шипел где то рядом Провожатый.
– Брось немедленно и продолжай петь!...Глупая девчонка, они никуда не денутся!...Продолжай петь!

– Лю-юди, которые вышли погулять...- затянула Дана, не переставая ловить правой рукой непокорные скользкие шарика, а левой кидать их горстями за пазуху.
– Неужели они никогда не верну-у-утся!

Град из жемчужин стал еще более плотным, а потом вдруг погасли колючие жаркие лучи солнца и на Дану накатила серая тень.

– Пой, пой!
– визжал в восторге Провожатый.
– Он спускается, он спускается!

– Кто?
– рассеянно спросила Дана. Потом вдруг поняла...Подняла голову вверх и жемчужины, соскальзывая из ее медленно разжимающейся ладони, полетели обратно, в траву...Тень сгустилась и оформилась, порыв ветра отбросил назад полы ее легкого платья и смял стебли травы трепещущим пятном. Запахло вдруг чем-то чужим и пряным.

Повисев несколько мгновений над Даной, дракон медленно отплыл чуть в сторону и опустился на землю, прямо перед ней: сначала касание тяжело повисших, с тонкими кривыми когтями, лап, потом с грохотом обрушился хвост и размеренно, осторожно начало приземляться тело - под его тяжестью расплылся огромный живот, желтые пластины разнесло в сторону и казалось, что дракон возлег на специальное, покрытое панцирем ложе...Утих ветер, трава робко заняла прежнее положение и только тогда, услышав далекий стрекот кузнечиков, Дана отняла ладони от лица.

Прямо перед ней сверкало зеркало - рыжее, яркое, наполненное всплывающими изнутри зелеными прожилками и ее отражение в глубине его казалось оплетенным водорослями.

– Это мой глаз - сообщил дракон.
– Отойдите, я сейчас буду моргать.

Едва Дана отошла, как зеркало на мгновение закрылось зеленоватой заслонкой с белым пухом по краю и тут же открылось вновь, еще более блестящее, чем прежде.

– Как ваше имя?
– спросил дракон

Дана, все еще ошарашенная, смогла только слабо пискнуть.

– Имя, имя - нетерпеливо повторил дракон

– Имя?...Дана...

– Госпожа Дана, вы объявляетесь лучшей певицей, которую я слышал на протяжении последних пяти сотен лет.

Не зная, что сказать, Дана промолчала.

– Что же вы замолчали?...Продолжайте, пожалуйста. Или я мешаю вам?
– дракон снова моргнул и чуть пошевелился, словно собираясь уйти.

– Нет-нет, постой...-Дана совершенно растерялась, но откуда то пришла к ней уверенность, что спрашивать Провожатого сейчас бесполезно, его нет рядом, он сбежал, и прийдется выпутываться самой.

– Вам понравилась песня?

Дракон задумался.

– Пожалуй, мне понравилось, что я слышу песню. Это не так уж часто происходит. Это очень трогательно. Детский, чуть визгливый голосок.

Он моргнул или, точнее, подмигнул.

Дана посуровела.

– Ах так!...Я не буду больше петь для тебя, противный дракон. Можешь сожрать меня, если хочешь!

– Не хочу - дракон вдруг скосил глаз и заметил россыпь жемчужин в траве и те несколько, что еще остались в кулачке у Даны.

– Ты собирала их - спросил он удивленно.
– Но зачем?

Почему то Дана смутилась. Она не знала, было ли в этом что-то нехорошее, но почувствовала, что дракону неприятно смотреть на ее находки. " Ну и пусть" решила она и еще крепче сжала руку " я не выброшу их, даже если он рассердится на меня. А потом наберу еще больше..."

– ...Я просто не мог сдержаться - продолжал дракон.
– Тебе этого не понять, девушка, но когда слышишь звуки живого существа, да еще так редко, очень не просто сдержать свои чувства. Поневоле начинаешь вспоминать времена, когда и сам ты мог вот так распевать, не кричать, не вопить, не исходить рыком, а распевать...Вот я не и не сдержался. Глупо, конечно...Радуйся, девчонка, у тебя большой талант. Если тебе будет мало, достаточно лишь еще пару раз пропеть песню и я расплачусь вновь, как мальчишка...Чтож ты молчишь?

Дана посмотрела сначала на разноцветное сияние, пробивающееся у нее между пальцев, потом на выпуклое гигантское око.

– Это ты сделал - сказала она, наконец.
– Ты наплакал. Это твои слезы.

– Да - согласился дракон.
– Красивые, не правда ли?

Дане вдруг стало очень стыдно, непонятно от чего, щеки погорячели и она почувствовала неодолимое желание отбросить от себя подальше все разноцветные шарики. Она была одинока, несчастно, провожатый бросил ее и рядом лежит дракон, который смотрит и насмехается над ней...

" Ну и что" сказала Дана сама себе и поразилась, потому что голос ее звучал так по взрослому решительно, " ну и пусть смеется. Мне не капельки не стыдно, что я набрала жемчужинки, а ему должно быть стыдно, что он разревелся, как нюня...Он большой и трусливый. Когда я буду всемогущей девчонкой, он будет реветь каждый день..."

Она решительно забросила жемчужины за пазуху, а освободившиеся руки скрестила на груди.

– Я буду петь тебе еще - ласково произнесла она и смело посмотрела прямо в рыжее зеркало.
– Я ведь пришла сюда для этого.