Литконкурс Тенета-98

Они оделись и пошли к выходу. Уже у самых дверей толстый закончил:

— Разумеется, я Вам всего этого не говорил. Официально об Эксперименте Вам сообщат, видимо, недельки через три-четыре. Ну, а младенец, как и положено, появится на свет только через девять месяцев, двадцать шестого мая. Так что времени еще много — можете пока наслаждаться отсутствием лишнего жира… — он опять хохотнул. — III —

— Это стихи! — радостно сообщил Саша, обводя родных сияющим взглядом. Глаза его восхищенно блестели.

— Хорошие? — через силу улыбаясь, спросил дядя.

— Хорошие?! Великолепные! — Саша звонко рассмеялся и тут только посмотрел на обложку. Брови его удивленно поползли вверх. — Пушкин? Так он что же, наш родственник? — мальчик вопросительно посмотрел на отца.

— Д-да… В некотором роде… — пробормотал тот.

— А почему же вы мне о нем ничего не рассказывали? — он укоризненно оглядел родных. — А как его зовут? Андрей Степанович?

— Нет. Александр Сергеевич…

— Правда? Как меня? Вот здорово! — мальчик опять рассмеялся звонким счастливым смехом. — У него очень хорошие стихи! Сейчас я вам прочту… он открыл книгу и возбужденно начал листать страницы туда-сюда.

Дядя поспешно схватил его за руку:

— Нет, не нужно! Потом… Потом прочтешь… После ужина… А сейчас идем ужинать!..

Саша удивленно поглядел на часы на стене:

— Рано ведь еще! И вообще — я не хочу есть…

— Ничего не рано! — вмешалась Надежда Осиповна. — В самый раз! Идем, идем, а то все остынет, — тебя ведь все ждут!..

Мальчик пожал плечами и закрыл книгу.

— Хорошо, идемте… — и пошел к двери.

— Э! Книгу-то оставь! — напомнил дядя.

Саша посмотрел на книгу, вернулся и аккуратно положил ее на край стола. Все сразу повернулись и заспешили к выходу с таким видом, как будто ничего не ели как минимум месяц. Саша поплелся следом, то и дело оглядываясь. На самом пороге он вдруг остановился, бегом вернулся к столику, схватил книгу, прижал ее к груди и побежал обратно.

— Я не запачкаю… — пробурчал он в ответ на укоризненный взгляд отца.

В столовой, естественно, ничего еще и не думало остывать, поскольку даже не начало нагреваться. Непомерно удивленные слуги засуетились, пытаясь что-то наскоро приготовить. Однако Саша не обратил на все это почти никакого внимания. Едва усевшись за стол, он раскрыл книгу и начал декламировать всем какое-то стихотворение. Все слушали, не в силах его остановить, потом заставили перечитать его еще несколько раз — лишь бы он не начал читать следующее. Дядя попытался перевести разговор на поэзию вообще, обсуждая только что прочитанные строки. Но все эти уловки не помогали — Саша успел прочитать уже пять или шесть стихов, когда наконец принесли холодные закуски. Мальчик с сожалением отложил книгу и взялся было за еду, но тут же опять принялся читать следующее стихотворение.

— Саша!!! — в громком оклике отца прозвенели нотки отчаяния. — Ты где находишься?!

В любое другое время столь грозное предупреждение наверняка бы подействовало, но сейчас мальчик был слишком возбужден и почти его не заметил. Книгу, тем не менее, закрыл и принялся за еду.

Есть никому не хотелось, все только вяло ковырялись вилками в тарелках и озабоченно переглядывались. Саша же в мгновение ока прикончил салат и тут же опять открыл книгу. Перевернул несколько страниц, выбирая, что бы еще продекламировать, и вдруг замер. Радостное возбуждение на его лице сменилось удивлением, а удивление — страхом. Он вдруг резко захлопнул книгу и выскочил из-за стола. Потом попятился, с нескрываемым ужасом глядя на книгу, словно на ядовитую змею. Уперся спиной в камин и медленно, продвигаясь вдоль стены и по-прежнему неотрывно глядя на книгу, добрался до двери. Пытаясь выйти, споткнулся о порог и упал, однако боли, видимо, даже не почувствовал…

Некоторое время он так и сидел на полу в нелепой неудобной позе, глядя куда-то в одну точку и беззвучно шевеля губами. Потом словно очнулся, встал и медленным, но твердым шагом, словно загипнотизированный, подошел к столу. Осторожно прикоснулся к книге, но тут же отдернул руку. Некоторое время постоял, глядя на нее и словно собираясь с духом, потом вдруг схватил ее в руки и выбежал из комнаты.

— Что он там увидел? — спросил Сергей Львович у Василия, когда тишина стала совсем невыносимой.

Василий сидел ближе всех к Саше и видел, что тот читает. Вопрос, впрочем, был риторический — все и так прекрасно поняли, _что_ он там увидел.

Василий обвел всех взглядом и усталым, безразличным голосом подтвердил общую догадку:

— Буря мглою небо кроет…

* * *

Сергей Львович сидел за столом, а Надежда Осиповна — на диване у стены. Оба молчали, бессмысленно глядя куда-то в пустоту. Тишина ощущалась почти физически — как нечто липкое и вязкое, повисшее в комнате. Только ходики на стене не смущались всеобщим молчанием и продолжали упрямо отстукивать секунды.

Наконец в комнату вошел Василий Львович. Все выжидающе посмотрели на него.

Полковник скользнул взглядом по стенам и совершенно бесцветным голосом доложил:

— Заперся у себя. Читает. Разговаривать не хочет…

Потом прошел по комнате, встал у камина и добавил:

— Я навел справки в Центральной Справочной Системе.

— И что?

— Судя по всему, это издание 2018 года, — он грузно опустился в кресло и закончил, — 382 страницы, 18 иллюстраций, с предисловием и подробной биографией…

Настенные часы пробили три раза.

— Три часа ночи, — устало констатировал Сергей, посмотрев на сидящего напротив Василия. Надежда Осиповна по-прежнему сидела на диване у стены — даже позу не сменила.

Полковник кивнул, и вновь надолго установилась тишина, нарушаемая только тиканьем часов. Наконец Василий поднял голову и спросил:

— Это ведь Вы ее подбросили?

— Кого?

— Не притворяйтесь идиотом, Сергей Львович. Книгу, что же еще…

— За кого Вы меня принимаете?!

— Тогда откуда ж она здесь взялась?

Сергей пожал плечами:

— Здесь когда-то был музей Пушкина. Наверное, книга осталась с тех времен — ее просто не заметили…

Василий несколько секунд пристально смотрел на собеседника, потом вздохнул:

— Впрочем, теперь-то уже все равно…

Он опять надолго замолчал, потом проговорил:

— Что ж, по крайней мере теперь ясно, в чем была наша главная ошибка…

— В чем же?

— Мы недооценили "человеческий фактор". На роли родных набрали дилетантов — людей, которые были осведомлены о сути эксперимента и согласны потратить на него несколько лет своей жизни — а нужно было привлекать профессиональных актеров и психологов. Чего стоят хотя бы «шуточки» нашей "Арины Родионовны", которая начала рассказывать о полетах на Сириус и колониях на Веге, когда у нее кончился запас «нормальных» сказок…

— Да, — кивнул Сергей, — или рассказывала сказки стихами Пушкина…

— Да и Вы тоже хороши! По-моему, Вы слишком привязались к мальчишке — и начали делать глупости…

— А Вы думаете, легко каждый день изображать злого папашу? Думаю, даже профессиональные артисты не смогли бы обманывать его слишком долго…

— Об этом-то я и говорю, — усмехнулся Василий. — Вы начали его жалеть…

— Жалеть… — повторил Сергей. — А Вы сами-то пытались хоть раз представить себя на его месте, полковник?