Литовско-Русское государство в XIII—XVI вв.
Шрифт:
Эта попытка мало нам известна, но факт подтверждается данными, собранными в IX томе «Истории русской церкви» Макария, особенно показанием современника, краковского каноника Сакрани, в сочинении «Истолкователь заблуждений русской веры», Краков 1500 г. В ней видную роль сыграл смоленский владыка Иосиф, которому Александр за то обещал киевскую митрополию. В Москве же никогда не делали различия между принятием унии и переходом в католицизм. В глубь мотивов Вельского данные источников нас не вводят.
Преобладание религиозных побуждений кажется весьма сомнительным, тем более что ясна причина, почему они выдвинуты на первый план. Вот что писал, приняв Вельского с вотчиной, Иван III своему литовскому зятю: сообщая о челобитье в службу князя, Иван поясняет, что принял его с отчиною потому, что хоть в мирном договоре 1494 г. и написано впредь служебных князей с отчинами не принимать, но прежде ни от Александра, ни от его предков такого притеснения в вере не бывало. И Вельский приводит тот же аргумент в грамоте, которой слагает с себя крестное целование Александру {121} .
За Вельским потянули к Москве и другие — Василий Ив. Шемячич, Семен Ив. Можайский — бывшие московские беглецы — с Новгород-Северском и Рыльском, с Черниговом, Стародубом, Гомелем и Любечем. За ними — менее значительные князья — Мосальские, Хотетовские. Иван III, приняв их с вотчинами, послал войско для охраны новых приобретений и «складную грамоту» Александру.
Весною 1600 г. московские войска вступили на территорию литовской Руси, заняв ряд городов и волостей. Литовское войско было разбито 14 июля у реки Ведроши (близ Дорогобужа). Поляки были отвлечены защитой южной границы от татар и угрозой турецкой войны…
Таково было положение литовской Руси, когда 17 июня 1501 г. умер король Ян-Альбрехт и снова встал вопрос о польско-литовских отношениях. На Петроковском сейме королевства Польского появились литовские послы («nuntii et oratores» великого князя Александра и всех великого княжества Литовского светских и духовных прелатов, баронов, панов, рыцарей и шляхты) и обменялись с польской радой документами 3 октября 1501 г., содержание которых обыкновенно называют «прелиминариями унии» {122} .
Тут обе стороны объявляют во всеобщее сведение, что «licet veteres fuerint inscriptiones amicitiae et foedera…» [115] , полезные и для королевства Польского и для великого княжества Литовского, «tamen cum aliquid videretur in eis contineri ab optima et sincera fraternitatis fiducia discrepans» [116] , то поэтому «ob solidiorem communis et mutuae caritatis fraternae connexionem perpetuam, dominiorum defensionem communem» [117] решили «veteras ipsas confederations innovare et moderare… sub articulis infra scriptis: primum quod Regnum Poloniae et Magnum Ducatum Lithvaniae uniantur et conglutinentur in unum et indivisum ac indifferens corpus ut sit una gens, unus populus, una fraternitas et communia consilia; eidem que corpori perpetuo unum caput, unus rex, unusque dominus… vocis communibus eligatur» [118] . Выбирают «presentes et ad electionem convenientes» [119] , притом так, что избрание «absentium obstantia… non impediatur» [120] .
115
«хотя бы и были старые записи дружбы и союзы…»
116
«однако когда что-нибудь покажется в них содержащимся такого, что отступает от лучшей и искренней верности братства».
117
«ради более прочной вечной связи общей и взаимной братской любви, ради об щей защиты владений».
118
«обновить эти древние конфедерации и согласовать… в следующих артикулах: первое, что королевство Польское и великое княжество Литовское объединяются и сливаются в одно нераздельное и однородное тело, чтобы был один народ, одно племя, одно братство и общие совещания; и этому телу да выбирается соединенными голосами всегда одна голова, один король, один господин…»
119
«присутствующие и собирающиеся для выборов».
120
«не опорачивается… возражением отсутствующих».
Нельзя не отметить этой оговорки как свидетельства, насколько еще неясна была в ту эпоху идея представительства. Акт избрания («decretum electionis») будет храниться в Польше.
В избирательном собрании все обладающие епископским, воеводским и кастелянским достоинством («episcopali, palatina, castellanea dignitate») литовцы будут заседать и голосовать «modo et ordine, quo consulent consiliarii regni [121] . Таков состав собрания: соединение двух рад.
121
«способом и порядком, каким посоветуют советники королевства».
Далее речь идет о разрешении всех вопросов государственной жизни «communi consilio» [122] , причем «nos, utriusque dominii Prelati et Barones» [123] , обязуются «invicem» [124] помогать всеми силами, «prospera et adversa tanquam communia reputantes» [125] .
Устанавливается единство монеты. Договоры с иностранными государствами соблюдаются, поскольку не противоречат интересам другой стороны. Новые члены рады и должностные лица присягают в верности королю и соблюдении взаимных записей. Коменданты военных округов и крепостей клянутся никому их не передавать, «nisi Regi electo et coronato» [126] . Все это соглашение должно быть
подтверждено «juramentis et inscriptionibus», «per singulos, consiliarios atque barones et ex nobilitate precipuos» [127] великого князя литовского, в чем клянутся и присутствующие послы и советники великого князя литовского и дадут в том записи за своими печатями, «quod sub tempore per universos prelatos, barones, nobiles et bojaros Lithva-niae firmabuntur» [128] , и притом буквально: «literis… cavendo» [129] . Вот эта клаузула и придает всему документу характер прелиминарного договора.122
«общим советом».
123
«мы, прелаты и бароны обоих государств».
124
«взаимно».
125
«считая счастье и несчастье общим делом».
126
«кроме избранного и коронованного короля».
127
«клятвами и записями»» «всеми панами-радными и баронами и лучшими представителями шляхты».
128
«что со временем будут утверждены всеми прелатами, баронами, шляхтой и боя рами Литвы».
129
«да будет гарантировано в письменной форме».
Далее оговорка, что обе стороны друг другу ручаются, что «regia majestas» [130] сохранит все права и преимущества, порядки и законы. И каждый король, вновь избранный, будет подтверждать все права королевства Польского и великого княжества Литовского «sub uno contextu» [131] , причем и все установленное выше будет подтверждаться присягою «tam consiliariorum modernorum, quod futurorum, etiam capitaneorum atque horum, qui ex nobilitate ad praestanda juramenta veniant» [132] . И никогда никто с той или другой стороны не должен стремиться к нарушению этих соглашений, к расчленению этого «incliti unius corporis praesentibus uniti, compacti et conglutinati» [133] . Кончаются документы обещанием подписавших польских и литовских панов стремиться всеми силами к осуществлению, укреплению и развитию заключенной унии {123} .
130
«королевское величество».
131
«в одном контексте».
132
«как нынешних панов рады, так и будущих воевод и тех, кто явится к принесению присяги из шляхты».
133
«славного единого тела, объединенного, собранного в одно и слитого в лице присутствующих».
Прелиминарное соглашение требовало подтверждения унии общим литовско-русским сеймом. Но обстоятельства военного времени не дали возможности исполнить обещание. Александр поспешил в Польшу, чтобы утвердиться в королевской власти, и 23 октября принял и подтвердил присягою акт унии, составленный согласно с прелиминарным соглашением, только с теми панами, которые находились при нем. Этот акт унии и носит характер ратификации со стороны Александра состоявшегося соглашения. Притом Александр обещал привести «omnes Prelatos, Duces, Barones, Nobiles, Proceres et communitates nobiliores nostri Ducatus Lithvaniae», «ut omnia in praesentibus nostris Uteris et praeinsertis articulis contenta acceptant, approbant, ratificant et confirmant» [134] .
134
«всех прелатов, князей, баронов, шляхту и более знатных городов нашего Литовского княжества», «чтобы они приняли все содержащееся в нашей нынешней грамоте и вышеприведенных пунктах, одобрили их, ратифицировали и утвердили»; см. «Zbior praw litewskich», стр. 77—81.
Этот акт дан Александром в Мельнике, откуда он отбыл в Польшу. Тем и кончилась документальная история унии 1501 г. Этим предопределилось государственно-правовое значение ее. Позднее литовские паны на сеймах перед Люблинской унией доказывали, что уния 1501 г. и не состоялась, так как не была подтверждена всеми «станами» великого княжества, да и не соблюдалась фактически, так что этот привилей и уния Александровская не может считаться обязывающей Литовско-Русское государство.
И когда в 1505 г. польские послы требовали от Александра, чтобы, по крайней мере, даны были им подтвердительные грамоты на унию всех влиятельных лиц, не подписавших ее акта, пришлось ответить, что великий князь требовал таких «реверсалов» от всех панов рады и по всем землям великого княжества, но «тыи, которые при тых записех не были, и тыж многие земли, которые ж прислухают к великому княжеству, тых реверсалов послати не хотели для некоторых причин, в которых же ся их милости трудно видело».
«Таким образом, — заключает М.К. Любавский, — в конце концов литовцы отвергли унию, заключенную их (?) послами и подтвержденную господарем в 1501 г». {124} .
И польским политикам пришлось безуспешно хлопотать дальше о заключении унии на основании актов 1501 г. до самого 1569 года, завершившего эту историю попыток создать сколько-нибудь прочную правовую форму для польско-литовского объединения. Акт 1501 г. по содержанию — первая настоящая «уния», соединение равноправных свободных народов.