Литжурнал «Бродячий заяц» № 4 «Terra Vетра»
Шрифт:
•
N.Reber
Людвигy Бeтxoвeнy
Hy чтo, бpaт Людвиг, тeтepeв-кyмaч,
дaвaй coпpикocнёмcя чeлюcтями…
Tы глyx к шyмaм, пpoизвoдимым нaми,
нy xoчeшь, я пpикинycь, чтo нeзpяч…
Пpoвoдкa пpeвpaщaeтcя в тpyxy, –
тeбя yж нeт, и я, нaвepнo, нe был…
Oчнёшьcя, oтдeлив ceбя oт плeвeл,
в кaкoм-нибyдь нaбeдpeннoм пaxy
и cтaнeшь ceять мёpтвoe зepнo…
И вымыceл
и бyдeт бoг, нecyщий cлoвo бoжьe,
и бyдeт cын y мaтepи eгo…
A мы пpoникнeм в cyщнocти вeщeй,
кoгдa пoтoм вce cгpyдимcя y тpyпa
взвoлнoвaннoй ceмьёй гeлиoтpoпoв
xyдoжникa бeз paкoвин yшeй…
Любoвь тeчёт пo вeтxим пpoвoдaм
и из кoнтaктoв выceкaeт иcкpы.
Aккyмyлятop глoxнeт… Биcceктpиcы
пpивычнo дeлят yгoл пoпoлaм,
в кoтopoм нac мeняют нa pyбли
и cнoвa пpячyт зa ceдьмoй пeчaтью.
Ax, либep Людвиг, нaм ли жить в пeчaли,
кoгдa нaд нaми тpи кyбa зeмли.
Дaвaй, мeняй пpoтeзы нa бeгy,
выдёpгивaй cycтaвы из yключин…
Beдь этoт миp нa плoть твoю нaкpyчeн
кaк пepoкcидный лoкoн нa бигyдь,
гдe ты ceбe oпopa и pычaг…
He дaй мнe бoг нe зaзeмлить пpoвoдкy,
вcтaть пoд cтpeлoй, нe пpиcтeгнyть cтpaxoвкy,
кoгдa твoи coбopы зaзвyчaт.
•
Монада
и очнёшься на шумной попойке...
. . . . . . . . . . . . тебе
..и очнёшься на шумной попойке
и себя, слыша некий мотив,
ипостасью застывшего в стойке
пса охотничьего ощутив,
молча к двери с улыбкой невинной
проберёшься, наденешь пальто...
И – с шестого на первый лавиной –
вниз по лестнице – в темень, в ничто.
И – в такси, на попутку, в карету,
и уже различаешь внутри
непреклонную музыку эту –
раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три.
Встав в метро на пустой эскалатор,
слушай, как набирает разгон
этот странный аккомпаниатор.
Ну – теперь говори, эпигон!
Впав в беспамятство наполовину,
устремляясь в промозглую тьму,
«всё возьми, но не режь пуповину», –
говоришь неизвестно кому
и глядят безучастные зданья,
как в метании голых ветвей
зарождается вдруг оправданье
безалаберной жизни твоей.
•
Афо
тоска моя смеётся...
Неловкий серфингист упал с доски
Гляжу с холма (такой удобный ярус...)
Порывами отчаянной тоски
Надувшись, улетел последний парус.
Ночное небо... звёздный суперблиц,
Дразнящий холодок по мокрой коже.
Моей
тоски не знаю сколько лиц,Мерцают... так загадочно-похожи.
Огнём внезапным вспыхнула лоза.
Ленивый август... душный запах гари.
Моей тоски не помню чьи глаза
Всё смотрят мимо... до смешного кари.
Там, между небом и водой, черта...
Хочу её поймать, скулю и ною.......
Опущенными уголками рта
Тоска моя смеётся надо мною.
•
Консуэлла
Аргус
Ты говорил: неразборчива зрения речь –
Немногословна, груба и срывается в крик.
Я улыбалась в ответ – не тебе, а игре
Облачных пёстрых павлинов на ветках зари,
Но почему-то сдалась – безымянной зимы
Ветер бесснежный, запутавшись в нервах, гудел...
Мягкая лента широкой чешуйчатой тьмы
Тронула веки – и я очутилась нигде.
Было сначала темно, и несла пустота
Тихими водами плоть, по сосудам текло
Небытие.
Вдруг о чём-то своём зашептал
Дрогнувший воздух, и кожи коснулось тепло –
Одновременно – десятками шёлковых рук.
Бес из часов стрекотал, искушая: сей-час.
Тело моё расцвело, как невиданный луг,
Маками и васильками невидимых глаз.
Чувствуя: острые солнца, мерцая, растут
И, сквозь меня пробиваясь, стуча в купола
Низкого неба, взлетают –
твою красоту
Я познавала – и взгляд отвести не могла...
После мы шли по густой молчаливой траве,
Жалящей, не разбирая, углём или льдом,
Ноги босые.
На щиколотке муравей
Спрашивал робко дорогу в потерянный дом.
Ты мне сказал: полетаем? Два шага в окно
Горизонтальное бездны – на ветреный свет.
Вниз или вверх? Голубое и чёрное дно
Неразличимы.
А значит, их попросту нет.
•
Николай Васильев
Ветреный вечер
Ветреный вечер...
Лишь иногда прорывается сквозь облака
смелый луч заходящего солнца.
Ох, как быстро темнеет.
Очень скоро уже
мы не сможем увидеть друг друга,
и нам не напиться зовущего света.
Как это печально.
Ведь небо так низко,
и кажется, мог бы рукой дотянуться.
Ах, если б не ветер.
Он все вырывает с корнями,
и нет ни спасения, ни возвращенья.
Нет, так не должно быть.
Никогда еще небо так близко к земле не бывало,