Ливонская партия

Иметь дело с ТАКИМИ аргументами они не хотели и не были готовы. И когда канонерская лодка, перезарядившись, вновь стала подгребать ближе, открыли огонь из всего, чего могли. Из-за чего река буквально вскипела от фонтанов и фонтанчиков. В основном с недолетом или сильным недолетом. Но хватало и тех «подарков» что падали с накрытием, и даже тех, что попадали. Однако это никак не остановило канонерскую лодку и она, прицелившись, жахнула вновь. И опять в южный флигель. Только уже ниже и правее. Отчего рухнула целая секция стены, расшатанная предыдущим попаданием.

Пролом готов! На все про все — четверть часа — совершенно невероятное время по тем временам.

Следующие восемь выстрелов «Ласточки» обрушились на центральную часть южной стены, образовав там тоже пролом. Только пошире. И только после этого бомбарда замолчала.

— Пошли! — скомандовал Холмский и пехотный полк ринулся на приступ.

Но ничего не вышло.

Южная стена стояла на очень крутом склоне. Из-за чего пехота полка не сумела быстро его преодолеть. Не помогли даже штурмовые лестницы, которые они привезли из Пскова.

Защитники, как увидели приступ, так и полезли на стены да в проход. И ну палить из всего, что у них есть. Болезненным шквалом ударили эти гаковницы да аркебузы с тюфяками, положив добрые две сотни пикинеров. Те с бердышами наперевес ломились в пролом, впереди всего полка.

От этой неудачи Холмский аж побледнел, а на его выступил холодный пот. Напортачить очень не хотелось. Все-таки это его первая серьезная самостоятельная военная операция. А тут — две сотни легло. Да, не всех насмерть. Да, часть удастся поднять, но…

Поэтому он продолжил обстрел из «Ласточки» этих укреплений, находясь своей пехотой на дистанции рывка. Чтобы защитники были вынуждены оставаться на стенах.

А также подкатил поближе фальконеты. И начал долбить «со всех стволов», стараясь как можно сильнее потрепать защитников.

Ближе к вечеру, имитировав еще с дюжину штурмов, он решился поставить окончательную точку в этом сражении. Южной стены практически не существовало. Бомбарда ее в значительной степени обрушила. Во всяком в центре и на востоке.

Защитники же, изможденные этим обстрелом и нервозными демонстрациями штурмов, едва не валились с ног. Своим-то Даниил давал отдыхать. И даже накормил горячим обедом. Да и потери у гарнизона Нарвы были очень существенные. Бомбарда и фальконеты давали о себе знать, уверенно перестреливая ту артиллерию, что была в городе.

И вот — в районе семи вечера — начался новый штурм.

В этот раз вперед пошли аркебузиры. И, выйдя на дистанцию действительного огня, начали обстрел. А все оставшиеся пикинеры, сведенные в штурмовую колонну, под прикрытием этого обстрела, пошли вперед. Когда же до стены пикинерам оставалось меньше десяти шагов, аркебузиры сделали последний залп, примкнули штыки, и ринулись в атаку.

Через четверть часа вся крепость, кроме башни Германа, была взята. Уставшие и немало напуганные большими потерями, бойцы пехотного полка не брали пленных. Просто били и кололи, уничтожая всех на своем пути.

Башню же вскрыли довольно лихо. Выкатили на прямую наводку фальконет. Бахнули в окованные ворота несколько раз, выбив их с петель к чертовой бабушки. А потом накидали на первый этаж сырых веток и подожгли их. Огня как такового не получилось. А вот дыма было СТОЛЬКО, что защитники башни просто выпрыгивали из окон.

Штурмовать такой донжон Даниил не имел ни малейшего желания. После полученных потерь. А умыться кровью пришлось бы в боях на лестницах с закованными в латы рыцарями да бойцами с мощными арбалетами, а то и аркебузами. Туда ведь отступил комендант крепости и его лучшие, самые преданные бойцы.

— Мда… — хмуро произнес Холмский.

Он переступил через труп какого-то человека и выглянул в окошко. Вид из башни Германа открывался довольно мрачный. Приличной части стены на юге попросту больше не было. Кое-где стена на севере красовалась пробоинами. Во дворе куча трупов, которые обдирали и выносили трофейные команды из числа нестроевых. Хорошо хоть пожаров удалось избежать.

Крепость была взята. Да. Но далеко не с такой ювелирной точностью, с какой они планировали во время совета в Москве. Да и потери, достигшие трехсот человек убитыми и ранеными — это очень серьезно. Намного больше, чем сам Даниил думал. Хотя за тем столом он был наибольшим скептиком.

А ведь теперь этот город нужно было как-то защищать…

[1] После провозглашения Иоанна Василевском в 1477 году Псков добровольно вошел в состав королевства Русь, чем выторговал себе особое положение, оказавшись вне королевского домена.

[2] Стенки мощных орудий должны выдерживать большое давление при усиленном заряде. А мастера Иоанна смогли более-менее разобраться только с относительно легкими орудиями, дабы уменьшить количество трещин.

[3] Ставка на бомбарды была сделана из-за того, что у них была очень низкая удельная нагрузка в стволе. То есть, орудие это было малотребовательно к качеству литья и микротрещинам, образующимся при остывании металла.

Глава 2

1478 год, 3 мая, Москва

— Ну что, допрыгались? — мрачно произнес Иоанн, входя в гридницу.

Все присутствующие промолчали. Меж тем король продолжил:

— Война на два фронта. Твою мать! Этого нам еще не хватало.

— Мы может разобраться с Ливонией и после взяться за осман, — осторожно произнес митрополит.

— Очень своевременное предложение, — ехидно заметил король. — А как на него отреагируют мои степные вассалы? В степи уважают только силу и ничего кроме силы. И если султан покажет, что сильнее он, то они переметнутся на его сторону. А с Молдавией что за это время случится? Мы только-только начали с ней торговлю, продавая им железо и железные изделия в обмен на продовольствие. После войны же, если мы сейчас не вступимся за нее, про эту торговлю можно будет забыть. А с Тавридой как сложатся дела? А ведь Таврида — это ключ к господству на Понте. Ну и много крайне дешевой соли, в которой у нашего государства особо острая нужда.

— Ты сгущаешь краски, — произнес митрополит, крайне неуверенным тоном.

— Я? Отнюдь. Потому что, в том случае, если мы не дадим решительного отпора османам, то потеряем покой в наших центральных землях. Потеряем нижнее и среднее Поволжье. Крым. И нашего единственного союзника — Молдавию, которая без всякого сомнения окажется покорена и совершенно разорена османами.

— Я согласен с Василевсом, — произнес Патриарх Мануил, который подчеркнуто обращался к Иоанну только так. — Но хочу его слова дополнить. Он не сказал про международный престиж. Иоанн провозглашен Василевсом Римской Империи Поместным собором Константинопольского патриархата, что подтвердили Поместные соборы Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского патриархатов. Кроме того, он выкупил права на Константинополь у Рене, графа Прованса, который выступал наследником Латинской Империи Востока. И получил права у Андрея Палеолога, который был наследником Православной Империи Востока. Таким образом в руках Иоанна все возможные права на престол Константинополя. Это — прямой вызов султану. И он не может его игнорировать. И если ему не дать отпор сейчас, то всему миру станет ясно, что Иоанн — всего лишь титулярный Василевс, как и многие до него. Что не в его власти освободить Восток. Что он не Великий правитель христианского Востока, что взошел над этой землей как Сириус, в ответ на наши молитвы …