Лиза в Треугольнике Паскаля, или Эффект скрытого Микки Мауса

– Да.

– А разве ваша Лиза не в Лувре? Насколько нам известно, когда-то давно вы привезли её сюда. Потом завещали Салаи, сестры Салаи продали картину королю Франциску, затем она хранилась у короля в Фонтенбло. Потом, спустя многие годы, оказалась в Музее Лувра…

Леонардо улыбнулся и как-то странно взглянул на Блю. Затем собрался и тихо ответил:

– Да. Конечно. Она в Лувре. Где ей ещё быть…

– А это, случайно, не она?

Блю протянул Леонардо фотографию мёртвой Лизы. Ему показалось, что, взглянув на изображение, художник на мгновение потерял дар речи, даже отшатнулся в сторону окна. Он жадно всматривался в лицо мёртвой Лизы, что-то мысленно просчитывал, взвешивал, но постепенно успокоился, взял себя в руки, протянул фотографию инспектору.

– Нет. Это не она.

Блю с интересом смотрел на него. Ему показалось, что Леонардо узнал её, но промолчал… Шаги и смех затихли. Всё снова погрузилось в тишину.

– Простите, но мне действительно некогда, – сказал художник.

Блю заметил, что по его лбу стекла капелька пота.

– Да. Извините. Если будут вопросы, мы свяжемся с вами.

Когда Моэм и Блю вышли из замка, солнце уже заходило за черепичные крыши домов. Городок затихал. Со стороны Луары дул лёгкий ветер. Неожиданно Блю показалось, что за широченным стволом старинного дерева во дворе замка мелькнули три круга – два маленьких и один побольше, расположенный ниже двух первых. Это было похоже на лицо и два уха. Он пригляделся, но всё исчезло.

– Что-то не так? – спросил Моэм.

– Нет, – тихо ответил Блю. – Показалось.

5

Вери Пинк тем временем отправилась к Марселю Дюшану. Её визит не стал для художника полной неожиданностью. Она успела позвонить ему по дороге и предупредить о своём визите. Хотя не сказала, по какому именно поводу она придёт. В Нью-Йорке было шумно, пыльно и душно. На дорогах растянулись многокилометровые пробки, похожие на жирных, спящих на ходу питонов. Понимая, что сильно опаздывает, Пинк припарковалась, вышла из машины и дальше отправилась пешком. Слышались визг сирен, пение уличных музыкантов, крики продавцов всякой мелкой всячиной, свистки дорожных полицейских. Бетонные, стеклянные и кирпичные конструкции небоскрёбов, словно тела гигантских скал, вонзались своими острыми вершинами в какую-то невероятную высоту. Над головой, как на картинах абстракционистов или кубистов, прорисовывались чёткие прямоугольники, квадраты, круги и треугольники серо-голубого неба. Пинк спешила, но то и дело приходилось останавливаться, толпа была стихийной, напоминающей реку с двойным течением, её то отбрасывало назад, то выносило вперёд. Наконец она добралась до нужного здания, зашла в холл, села в лифт и поехала куда-то высоко-высоко, к самым облакам.

Марсель Дюшан встретил её приветливо. Он был одет в классический тёмно-синий костюм и белоснежно-белую рубашку. На ногах красовались туфли из чёрной лаковой кожи. Волосы были зачёсаны назад и покрыты тонким слоем воска. Он пригласил Пинк пройти в апартаменты. Лизу она увидела сразу. Та сидела в кресле посреди гостиной перед столом, на котором стояла шахматная доска. Было видно, что Лиза усиленно думала, не могла понять, какой именно ход сделать дальше, чтобы не проиграть.

– Ну… что? Так и не решилась? – спросил Дюшан.

– Помолчи, пожалуйста, – ответила Лиза. – Я думаю.

Дюшан хихикнул и весело посмотрел на Пинк.

– Она думает! Ну-ну…

Пинк посмотрела на Лизу. Она ничем не отличалась от трёх предыдущих. Никаких усов у неё не было. Тот же цвет волос, то же платье, те же карие глаза. Та же (уже весьма поднадоевшая) улыбочка. Лиза недовольно подняла глаза на Пинк.

– Что вам нужно? – спросила она.

Пинк не хотела сразу говорить об убийстве. Решила зайти издалека, понаблюдать.

– Я должна расспросить вас кое о чём.

– Но я занята!

– Я прошу вас отложить на несколько минут ваши дела и ответить на ряд простых вопросов.

Лиза смотрела на Пинк исподлобья и молчала.

– Лиза, в чём дело?! – спросил Дюшан. – Ответь на вопросы лейтенанта и продолжим.

– Да… А ты за это время продумаешь все возможные ходы. И я гарантированно проиграю.

– Даю слово. Я не буду. К тому же мне самому интересно, что ты такое натворила…

Он громко засмеялся.

– Садитесь, лейтенант. Может, хотите чего-нибудь?

– Нет. Спасибо.

Пинк села напротив Лизы и пристально посмотрела ей в лицо.

– Задавайте уже свои вопросы! – прорычала Лиза. Её голос и манера разговаривать явно отличались от трёх первых.

– Ну… Прежде всего… Где ваши усы?

– Что?! – фыркнула Лиза.

– Я знаю, что у вас были усы… но я что-то их не наблюдаю.

– Боже… – Лиза закатила глаза и откинулась на спинку кресла. Она полезла в потайной карман, порылась в нём, достала оттуда чёрные усы и небольшую накладную бородку и показала всё это Пинк. – Ну что? Увидели теперь?

– А почему вы всё это сняли?

– Я не на выставке, не в театре, а дома. Да и вообще… Какое вам дело?!

Она уставилась на Пинк наглым, вызывающим взглядом и демонстративно взгромоздила босые, не очень чистые ноги на столик, где рядом с шахматной доской Пинк разглядела свежие номера Glocalisation and Globalisation и The New York MultiTimes.

– Эй! – закричал Дюшан. – Давай полегче! Я знаю, куда ты гнёшь. Ты как всегда хочешь сдвинуть фигуры, чтобы начать партию заново.

Лиза покраснела и злобно уставилась на Дюшана.

– Ты хочешь обвинить меня в жульничестве?! – прошипела она, прищурив один глаз. При этом её лицо сильно покраснело, на лбу проступила розово-голубая вена.

– Нет. Оставь это, – тихо ответил он. – Не будем же мы устраивать склоки при полиции. Уймись.

Лиза шмыгнула носом и опять уставилась на Пинк.

Конец ознакомительного фрагмента.