Логово мантикор

Она с силой ударила кулаком по скамье, на которой сидела, стараясь справиться с волной ярости и омерзения. Такая судьба ей категорически не нравилась.

И всё совпало как нельзя ужаснейшим образом. Ведь как раз вчера начальница намекнула ей, что знает о прошлых «заслугах» отца в Эйтерии. Эта мымра посмела ещё состроить какое-то умильное и как будто сочувствующее выражение лица, пока Амелия пыталась сделать вид, что не понимает, о чём та говорит. Остаток дня после такой новости прошёл коту под хвост. Кюи было сложно сосредоточиться на работе, она с трудом досидела до конца и быстро вылетела из архива, первой из всех «мантикор», сразу же направляясь на излюбленное место – крышу, где никто не мог её увидеть или помешать, и где она могла быть собой. А также где могла не скрывать свои эмоции. Если бы кто-то из людишек увидел её там, позора было бы не избежать.

Поэтому она давно уже научилась прятаться, и в тяжёлые моменты всегда уходила гулять по крышам. А потом рано утром, уже в своей комнате, приводила свой внешний вид в порядок. Правда, сегодня это было сложнее – руки нещадно тряслись и не слушались.

Из мрачных мыслей Амелию вывел скрежет ключей в замочной скважине. Настало время позора.

* * *

Тюрьма никогда не спит. По крайней мере, так показалось Матильде. В любом случае до этого момента со смертью Анжелы, девушке с этой стороной закона сталкиваться не приходилось. А теперь…

Шаги, шаги, шаги. Звяканье замков. Шорох. Невнятный бубнёж. Шаги. Каблуки. Кого повели допрашивать? Ми или Амелию? Или это вообще вызывали кого-то другого из обитателей местной каталажки?

Матильда улеглась на узкой койке удобнее, закинув руки за голову и уставившись в потолок. Угораздило же кого-то недалёкого грохнуть их грымзу-начальницу именно в эту ночь. Именно сегодня у Матильды не было никакого алиби.

В город вернулся Хоакин Гарсия. Сын мэра, представитель от провинции Бэтика в стенах дворца императрицы Ритании Ирис Первой. И, как обычно, послал служанку за Матильдой. Молодые люди были знакомы пару лет, первый раз столкнувшись на августовской Ферии 13 в одном из баров за дегустацией алкоголя. В эти дни небольшая рюмка, висящая у каждого взрослого на шее на кожаном шнурке, не вызывала удивления. Люди переходили из бара в бар, пробуя представленные областью напитки из своей посуды. И удобно, и гигиенично – в барах не всегда справлялись с быстрым мытьём стекла, а ожидать подолгу уже слегка охмелевшие горожане не желали.

13

Ярмарка. Именно с них много веков назад началась традиция, которая со временем превратила ферию в яркое запоминающееся событие, в грандиозный праздник.

Вот вечером в одном из таких баров, где была живая музыка – потный лохматый цыган с гитарой рвал струны от души, а сидящая рядом на высоком стуле яркая огненная женщина надрывно пела фламенко, о боли, предательстве, любви и смерти, они и познакомились.

Матильда и Хоакин переглянулись, с тем, чтобы беззастенчиво целоваться уже через двадцать минут, а через двадцать две – самозабвенно предаваться страсти в укромной нише переулка, что, в отличие от проспекта и площади, был тихим и тёмным. Этого двум ошалевшим от жары и алкоголя показалось мало, мужчина повёл её закоулками к себе, и там уже Матильда поняла с кем связалась. Да не просто знатным господином, а ещё и извращенцем. Он показал ей свою комнату наслаждений, отхлестав её плетью и познакомив уже и другими сторонами своей страсти.

Поначалу ей было мерзко, она подумывала было то ли сбежать, то ли подать на него жалобу, но быстро поняла, что это бессмысленно и опасно. Сбежать не выйдет – она знала его тайну о пристрастии к извращенному сексу, да и с его связями, Хоакин нашёл бы её где угодно. А подавать жалобу – ещё более глупо. Его отец, Родриго Гарсия, был мэром Малаки. Про него поговаривали, что все, кто был против него, уже на дне бухты, а может и унесён течением до Гибральфаро 14 . Поначалу ей было страшно, неловко, но потом она втянулась и распробовала эти жестокие игры эротического бичевания, ценимые последователями маркиза де Сада. Хоакин приезжал в город редко, а, вдоволь оторвавшись в своей комнате на молодой девушке, заваливал ее подарками: наряды, украшения, цветы. На свои деньги, заработанные под началом Анжелы, ей всего этого бы не светило ещё лет тридцать.

14

Крепость Хибральфаро, «гора с маяком», получившая своё название благодаря руинам древнего маяка

И вот как раз вчера вечером Хоакина угораздило вернуться. И позвать ее «на поздний кофе» – его прислуга или не была в курсе пристрастий господина, или была верна. Так что просить подтвердить её алиби – бесполезно. Что в Малаке слово Хоакина, сына Родриго, против её слова?

Матильда зашипела шевельнувшись. Хоакин вчера поначалу прошёлся по её телу плетью, удовлетворяя свою власть и похоть, затем потребовал закрыть глаза. Что-то шуршало, звякало, и когда он дал команду смотреть, Матильда потеряла дар речи. На кровати были разложены корсет, чулки, плеть, туфли – Хоакин пожелал ощутить власть дамы. Ох, она от души на нём оторвалась, за все эти два года. Знатный извращенец скулил и валялся на холодном мраморе пола, содрогаясь от запретного удовольствия, и в этот момент Матильда ощутила к нему что-то наподобие презрения. На улице или в Адуане 15 таким его не увидишь – там он ух какой, породистый, гордый, высокий, мужественный. А на деле…

15

Дворец Адуана, название которого переводится как «Дворец таможни», – историческое здание в Малаке, в котором изначально размещалась таможня порта Малака.

Вынырнув из воспоминаний, она вздохнула. А расскажешь это всё – не подтвердит никто. А просто убьют в тёмном переулке у Собора.

Снова шаги. Скрип ключа в замке. В душе неприятно заныло.

– Идёмте, сеньорита. Инспектор хочет с вами поговорить.

Седоусый полицейский поморщился скрипу замка. Судя по тому, что обращался к ней спокойным, можно сказать, даже доброжелательным тоном сам собой напрашивался вывод, что разговор, именно разговор, а не допрос, по его представлению, сущая формальность. Значит ли это, что убийца уже найден? Или это такой психологический ход? Хотя скорее первое. Странно было бы ожидать познаний в новомодной психологии от обычного тюремщика.

Наручники на Матильду надевать не стали. Не отдавали резких приказов типа: «руки за спину, лицом к стене». Да и вообще, усач топал не позади, а перед ней, услужливо придерживая двери и улыбаясь.

Девушка шла, не глядя по сторонам. Дядька был приветливый, но поверить, что так раз! – и обвинение долой – было сложно.

«Не верь слезам ханжи, злости доброго и вежливости тюремщика» – где-то ей встречалось такое выражение. Или папенька говорил, или кто-то из матушкиных подружек шушукался о каких-то светских делах.

Поэтому внутрь она вошла спокойно, но настороженно. И замерла, смотря инспектору в спину: тот стоял лицом к окну, глядя на залив.

Кабинет инспектора был воплощением стандарта. Нет, не того, что регламентируют всякие инструкции и предписания, а того, что можно встретить на страницах детективных историй, что во множестве расплодились за последнее десятилетие. От великолепных похождений мисс Филдс 16 до откровенных и провокационных детективов, что писались под диктовку бывшей роской императрицей. Последние, впрочем, тоже находили своих читателей. В основном молоденьких скучающих барышень.

16

Грейси Филдс сыграла мисс Марпл в американском телевизионном проекте, став первой исполнительницей этой роли.

Большой стол с громоздким телефонным аппаратом, вычурным посеребрённым письменным набором и горой папок прямо на краю, что, кажется, готова была вот-вот упасть на идеально чистый, блестящий серым мрамором пол. На стене справа висит карта города, со множеством воткнутых в неё разноцветных флажков. Слева у шкафов с книгами, монструозный аппарат – безумная помесь граммофона и пишущей машинки. Нечто подобное, но более массивное и менее изящное, стояло у них в архиве, в отделе рукописей. С помощью него эти самые рукописи гораздо быстрее переводились в печатный текст, чем если бы это делали обычные машинистки. Здесь же, видимо, он служил для записи показаний.

– Здравствуйте, сеньорита Рутголд. Проходите, присаживайтесь, – мужчина отвернулся от окна и указал на кресло в углу, рядом с журнальным столиком. – Меня зовут, если Вы забыли, Сантьяго. Инспектор по особо тяжким преступлениям Сантьяго Гонзалес, если быть совсем официальным.

– Доброго дня, инспектор Сантьяго, – кивнув, Матильда проследовала до указанного кресла и села на край, сложив ладони на коленях.

«Как приличная девушка» – подумалось ей.

Матильда внезапно снова вспомнила ночные искушения и тут же прогнала из своего сознания фривольные образы. Кабинет инспектора впечатлял уютной обстановкой, и обманчиво настраивал теплее, чем могло быть в обычных государственных конторах с холодным казённым убранством. Сейчас ощущение было будто сидишь в кабинете у старшего друга семьи, не в полиции. Помедлив, она подняла глаза на инспектора и приготовилась слушать.