Логово скорпиона

Однако, пока Ирка парковала машину, Надежда успела быстренько смотаться вслед за мосье Полем и увидела, что тот присел за столиком в небольшом кафе недалеко от пляжа, причем место выбрал не на открытой террасе, а внутри, где по жаркому времени не было ни души, кроме разве что скучавшего бармена за стойкой. Надежда села за столик на террасе и время от времени заглядывала в окно, чтобы выяснить, какого же черта этот мосье там ждет.

Через некоторое время появился не черт, а весьма приличный мужчина плотного сложения с коротко стриженными седоватыми волосами.

«Размножаются, как инфузории, — неодобрительно подумала Надежда, — за всеми не уследишь…»

Мосье Поль произнес несколько слов — спокойно, по-деловому, после чего махнул рукой в сторону пляжа. Седой понимающе кивнул и в свою очередь что-то сказал.

— Надя, ты что здесь сидишь? — раздался Иркин голос. — Тут не пообедаешь.., только кофе и напитки.

— Тише ты! — прошипела Надежда. — Вот бы узнать, о чем они говорят… Ты по губам не понимаешь?

— Нет, не понимаю, так что зря ты туг отсвечиваешь, еще заметят.

Надежда вняла голосу рассудка и позволила увести себя в ресторан.

После того, как были съедены суп из морских ежей, рагу из морских гребешков и с некоторым испугом — печень морского черта в сметане и выпита бутылка отличного белого бургундского урожая 89 года, дамы расслабились и вышли из ресторана в благодушном настроении. Они не спеша двигались в сторону моря, как вдруг их с двух сторон обступили какие-то молодые люди в цветастых гавайских рубашках.

— Пардон, мадам, — залопотал один, вежливо, но твердо беря Надежду под локоть, — позвольте пригласить вас… — И он уже подталкивал ее к большой белой машине, неизвестно как очутившейся рядом.

— Хелп! — немедленно заорала Надежда. — Спасите! — И пнула «гавайскую рубашку» под коленку.

— Тихо, тихо, — раздался сзади шепот по-русски, — не нужно шуметь. Это не похищение, это Интерпол.

— Почем я знаю? — в запале ответила Надежда.

Ирка в это время бурно обсуждала что-то с двумя «гавайскими рубашками».

— Надя, это и правда Интерпол, — в полном удивлении сказала она.

— И что им от нас надо? — Надежда все еще была очень агрессивна.

— Чтобы вы не мешались под ногами, — пояснил русский голос.

Надежда наконец разглядела говорившего.

Такой симпатичный мужчина, в меру загорелый, одет в белые брюки и голубую рубашку с короткими рукавами.

— Кому это мы мешаем? — Надежде очень хотелось оставить за собой последнее слово.

— Сейчас не время для расспросов, — напомнил тип в голубой рубашке, — садитесь в машину, мы отвезем вас к комиссару.

Комиссар — весь в белом — был похож как две капли воды на любимого артиста Лино Вентуру, и Надежда сразу же почувствовала к нему полное доверие. Однако комиссар был очень сердит. Он долго отчитывал дам строгим голосом, и даже выскочил из-за стола и бегал по кабинету. Ирка шепотом переводила Надежде:

— Мы, оказывается, вмешались в очень серьезную операцию. Они давно наблюдают за этой преступной шайкой и как раз сейчас будут брать их с поличным. А мы тут следили за ними по-дилетантски, могли спугнуть, и операция бы сорвалась.

— Но в чем же там дело? Чем занимается преступная шайка?

— Они похищают женщин и продают их в арабские страны. Вывозят на катере морем…

— Вот как… — протянула Надежда. — А дети?

Но комиссар только глянул сердито и не стал отвечать на вопросы.

Один из «гавайцев» послушал свой сотовый и сообщил, что операция скоро начнется.

— Он уже отвел их на катер.

— Кого отвели?

— Женщину с ребенком. Отвел этот рыжий, мосье Поль, как он себя называет.

— Все ясно, — проговорила Надежда, — с катера она уже не вернется. Вот и вся любовь.

Счастливое замужество кончилось, не успев начаться… Я вас очень прошу, — повернулась она к русскому сотруднику, — разрешите нам посмотреть. А потом мы ответим на любые ваши вопросы.

— Любопытная вы очень, — недовольно протянул тот. — Ну ладно, только — не высовываться и близко не подходить!

— Что вы, у нас бинокль есть, мы близко не подойдем! — обрадованно закричала мадам Ларош и потянула Надежду к машине.

* * *

Рита открыла глаза, потому что теплый солнечный луч пробрался сквозь занавеску и щекотал ей лицо. Не поднимая головы, Рита огляделась. Комнатка была маленькая, но очень уютная. Простые беленые стены, из мебели — Ритина кровать, столик у окна и небольшой шкаф в углу.

Рита села на кровати и закрыла глаза от подступившей слабости. Потом все же решилась и оглядела комнату еще раз. Над кроватью висело распятие, на столике стоял глиняный кувшин с веткой цветущего кустарника. Окно было открыто, но забрано витой красивой решеткой.

Дверь приоткрылась, и вошла женщина средних лет — впрочем, относительно француженок никогда не поймешь сколько им, — в простом открытом платье.

— Где я? — с трудом спросила Рита по-французски.

Женщина улыбнулась и произнесла громко, словно разговаривала с глухой.

— Вы — в больнице. Вы очень ушиблись.

Возможно, сотрясение мозга. Вечером придет один человек и все вам объяснит. А пока вам нужен покой.

Она дала Рите воды и какую-то таблетку и вышла из комнаты. Рита тотчас выплюнула таблетку, но воду выпила всю. Женщина вернулась, неся на подносе завтрак. Рита вспомнила, что больше суток ничего не ела, и набросилась на еду.

«Врет она все про сотрясение мозга, — подумала она, когда женщина унесла поднос, — тогда тошнило бы очень, аппетита не было бы. А у меня даже слабость после еды прошла».

Хорошо бы еще покурить, чтобы лучше думалось. Но, похоже, больным здесь курить не полагается, а просить Рита не станет — пусть думают, что ей очень плохо. Она откинулась на подушку и прикрыла глаза, будто дремлет.

Итак, вчера ночью кто-то схватил ее, потерявшую сознание от удара, и притащил сюда, в этот дом. Но это не арабы — те бы отнесли ее обратно на катер.

Рита вспомнила, что человек окликнул ее по-русски, и это ей очень не понравилось. Может, это был рыжий мосье Поль? Но он в сговоре с арабами…