Локи. Дилогия

– Тогда стоит прилететь ближе к концу шестого: почти уверена, что сваливать с химии рискнут немногие, значит, нас будут рвать на части всего двадцать минут. А к завтрашнему утру, надеюсь, страсти немного поутихнут.

Я посмотрел на часы, прикинул, сколько времени уйдет на перелет до школы, и задал напрашивающийся вопрос:

– Ну, и где мы будем убивать почти полтора часа?

– А что, есть варианты?! – притворно удивилась она. – У тебя меньше суток назад появилась молодая и симпатичная Спутница, есть фантастический флаер, способный вскружить голову кому угодно, и море времени! Значит, надо подняться на крышу, закрыться салоне «Дракоши», заблокировать двери, врубить музыку поромантичнее и… заняться изучением твоих одноклассников – я должна знать, на какие сюрпризы способен каждый из них!

Глава 4

Глава 4. Дарья Федосеева.

19 марта 2352 года по ЕГК.

…Общеобразовательная школа города Зеленограда под номером один оказалась в разы милитаризованнее, чем та, в которой я проучилась семь долгих лет. Учебные корпуса напоминали даже не казармы, а небольшие форты, крышу административного «украшал» целый лес антенн мощной РЛС, на здоровенной территории, огороженной мощным и очень высоким забором, были понатыканы башенки пусковых установок стационарных ЗРК и систем ПВО, ПКО и ПДО, а над всем этим «великолепием» реяло несколько десятков тяжелых флотских беспилотников и неимоверное количество легких. Система контроля доступа на охраняемую территорию тоже отличалась предельно параноидальным отношением к званым и незваным гостям – несмотря на то, что всю необходимую информация по новенькому «Дракону» Локи отправил на соответствующий сервер еще с крыши «Березки», флаер получил статус транспортного средства дружественного лица только после того, как завис на посадочных антигравах, а его хозяин выбрался наружу и продемонстрировал глазки ближайшей камере СКН!

Впрочем, меня все это нисколько не расстроило. Скорее, наоборот – вдумчиво изучая школу, я могла хоть ненадолго, но отодвигать куда подальше воспоминания о маме с сестрой и о времени, проведенном на Фуджейре. Правда, в таком режиме вспышки осознания того, что я не в «Звезде Севера», а на Рубеже, били по перетянутым нервам значительно чаще. Но справляться с приступами безумной радости получалось куда проще, чем с волнами столь же безумной ненависти или отчаяния. Поэтому я вглядывалась во все, что попадалось на глаза, и забивала голову совершенно ненужной информацией, лишь бы не выходить из более-менее стабильного состояния. Скажем, когда на информационном табло «ящерки» замигала пиктограмма, предупреждающая о захвате машины «вражеской» РЛС, сходу активировала оптический умножитель, определила расстояние до станции и выяснила что радиус зоны полной ответственности школы равен двадцати пяти километрам, что впятеро превышало аналогичный показатель моей альма матер. После чего попробовала представить, как учеников этой школы «дрессируют» во время учебно-боевых тревог, да еще и во всех подробностях.

Приблизительно в таком же стиле радовалась и отношению руководства этого учебного заведения к безопасности посадки-высадки учащихся. Когда транспортная плита, над которой зависал флаер во время идентификации пилота, «провалилась» сквозь крышу и потащила нас в подземный ангар, постаралась оценить толщину перекрытий, стен и гермозатворов, глубину залегания первого яруса, количество аварийных выходов и так далее. Потом убила пару минут на расчеты и пришла к выводу, что в этой части школы можно прятаться от орбитальных бомбардировок. А после того, как получила ответы на самые «животрепещущие» вопросы, заставила себя изучить парк флаеров, припаркованных в ангаре. Благо большая часть машин, застывших на посадочных местах, относилась к ценовой категории А+, которую я до этого видела только в рекламных роликах и в Сети. Ну, а в процессе зачем-то пересчитала новенькие «Музы», которые в недавнем беззаботном прошлом считала абсолютным эталоном флаеров для успешных молодых женщин, и голограммами которых «завесила» все стены в своей комнате.

Увы, эта «экскурсия» как-то уж очень быстро подошла к концу, и когда «Дракоша» был опущен на ничем не примечательное место почти в самом конце предпоследнего коридора, пришлось занимать себя более важным делом. В смысле, вглядываться в лица четырех парней и двух девиц, прикипевших взглядами к нашему флаеру, искать соответствующие голографии в новеньком комме и проглядывать прилагающиеся к ним информационные блоки. В результате получилось слегка расслабиться – личностей, которые, по рассказам Локи, могли создать хоть какие-то проблемы, среди встречающих не было.

Пока я готовилась к «первому выходу в свет», Логачев начал воплощать в жизнь свои планы – вместо того, чтобы сходу рвануть здороваться с одноклассниками, вальяжно выбрался наружу, неторопливо обошел флаер, смахнул отсутствующую пыль с правого обтекателя и картинно повел рукой. А когда моя дверь «послушно» поднялась вверх и застыла в крайнем положении, протянул ладонь, помог встать с кресла и подвел к порядком заинтригованным друзьям и подружкам.

– Дамы и господа, имею честь представить вам Дарью Алексеевну Федосееву, Личность, вверившую мне Честь и Жизнь!

Услышав словосочетание, использующееся на Рубеже только применительно к клятве Служения, парни совершенно одинаково вытаращили глаза и завистливо сглотнули, а девушки пошли красными пятнами и опустили взгляды. Ничего удивительного в таких реакциях не было, ведь первые наверняка тоже мечтали о Спутницах. И не факт, что только в далеком детстве. Соответственно, не могли не задохнуться от зависти к «более удачливому сопернику». А вторых, как когда-то и меня, известность и всеобщее уважение к Спутницам волновали куда меньше, чем их абсолютная зависимость от «своего» мужчины.

Само собой, зависть была не единственной и далеко не самой сильной реакцией на «новость». Лично меня больше всего порадовала абсолютная уверенность всех одноклассников и одноклассниц в то, что Локи сказал правду – получалось, что парень, которому я теперь принадлежала, никогда не опускался до лжи!

Следующие пару минут я анализировала формулировки, которыми Локи представлял своих друзей и подружек. И сделала несколько интересных выводов. Для начала, Ярослав очень четко разделял понятия «друг» и «товарищ». Поэтому в представления Виктора Неплюева и Александра Отяева вложил душу, а с остальными не постеснялся использовать шаблоны. Кстати, друзья гордо подбоченились, Дмитрий Рудаков и Анастасия Плаксина ощутимо расстроились, а Алексей Тархов и Нина Сеславина сочли такое отношение нормальным. Надо ли говорить, что из шквала вопросов, обрушившихся на нас после завершения официальной части встречи, я «услышала» только те, которые задали первые двое? Ну, и ответила. Так, как считала правильным:

– Виктор Тимофеевич, возражать против этого решения было некому, постольку поскольку все мои родные и близкие погибли во время похищения. Да и потом, что толку от возражений, если клятва Служения дается по велению души? А по поводу вашего вопроса, Александр Игоревич, могу сказать следующее: в номер, в котором меня готовили к пыткам, ворвался один-единственный боец. Походя расстрелял двух телохранителей шейха Аббаса бин Анвара аль-Галиба, превратил их хозяина в фарш, перерезал ленты, притягивавшие меня к операционному столу, и переправил на корабль. Таким образом, выбирать было не из кого…

Не успела я договорить последнюю фразу, как глаза Дмитрия Рудакова стали размером с блюдце, а острый кадык на слишком длинной шее дважды дернулся вверх-вниз:

– Локи, ты завалил Жнеца?!

Судя по реакциям остальных, и имя, и прозвище ублюдка, чуть было не превратившего последние дни моей жизнь в ад, они услышали в первый раз. И, конечно же, заинтересовались. Поэтому менее, чем через минуту над коммом крупного специалиста по самым разыскиваемым покупателям живого товара Арабского Халифата появилась голограмма странички в Сети с портретом и «автобиографией» шейха Аббаса. А еще через мгновение одноклассники моего спасителя абсолютно одинаково охнули. Еще бы: портрет Жнеца по диагонали пересекала алая полоса, на которой было написано слово «Уничтожен Ярославом Логачевым»!

Увы, в этот момент мне было не до их восторгов – меня «догнали» воспоминания, и я задохнулась от лютой ненависти к «соседям по системе»! Слава богу, сгорала в этом чувстве не так уж и долго – заметив, что я не в себе, Ярик от всей души шарахнул по комму Рудакова кулаком. А как только картинка схлопнулась, рванул меня к себе и вжал лицом в грудь.

Потом, кажется, что-то говорил тихим, но очень теплым шепотом и через какое-то время все-таки вернул в реальность. Правда, анализировать происходящее я начала далеко не сразу – да, в какой-то момент совершенно самостоятельно оторвалась от Логачева и повернулась к его одноклассникам, да, попросила прощения за нервный срыв, да, увидела расстроенное лицо Дмитрия и даже услышала его не очень искренние, но многословные извинения. Но все это время была, как в тумане, ведь перед моим внутренним взором сплошным потоком мелькали фрагменты пережитого на Фуджейре.