Локи. Дилогия

– Слышь, Антипыч, что за хрень тут творится? – внезапно подал голос кто-то из самых старших мужчин.

Глава семьи пожал плечами, не замедляя шага, и развел руками. Зато его сын подошел к переднему ряду, остановился и криво усмехнулся:

– Хотел бы сказать, что это очередной розыгрыш, но не могу: мы уходим. Навсегда. Ибо не сошлись во мнениях с главой и Советом Рода. Тем, кого обуревает досужее любопытство, кому не плевать на происходящее в роду, и кто нас по-настоящему уважает, советую отловить Михаила Федоровича, позаимствовать записи наших с ним разговоров и делать выводы на основании увиденного. Кстати, не удивлюсь, если после этого нашему примеру последует и кто-нибудь из вас.

– Как ты смеешь настра-… - начал, было, возмущаться мужчина лет, эдак, тридцати пяти, чем-то неуловимо похожий на Демьяна Егоровича, но заткнулся, так и не завершив начатое предложение – Локи, скользнув к нему, всадил ствол правого «Скорпиона» в солнечное сплетение и мило улыбнулся:

– Вот так. В смысле, смею! Кстати, если вы считаете, что у меня нет оснований для недовольства вашим ублюдочным братом, отдельными членами Совета рода и его главой, то потребуйте публичного просмотра записей, о которых я говорил. Или вызовите меня на поединок. Только учтите, что времени у меня немного, а значит, драться придется прямо сейчас и насмерть!

– Мы их посмотрим. Всем родом. Даю слово! – неожиданно пообещал здоровяк, до этого момента прятавший взгляд. Потом схватил говоруна за загривок и задвинул себе за спину: - Локи, не бери грех на душу – Гришка, хоть и паскуда, но почти безобидная…

…Следующие несколько минут я чувствовала себя утлой лодочкой в самом центре тропического циклона – рядом с «Драконом», в который меня предусмотрительно запихал Ярик, творилось черт-те-что, а внутри флаера было тихо и спокойно. Ведь даже детвора, еще недавно забиравшаяся даже под парящую машину, вместе со взрослыми прощалась с семьей, покидающей род, а три самые мелкие девчушки даже плакали навзрыд. То ли так сильно расчувствовавшись, то ли взяв пример со своих матушек. Смотреть на это было физически больно – что бы там ни говорила Забава, но я все равно в глубине души винила во всем произошедшем себя и свое дурное счастье. Поэтому сначала отключила фронтальные камеры, затем уменьшила чувствительность внешних микрофонов и, в итоге, опустила спинку правого кресла до предела, закинула руки за голову и закрыла глаза. А через какое-то время ощутила, что меня тормошат, и услышала голос Локи:

– Даш, двигайся ко мне, а то Панацея не влезет! И просыпайся – мы вот-вот стартанем.

Сообразив, что задремала, и вспомнив, как и где, я подскочила на месте попросила дать хотя бы минуту, чтобы попрощаться с Виктором Антиповичем и Аллой Леонидовной.

– Успеешь еще! – буркнул он и опустил свою дверь. – Мы летим в Зеленоград на трех машинах. И будем мотаться по городу в таком режиме не один час…

…Вопреки опасениям Локи, перелет до Зеленограда прошел без каких-либо происшествий даже несмотря на то, что мы слетели с воздушной трассы, чтобы повисеть над огромной дымящейся проплешиной, появившейся в чаще пригородного леса после удара ОДБ. В принципе, бездействие охотников за головой убийцы Жнеца было вполне логичным: наш «Дракон» сопровождали два тяжелых флаера в местной комплектации, оружейные системы которых были способны за считанные мгновения превратить в груду металлолома практически любой космический корабль классом ниже корвета , а обломки малого разведчика арабского производства, рядом с которыми суетились деловитые парни в штурмовой броне, не способствовали излишней безрассудности. Тем не менее, Ярик нисколько не расслабился даже после того, как мы влетели в город – управляя флаером на одних рефлексах, он параллельно копался в Сети и изредка заглядывал в программу банк-клиент, открытую на комме. Мы с Забавой ему не мешали, ибо видели, насколько он загружен. Поэтому большую часть пути бездумно смотрели наружу или тихим шепотом обменивались впечатлениями. Благо полулежали в кресле, прижавшись одна к другой, и имели все основания считать, что ему не мешаем.

На начало снижения в «неположенном месте» первой отреагировала она – легонько ткнула меня в живот, чтобы привлечь внимание, и выдохнула прямо в ухо:

– Куда это он собрался?

Я в Зеленограде не ориентировалась от слова «вообще», а из «лекции» Локи запомнила ой как немного, поэтому недоуменно пожала плечами. После чего выслушала три более-менее логичные версии и коротенькую тираду, напрочь их отменяющую:

– Впрочем, он абсолютно непредсказуем, поэтому я, скорее всего, ошибаюсь.

Как вскоре выяснилось, в точку попало именно последнее утверждение – ни одна из версий Панацеи не предполагала, что Локи решит заглянуть в зеленоградский филиал торгового дома братьев Веселовых, чтобы забрать предоплаченный заказ.

Пока «Дракоша» набирал высоту, мы с ней вертели в руках аккуратные пластиковые кейсы с логотипом производителя и гадали, на кой ляд Ярославу потребовались три флотских игольника «Эльбрус» и две дамские «Симфонии», да еще и в подарочном исполнении. Кстати, гадали совсем недолго – буквально через пару минут после взлета флаер спикировал в ничем не примечательный коридор замедления и вскоре вывернул к посадочной площадке, расположенной на крыше уже знакомой Четверки.

Там Локи сдернул с моих коленей один из кейсов и исчез. А мы с Забавой чуть ли не хором выдохнули одну и ту же фразу:

– А-а-а, решил отблагодарить дежурного офицера, срубившего с его «хвоста» корыто охотников!

Определиться со следующей точкой маршрута оказалось значительно проще. Правда, не мне – стоило «Дракоше» подняться на безлимитку, ведущую к Правобережному району Зеленограда, как Забава авторитетно заявила, что два оставшихся в наличии «мужских» ствола уйдут «Сашке и Витьке». Вероятнее всего, имея в виду Отяева и Неплюева. И не ошиблась. Правда, в городском имении первых Локи провел минут десять и вернулся расстроенным – родители Александра, улетевшие в Оскол по каким-то делам, прихватили с собой и сына, соответственно, попрощаться с ним не удалось. Зато у вторых нам с Забавой и «медведю» с «медведицей» пришлось поскучать – вломившись в домину, которую, по-хорошему, правильнее было бы называть дворцом, Ярослав пропал без малого на сорок минут. А обратно вернулся в сопровождении друга и приличной толпы его близких родственников. Судя по выражению лиц, обуреваемых рядом почти идентичных чувств – грустью, злостью и недоумением.

Тут сильных эмоций перепало и нам: взрослые, в основном, терзали Виктора Антиповича и его супругу, а мелочь доставала меня. Правда, крайне тактично. Однако больше всего удивило не это, а заявление Александра – дождавшись, пока я выберусь из флаера, он торжественно поклонился, затем ткнул пальцем в сенсор своего комма и сказал буквальное следующее:

– Дарья Алексеевна! Мы, ученики десятого класса Зеленоградской общеобразовательной школы номер один, перед вами преклоняемся! И куда бы вас ни забросила судьба, знайте, что на Рубеже есть двадцать четыре человека, которые с радостью окажут вам любую помощь, которую в принципе в состоянии оказать они сами и их рода!

Двадцать три анимированных аватара, возникшие над его рукой сразу после завершения этой речи, вообще убили – миниатюрные одноклассники и одноклассницы Локи по очереди подтверждали сказанное и добавляли по паре слов! Причем вкладывали в эти дополнения столько души и сердца, что не передать словами. А я стояла, как дура, и не могла вымолвить ни слова, так как понимала, что словосочетание «и их рода» упомянуто отнюдь не для красоты – эти парни и девушки были потомственными дворянами и знали цену своему слову, а значит, уже заручились поддержкой старших родственников!

В общем, перелет до поместья Еременко я практически не запомнила, ибо жуткий раздрай, царивший в сознании, не давал связно мыслить. Зато по пути к школе запоздало обратила внимание на исчезновение одной «Симфонии» и занялась сохранением в памяти комма личных айдишек одноклассников и одноклассниц Локи. В результате не сразу поняла смысл очередной фразы Забавы – «А последний ствол он сейчас подарит любимой классухе». Зато к моменту, когда «Дракоша» начал планировать к крыше одного из небоскребов, окружающих площадь Поминальных Свеч, настолько оклемалась, что не только узнала один из самых известных монументов Рубежа, но и доперла, что мы прилетели к нему не просто так.

В храме Всех Святых, в который попала первый раз в жизни, я молилась чуть в стороне от Логачевых. Само собой, первым делом поставила по свечке за маму, Оксанку и тетю Наташу, затем перекрестилась на образа и, постояв перед иконой Николая Чудотворца, хмуро уставилась на безмятежный лик святого. А через несколько мгновений вдруг прозрела, сообразив, что мое спасение иначе, как чудом, не назовешь! Потом попробовала представить пару-тройку «альтернативных чудес», в которых спаслась бы не я, а Оксанка, сообразила, что ничем хорошим это бы не закончилось, благодарно поклонилась иконе и потерянно поплелась к выходу. А через какое-то время окончательно пришла в себя и, оглядевшись по сторонам, вдруг сообразила, что мы сидим в каком-то ресторане и ждем уже сделанного заказа. Вкуса еды и напитков не ощущала, ибо с момента «возвращения в реальность» и до завершения позднего обеда искала хотя бы намек на боль от предстоящего расставания с детьми в глазах Аллы Леонидовны и Виктора Антиповича. Но, увы, не находила! Поэтому сравнивала их со своими родителями и в глубине души плавилась от горя. Зато прощание в лифте, стремительно падающем в шахту, впечаталось в память даже слишком хорошо: Логачева-старшая обняла нас всем скопом и попросила не пропадать. А ее супруг ограничился кивком и тут же забыл о нашем существовании!