Локки 8. Потомок бога

Пока же наш крошечный отряд пересёк главную площадь и без стука вошёл в дом стариков-изгоев. Они в полном составе оказались на месте, и никто из них нисколько не поменялся после недавней битвы. Даже царапины не украшали их морщинистые физиономии.

— Не помер-таки, — грустно вздохнул Прищур, глядя на меня.

— Ага. Придётся тебе подождать до следующего раза, — также печально ответил я, стоя в дверях их кухоньки с потухшим очагом.

Благо, что хоть солнечный свет врывался внутрь через распахнутые окна.

— Ну, подожду, — проронил старик и глянул на имперцев, притихших за моей спиной. — А этих, чего к нам привёл?

— Зверинца-то у нас в городе нет. Вот и решил людям вас показать. Ты им рукой, что ли, помаши, а они тебе хлеба бросят, или чего ты там ешь?

Прищур стиснул зубы и обиженно засопел, раздувая крылья кривого носа.

Молчун проигнорировал мою остроту. И только Мых издал смешок, а затем серьёзно спросил, попивая что-то из кружки:

— Так чего привёл-то их?

— Ты же знаешь русский язык?

— Знаю.

— Так вот, будешь переводчиком у этих мужчин, а также нужно вот эту блондинку отправить в империю. — Я кивнул на брезгливо морщащуюся Белову, прикрывающую нос ладошкой.

Логово стариков явно пришлось ей не по душе.

А вот Огнева с любопытством рассматривала помещение. Я удивлённо покосился на неё, после чего уже более детально ввёл стариков в курс дела, всех перезнакомил, раздал приказы и вышел из дома.

Но далеко от него я уйти не успел.

— Локки, стой! — донёсся до меня голос графини, выскочившей из дома.

— Стою, — проронил я, резко замерев.

— Давай попрощаемся, что ли. Мых сказал, что уже через десять минут он с братьями откроет портал в империю.

— До встречи, — сказал я и нехотя распахнул объятия.

Девушка крепко обняла меня и сказала, дыша в мою грудь:

— Знаешь, ты, наверное, единственный бог, который ведёт себя по-человечески. Оставайся таким.

Я хотел отшутиться, но быстро передумал. И вместо этого мягко произнёс, вдыхая аромат девичьих волос:

— Постараюсь.

Блондинка вдруг шустро поцеловала меня в щеку и скрылась в доме, оставив после себя запах ностальгии и разгорячённого тела.

Громов аж взвыл, каким-то шестым чувством поняв, что, возможно, они видятся в последний раз.

— Ладно, не вопи. Всё в твоих руках, — прошептал я себе под нос и направился в храм.

Путь до него не отнял у меня много времени, а зал для поклонений порадовал тем, что здесь источали дивный запах ароматические палочки. Жрица Бурая бережно вставляла их в круглые бронзовые подставки с тонкими цепями и подвешивала их к колоннам.

— Чудесный аромат, — похвалил я её.

Та улыбнулась своей фирменной улыбкой, похожей на болезненный оскал медведя, делающего вид, что всё хорошо, а потом по-деловому проговорила:

— Господин, вы придумали себе имя? Не дело, когда вас зовут сыном Сварга.

— Завтра подумаем над этим, — пообещал я и пошёл к лестнице.

Поднялся на второй этаж и вошёл в свою комнату, а там на моей кровати без задних ног дрых Семаргл. Он даже не разделся, улёгшись в одежде. Из уголка его распахнутого рта прямо на подушку стекала ниточка слюны, а богатырский храп заставлял испуганно трепетать знамёна с рокерской «козой».

Однако, прежде чем я переступил порог, бог со стуком зубов захлопнул рот, раскрыл глаза и стремительно принял сидячее положение. Он явно почувствовал моё приближение, вот и проснулся как в одно место ужаленный.

— Вот, значит, как боги размышляют над тяжёлыми думами, — иронично выдал я, войдя в комнату. — Я тоже так умею. Могу десять часов подряд размышлять. Особенно ночью.

Семаргл дёрнулся, будто его поймали на чём-то тайном, а затем отвёл взгляд и поспешил перевести тему:

— Готов стать богом?

— Угу, — вмиг посерьёзнел я, присев на край кровати. — А каким богом я стану? Богом чего? Есть мысли на этот счёт?

— В этом деле важен характер, поступки и прошлое, — сказал Семаргл и задумчиво посмотрел на меня. — Думаю, ты можешь стать богом чего-то скользкого, вертлявого…

— Хватит, хватит. Я понял, что ты ничего не разумеешь в подобных процессах, — замахал я руками, слегка уязвлённый язвительными словами бога. — Давай уже приступать, а то сейчас опять на меня свалится какое-нибудь срочное дело.

Семаргл пожал плечами, достал перочинный ножик из кармана, со щелчком разложил его и полоснул по предплечью. Нацедил крови в мои подставленные ладони, а я, как заправский наркоман, выпил её, мигом почувствовав обжигающую силу. Она будто кислота принялась биться в моей душе.

— Я, пожалуй, тоже подумаю… — сумел просипеть я и потерял сознание быстрее, чем моё тело грохнулось на кровать.

Глава 7

Деревья с голыми ветвями теснились в ухоженном саду с коваными скамьями и брусчатыми тропинками, покрытыми лужицами, тронутыми первыми заморозками.

Воробьи нахохлились и безрадостно глядели на сад с крыши трёхэтажного серого здания поместья, похожего на огромную роскошную казарму с узкими окнами.

Несмотря на похолодание, некоторые из окон были открытыми, выплёскивая наружу голоса ведущего и диктора. В большой, просторной гостиной одновременно были включены телевизор и радио. И отовсюду с ликованием вещали, что армия империи в пух и прах разбила орду Хаоса.

Интернет, газеты, бары, магазины… Везде сегодня обсуждали радостную новость. Вот только в поместье царила печаль. На диване плакала женщина в годах, прижимая к груди фотографию мужа, а парень лет двадцати с хмурой миной на лице держал в подрагивающих пальцах коротенькое письмо. Оно в восторженных тонах рассказывало, как граф Рыльский-старший лично возглавил атаку на отряд циклопов, прорвавших фланг. Атака увенчалась успехом, позволив сохранить десятки жизней, но сам граф пал, навсегда покрыв себя неувядающей славой.

* * *

Тьма постепенно уступала, оставляя после себя сумасшедшую жажду. Во рту словно раскинулась пустыня. Язык будто иссох, а нёбо превратилось в наждачную бумагу. Глаза до сих пор резало, словно в них насыпали стекловаты.

И только слух решил меня пощадить. Он вернулся быстро и в полном объёме, позволив мне услышать взволнованный шёпот старика Мыха:

— Кажется, Локки приходит в себя.

— Надо записать первые слова нового бога, — горячо протараторила Бурая, шелестя бумагой.