Локки 8. Потомок бога

— Биться будем магией?

— Если так хочешь, — снисходительно ухмыльнулся старший Нимис.

— А если я одолею тебя, твои братья не будут мстить?

— Конечно, — кивнул тот кудрявой головой, пытаясь не смотреть мне в глаза, чтобы я не прочёл в них абсолютную уверенность в том, что он не просто победит меня, а сделает это максимально унизительно для меня: поставит на колени, обоссыт и оторвёт голову. Потом он её поставит у себя дома и закажет эпос, который будет восхвалять его победу над хитрым, мерзким Локки.

— Ла… ладно, — заикаясь выдал я. — Принимаю твой выбор.

— Ага! — радостно взревел он, обрушив на меня взор матёрого волка, перехитрившего тупого ягнёнка. — Готовься к смерти!

— Слишком пафосно, — пробормотал я.

— Мертвец не решает, что пафосно, а что нет, — парировал тот и многозначительно глянул на братьев.

Те отошли за большие камни, лежащие возле склона горы. Хеймдалль поступил так же, чтобы не мешать нашему бою.

— Ты, кстати, хорошо выглядишь для мертвеца, — бросил я старшему Нимису. — Но думаю, уже совсем скоро ты примешь свой истинный вид.

— Ты слишком много разговариваешь для слабосильной козявки! — гневно выпалил он и закрутил руками, очень быстро вызывая свои атрибуты.

Глава 11

Ласковое солнце замерло на голубом небе, не в силах отвести взор от Нимиса. Он покрылся рубинового цвета чешуёй, похожей на отпечатки миллионов поцелуев. Она накрыла даже его веки и губы, искривившиеся в кровожадной усмешке. Он уже мысленно видел, как побеждает меня.

— Держи, трепло! — выпалил Нимис и с двух рук швырнул в меня сотню бледно-зелёных искр, напоминающих стаю бабочек.

Они со свистом вспороли воздух, пронзив оливковое дерево, оказавшееся на их пути. Ствол разлетелся в щепки, а на землю упали оливки и листва.

«Бабочки» же ринулись за мной даже после того, как я телепортировался в сторону. Они преследовали меня, как охотничьи псы.

— Тебе не уйти, тварь! Не уйти! — ликующе завопил Нимис, порождая всё новых и новых «бабочек».

Они заполонили горячий воздух, напоминая шелестящее зелёное облако, гоняющееся со мной с неотвратимостью Смерти, которая когда-нибудь всех нагонит.

Деревья на пути «бабочек» превращались в труху, разлетались фейерверком щепок и листьев. Раскалывались даже огромные валуны, служившие мне укрытием. Они с каменным треском и грохотом разваливались на части под натиском «бабочек». Правда, те после встреч с валунами и деревьями несли потери, то бишь некоторые «бабочки» растворялись в воздухе, потратив свой заряд на пробитие препятствий.

Однако Нимис, громко хохоча, тотчас создавал новых «бабочек», вкладывая в них огромное количество маны. Он совсем не берёг её, считая себя намного сильнее меня. Полубог с радостью думал, что ему в любом случае хватит магической энергии, дабы растоптать меня и уничтожить.

А я своим поведением создавал у него ложное впечатление, что все так и есть. Я даже магическую защиту на себя не накидывал, будто берёг ману, а просто телепортировался от «бабочек» с гримасой ужаса на физиономии.

— Убей его, брат! — закричал из укрытия один из родственников моего противника, с предвкушением сверкающего налитыми кровью глазами. — Разорви его, преврати в прах! Отомсти за нашу мать! Пусть смерть этого червя будет уроком для всех наших врагов!

— Ещё немного, брат! — подключился второй родственник, насмешливо глядя на меня. — Он уже выдохся. Я зрю его скорую смерть так же ясно, как ужас, корёжащий его отвратительную рожу, похожую на задницу фавна.

Он загоготал над своей грубой шуткой, брызжа слюной на грудь.

Второй Нимис тоже начал издевательски смеяться, запрокидывая голову. И даже старший, мой противник, тоже позволил себе кривую глумливую улыбку.

— Ещё побегай, кролик, — с насмешкой бросил он мне, создавая новую порцию смертельно опасных «бабочек». — Дарю тебе несколько секунд жизни. Наслаждайся ими! А потом тебя пожрёт Великое Ничто! Видишь камень-артефакт на эфесе моего меча ксифоса? Он разорвёт твою гнилую душу на куски!

Лицо старшего Нимиса расколола трещина злорадной улыбки, глаза полыхнули испепеляющим огнём, а рожа заострилась, как у вампира, почувствовавшего горячую кровь. Он едва не взвыл, предвкушая мою смерть.

И, наверное, сейчас Нимис жалел лишь об одном — что вокруг слишком мало свидетелей его триумфа: лишь его братья, безмолвные оливковые деревья, слепые горы да Хеймдалль.

К слову, асгардец смотрел на меня как на ребёнка, играющегося с котёнком, в то время как взрослые ждут его у двери квартиры, поскольку у них запланирован срочный поход к педиатру.

— Локки, прекращай этот цирк! — наконец не выдержал Хеймдалль, выпрямившись и сложив руки на груди. — Кончай этого придурка. У нас мало времени.

Старший Нимис в изумлении открыл рот, а его братья с не меньшим удивлением переглянулись, словно асгардец сморозил какую-то откровенную чушь. Они даже покосились на него как на опасного сумасшедшего.

Впрочем, через миг все трое Нимисов радостно вскрикнули, когда я с вывалившимся от усталости языком застыл метрах в десяти от своего противника. В моих вытаращенных в ужасе глазах отразился рой «бабочек», а руки будто бы в смертельном страхе перед неизбежной кончиной закрыли лицо.

— Приятно было убить тебя, сволочь! — жарко выпалил старший Нимис.

Однако спустя мгновение его физиономия вытянулась от шока, когда я в мгновение ока покрылся «золотым доспехом» и уничтожил всех его «бабочек» гудящим белым потоком обжигающе холодного воздуха, вылетевшего из моих раскрытых ладоней.

Температура воздуха резко упала, «бабочки» развеялись, а на моих губах заиграла злая усмешка. Глаза же распахнулись, как ворота крепости, где Нимиса ждали только смерть и жестокое разочарование ублюдка, решившего поглумиться над тем, кого он считал слабее себя, а тот оказался опаснее ядовитой змеи.

— Где твой смех, Нимис? — процедил я, глядя на опешившего врага. — Не обоссысь перед смертью.

Я атаковал его несколькими «взрывами энергии», пробив броню, а затем воспользовался «телекинезом», обрушив на него мелкие камни и валуны. Каменные осколки прошили тело полубога в тех местах, где его броня была пробита. Брызнула кровь и хрустнули кости. Валуны же сбили его с ног. Он пролетел несколько метров и врезался в склон горы, где его приголубил ещё один валун, пущенный в полёт моим «телекинезом».