Лола Карлайл покажет всё

– Привет, малышка, – заворковала она, уткнувшись носом в шею девочки, вдыхая запах детского крема и маленького хлопкового платья. Девушка оглядела двор и задалась вопросом, не осталась ли она единственной кузиной старше двадцати пяти, еще не вышедшей замуж. Она готова держать пари, что так и есть, и задумалась, почему. Она привлекательна, успешна и все при ней. И все же она одинока. Это не беспокоило ее в прошлом году, или даже в прошлом месяце. Это беспокоило ее теперь.

Лола хотела большего. Большего, чем работа, и большего, чем верная любовь собаки. Она хотела мужчину, который полюбит ее, и собственную семью. Ей тридцать лет, но дело не в биологических часах, подающих сигнал. Это другое. На прошлой неделе она не понаслышке узнала, как легко жизнь могут отнять, а она еще толком и не пожила.

Девушка взглянула на Макса. На его профиль и мелкие морщинки в уголках голубых глаз. Ее подташнивало, словно на американских горках, а сердце останавливалось в ожидании его улыбки. Она узнала это чувство. Она влюбилась в Макса. Лола наблюдала за его губами, пока он разговаривал с ее сестрой и Джерри, мужем Натали. Ему явно легко и комфортно с ее семьей. Он рассказывал им о своей охранной фирме, и все же очень мало он сказал о себе. Она влюбилась в мужчину, который умеет хранить свои секреты.

– Хочешь подержать малышку? – спросила она его.

Он посмотрел на нее так, как будто она говорила на языке, которого он не понимает. Потом покачал головой.

– Нет.

Она влюбилась в мужчину, который не мог ответить на ее чувства. Мужчину, который предпочитает жить на грани, никогда не зная, не станет ли следующий день для него последним.

Сотовый, прикрепленный к его поясу, зазвонил, и он потянулся за ним.

– Извините, – сказал он, отходя на несколько футов, чтобы ответить на звонок.

Она влюбилась в мужчину, который отвечает на звонки из секретных правительственных учреждений. Который исчезает и может никогда не вернуться. Мужчину, который предпочитает жить в тени.

– Тебе достаточно еды? – спросила Натали, и Лола обратила внимание на сестру. Вот и последствия расстройства питания: люди, которые любят тебя, следят, чтобы ты не пропускала прием пищи или не отправилась в ванную, объевшись. И неважно, что за прошедшие годы ты уже поправилась. А она действительно поправилась. У нее была кошмарная неделя, но она не позволит ей снова втянуть ее в болезнь. Та часть ее жизни закончена.

– Мы еще не ели, – ответила она.

– Тетя Вайнона в этом году опять принесла кастрюлю с горохом.

– Вы его ели?

– Ты же ее знаешь. Мне пришлось, но если на него не смотреть, все не так уж плохо.

Эшли протянула ручки к Натали, и Лола передала ей ребенка.

– Поверю на слово.

Девушка обернулась через плечо, Макс встал позади нее, и обнял ее за талию. Мужчина прижал ее к груди, и она почти растаяла в его объятиях, но он прошептал ей на ухо:

– Мне нужно поговорить с тобой, на минутку.

Ее легкие сжались, и Лола закрыла глаза. Вот оно. Он уезжает, и она может никогда больше не увидеть его снова. Узнает ли она, что его убили? Кто-нибудь подумает связаться с ней?

Макс взял ее за руку, и они отошли в сторону от остальных, встав под дубом. Тень от листвы пересекала его лоб и нос, в то время как солнце ласкало его рот и подбородок.

– Ты должен идти, не так ли? – начала Лола прежде, чем он успел заговорить. – Ты должен отправляться в одну из своих безумных миссий, где тебя будут избивать и стрелять.

Он подошел ближе.

– Меня не избивают.

Просто стреляют.

– Ты забыл, как ты выглядел, когда я тебя впервые увидела.

– Это было редкое исключение. – Мужчина положил ладони на ее обнаженные плечи. – Обычно я не попадаюсь, и меня не пытают. На самом деле это был один-единственный раз.

– Пытают? – Лола прижала руку к груди, слова застревали у нее в горле. – Тебя пытали?

Его губы сжались прежде, чем он ответил:

– Избили. Меня просто немного избили.

Раньше, когда она думала, что в него просто стреляли и избили, это уже было плохо. А теперь он говорит ей, что его еще и пытали? Глаза обожгло, но девушка отказалась поддаваться слезам. Она не будет плакать из-за него. Не заплачет из-за мужчины, который так глупо рискует своей жизнью.

– Почему ты вообще должен идти, раз тебя избивают? Почему бы не пойти кому-то другому?

– Ты не понимаешь.

– Так заставь меня понять, – умоляла она, потому что он был прав. Она не понимала.

– Это моя работа, Лола. Вот такой я. – Он глубоко вздохнул, затем продолжил. – Если бы я не занимался этим, то не знаю, кем бы я был.

– Кем-то, кто живет, чтобы увидеть еще один день.

– Это не жизнь.

Девушка отвела взгляд от его манящих голубых глаз. Что она могла на это сказать? По какой-то причине он чувствовал, что должен спасти мир, или, по крайней мере, какой-то его кусочек. Не так уж плохо, если бы при этом он был Суперменом, и пули отскакивали от его груди. Он казался полным решимости убить себя, и ее проблема в том, что это, казалось, не имело значения для ее сердца. Ну, и кто тут безумен?

– Прямо сейчас это все неважно. Это был мой сотовый, а не пейджер. – Макс приподнял ее подбородок пальцем, заставляя смотреть ему в глаза. – У меня есть знакомый парень, который разыскал твоего бывшего. Ты права. Он живет в Балтиморе. Теперь у меня есть его адрес. В среду я вернусь из Шарлотт и проверю его.

Легкий бриз доносил аромат его накрахмаленной рубашки и нотку одеколона. Он не уезжает, чтобы спасти мир. И, хотя это знание принесло определенное облегчение, Лола знала, что когда-нибудь сотовый опять зазвонит, или просигналит пейджер, и он уедет. И если его убьют где-нибудь за границей во время какой-нибудь тайной операции, узнает ли она об этом? Или она просто никогда не увидит его снова и не услышит о нем?

– Сегодня вечером мы устроим мозговой штурм и разработаем план, как вернуть тебе те фото, – сказал он, и внезапно она чувствовала себя маленькой и ограниченной. Он предлагал ей помощь. Подвергал себя опасности, чтобы позаботиться о ее проблеме с Сэмом. Включая ее, ведь она знала, что он предпочитает работать в одиночку, и она обязана ему большим, чем гневом. Макс тот, кто он есть. Она не могла просить, чтобы он изменился, чтобы понравиться ей; все, что она могла сделать, это защитить свое сердце.