Ломая стены

Почувствовав прилив жизненных сил, я улыбнулась, и мой взгляд остановился на другом, черно-белом снимке. Это были смеющиеся дети. Одна девочка, в центре, в легком летнем платьице, прыгала через прыгалки. Её волосы развивались на ветру, и она обворожительно по-детски улыбалась. Рядом с ней, сидя на траве, улыбался мальчик, видимо влюбленный в неё, потому что такого нежного взгляда я никогда не видела у друзей. На заднем плане, я заметила девушку и парня. Девушка шла босиком, неся в руках пару босоножек, а другой рукой, сжимала его руку. Веселая, она немного опустила голову, а парень, видимо, что-то шептал ей, наклонившись.

– Ну как? – Анджелина встала рядом со мной, положив голову мне на плечо.

– О, Боже, это невероятно. Андж, я ничего прекраснее никогда не видела. Ты поймала такой момент. Такое живое мгновение, наполненное счастью и нежностью. – Она посмотрела на меня, видимо заметив, мои блестевшие глаза.

– Снимок, действительно, фантастичный. Только плакать не вздумай! – Она улыбнулась мне. – Макияж испортишь.

– Да, ты права. Не буду плакать.

– Пойдем со мной. – Она схватила меня за руку и куда-то потащила.

– Куда? – Я рассмеялась. – Если я грохнусь на таких каблучищах и испорчу платье Агнесс, я скажу ей, что виновна ты.

– Без проблем. – Анджи тоже засмеялась. И в тот же момент мы остановились у стены. – Закрой глаза. – Я удивленно посмотрела на подругу. – Да закрой ты, говорю.

– Ладно, ладно. – Я улыбнулась. – Закрыла, мамочка.

Я почувствовала, как она развернула меня. На сколько градусов я не успела понять, потому что, по-видимому, шампанское только что ударило мне в голову.

– Можешь открывать. Только прошу тебя, не злись.

Я открыла глаза, и часто заморгала. На фото была изображена я, смотрящая куда-то вдаль. Мои глаза были грустными, хотя я пыталась выглядеть счастливой. И, как мне показалась, они были наполнены чувствами. Фотография была черно-белая, что придавало ей какую-то привлекательность.

– О Боже. – Я приложила ладонь ко рту. – Я… у меня глюки?

– О, нет, не думаю. – Моя подруга рассмеялась и глубоко вздохнула. – Ну, что скажешь?

– Я… удивлена. И ошарашена. И я немного сержусь.

Анджи прикусила нижнюю губу и посмотрела на меня с ожиданием.

– Насколько немного?

– Немного.
– Я сделала жест большим и указательным пальцами, как это делали, когда хотели показать своё «немного».

Она облегченно вздохнула и улыбнулась.

– Слава богу, ты совсем ведь и не злишься.

Я резко повернулась к подруге и вопросительно подняла одну бровь.

– Уверена?

– О, да. Иначе, ты сейчас бы была похожа на Везувий, и мы все пострадали бы от твоего праведного гнева.

Я улыбнулась ей и покачала головой.

– И всё-то ты знаешь. – Я повернулась в сторону снимка. – Я помню его. Ты снимала на свадьбе у Кэтрин. Я тогда ещё попросила тебя показать, что получилось, а ты пожадничала.

– Эй! И ничего я не пожадничала! – Анджи толкнула меня в бок и улыбнулась.
– Я его обрабатывала. И не зря. Получилось чудесно.

– Не нужно было тебе его вешать.

– Это ещё почему?

– Я здесь… какая-то не такая.

– Не такая? – она удивленно посмотрела на меня. – Если ты называешь выражение чувств и эмоций словом «не такая», то ты совсем ничего не понимаешь.

– Я просто смотрю куда-то в сторону, какие тут могут быть чувства?

– Не в сторону. – Анджи скрестила руки на груди и заглянула мне в глаза. – Порой, ты меня бесишь. Знаешь же прекрасно, что ты чувствовала в тот момент, когда я щелкнула фотоаппаратом! Но нет, ты же будешь отнекиваться и не соглашаться, пока совершенно не сведешь себя с ума!

– Адамс, не кричи. Что ты…

– Со мной всё нормально. – Она поубавила громкость своего голоса, и её лицо немного смягчилось. – Просто мы все хотим видеть тебя счастливой, Парсон. А твоё отрицание своих же чувств, ни к чему хорошему не приведет.

– Хорошо, Андж. Я поняла. – Я посмотрела ей в глаза, а потом снова на снимок. – Он прекрасен. Правда. Я помню всё, что ощущала в то самое мгновение, чувствую это каждой своей клеточкой. Я помню, как смотрела на него, как восхищалась им. А сейчас я понимаю, как сильно мне его не хватает и как до боли я по нему соскучилась. Мне грустно вспоминать тот день, мне вообще нелегко вспоминать всё, что с ним связано, потому, что я чувствую, как сильно болит вот здесь. – Я прислонила руку к груди, где билось моё сердце. – И я понимаю, что от чувств не убежишь, но я пыталась. Я боролась и я бежала. И мне кажется, что ещё некоторое время всё же буду пятиться назад. – Мои глаза немного заблестели, и я закрыла их, чтобы не дай бог не заплакать.

– Прости. – она обняла меня, и я крепко прижалась к ней. – Я такая дура. Господи, какая же я дура! Знаю же, как тебе тяжело, а ещё и налетела ни за что.

Я кивнула ей.

– Всё нормально. Ты права. – Я разжала объятья и посмотрела на подругу. – И Кейли права, и мама, и папа, и Кэтрин. Все вы правы. И я бесконечно благодарна вам за то, что вы рядом со мной. Но я пытаюсь, Анджелина, я пробую ломать в себе эту стену. Я хочу её разрушить, но у меня пока не получается. Мне нужно время. Но я так боюсь, что просто станет слишком поздно.

– Не станет. – Она сжала мои руки в своих, и с сочувствием заглянула мне в глаза. – Ты всё это выдержишь. Мы будем рядом. А сейчас, натягивай улыбку и марш в главный зал. Скоро придут девчонки.

Я кивнула ей и обернулась на полпути.

– Адамс?

– Мм? – Она посмотрела на меня.

– Мой снимок. Не снимай его.

Она улыбнулась мне и опустила руки, которые уже потянула к фотографии.

– Видимо не только я знаю тебя так хорошо.

Мы улыбнулись друг другу напоследок, и я вышла в зал.

Это было невообразимое ощущение, когда я увидела Кэри и Эшли. Я думала, что под мои буйные крики взорвется весь мир, а под нашими прыжками провалится пол. Но, слава богу, этого не произошло. Самое замечательное было то, что хозяйка этой выставки была наша подруга, и нам, как привилегированной четверке, был выделен угол с огромным диваном в виде полукруга, оборудованный столиком и мини баром. Пока гости развлекали сами себя, мы решили украсть несколько минут, чтобы наконец-то просто поболтать.