Ломота

Я проснулась в тот момент, когда ребёнок начал плакать. Да так громко и истошно, что меня буквально подбросило в постели. Я распахнула глаза, глядя на люстру, и какое-то время просто приходила в себя. После перевела глаза на часы. Половина десятого.

День только наступил, а я уже устала...

Зацепила с тумбы телефон. Роб звонил. Но, не дозвонившись, написал о том, что уже прилетел и едет заселяться в гостиницу.

Растянувшись на кровати, я уставилась в зашторенное окно. Попыталась вспомнить подробности сна, но в моей памяти остались лишь обрывки. Как же быстро сны исчезают.

Отчётливо помню лишь плач ребёнка. Он до сих звучит у меня в голове. Сейчас мне кажется, что это плачу я. Моя душа.

Два года назад я потеряла ребёнка на восьмом месяце беременности. И невозможно описать словами то, что я пережила. Я и сама жить не хотела. Я проклинала врачей и себя за то, что не заметила вовремя изменения. Не почувствовала. Не прислушалась к своей интуиции.

В день, когда проходили искусственные роды, я была уверена, что лишилась не только ребёнка, но и собственной души. Я умерла в тот день вместе со своей девочкой.

Почувствовав, как ногти впиваются в ладони, я сделала глубокий вдох и повернулась на бок. Поджала колени к груди, и на несколько секунд закрыла глаза.

Соберись, Дина.

Это не то, с чего следует начинать новый день. Ты же только глаза открыла, а уже разбитая...

Поднявшись, наконец, с кровати, я перезвонила Роберту, а затем отправилась в душ. На скорую руку вымыла волосы, и почистила зубы. Нужно было хоть немного растрястись. Времени у меня было достаточно и, твёрдо решив потратить его с пользой, я высушила волосы и достала из шкафа спортивный костюм.

Когда вообще я в последний раз выбиралась на пробежку? В сентябре? Это очень давно. Чувствую, после этого опрометчивого решения, завтра мои ноги откажутся меня держать.

Стакан тёплой воды с утра, и спорт. Надеюсь, что второе не выйдет мне боком.

Намотав на стадионе во дворе нашей многоэтажки два круга, я повисла на турнике. Именно повисла. Словно уставшая мартышка, я схватилась руками за вертикальный поручень, и медленно сползла вниз. Вынула наушники, запихивая те в карман спортивной кофты.

Вот вам и перерыв.

Я в буквальном смысле готова была выплюнуть свои лёгкие. Мои ноги ныли, а дыхание было таким, словно я на смертном одре и вот-вот готова испустить дух.

— Воды? — это было похоже на ушат ледяной воды, которым меня окатили после горячей и душной бани.

Я повернулась на густой и до боли знакомый голос, и тут же наткнулась на мужскую руку, протягивающую мне маленькую бутылку с водой.

Мой взгляд пополз выше. До тех пор, пока не столкнулся с тёмными глазами, что хитро улыбались мне, демонстрируя мелкие морщинки вокруг.

Кажется, в этот раз я уже не так сильно удивляюсь...

— Всё хочу спросить, — произношу, слегка задыхаясь и перехватываю воду, — откуда узнал мой номер?

Разрываю зрительный контакт и откручиваю пластиковую крышку, чтобы смочить горло. Несмотря на подступающую злость, я старалась “держать лицо”. Я не хотела давать ему эмоции. Мне казалось, что он ими питается.

— При большом желании всё можно найти, — Марат опускается на корточки, и наши глаза оказываются на одном уровне, — почти всё. Не думаю, что номер мобильного такая уж проблема...

Смотрит на меня пристально. Обжигающе. Будто бурит в моей переносице отверстие.

Смотри. Я красная и потная. На мне ни грамма макияжа. Смотри. Нравится? Или уже не так сильно?

— Кажется, я просила тебя пригнать автомобиль к часу дня? Что не так с твоими часами?

Желание тонко уколоть его, подстёгивало изнутри. Мне хотелось спустить его на землю. Желательно, чтобы он больно ударился.

— Я звонил тебе, — Марат кивает на спортивный чехол для телефона, что висел на моём плече, — но ты не отвечала. Что не так с твоим слухом?

Он дразнит меня, явно наслаждаясь этим. Затем его взгляд опускается на мой рот, и я ощущаю лёгкое покалывание. Негодующе поджимаю губы и пытаюсь встать на ноги. А когда почувствовала на локте его пальцы, тут же одёрнула руку.

— Я сама поднимусь. Не трогай меня, — прошипела, отстраняясь, — я говорила тебе, чтобы ты не трогал меня!

Он ничего не ответил. Лишь ухмыльнулся и покачал головой. Отошёл на пару шагов, позволяя мне самостоятельно подняться.

— А я скучал по твоим зубкам, — Марат бессовестно обнажил свои — белые и ровные, широко улыбаясь и склоняя голову к плечу.

— Иди к чёрту! — не сдерживаю эмоции, пропаливая дыру у него во лбу, — мне уже осточертели твои подкаты, Марат. Ты понял? Сколько можно? На каком языке тебе объяснить, чтобы ты остановился?!

Тут же осекаюсь, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться в том, что ни одна знакомая душа не стала свидетелем моего выпада. Я нервно топчусь на месте. Цирк какой-то, ей-богу...

— Ну, на змеином, как я вижу, разговаривать ты умеешь... — продолжает скалиться.

— Ключи! — я протягиваю руку, а он просто смотрит на неё, — ключи от машины, Марат! Отдай мне их и поезжай по своим делам!

— Угостишь меня кофе? — вдруг.

— С чего бы? — моя бы воля, я б ему этот кофе на брюки пролила...

— Жест благодарности...

— Жест благодарности? — хмыкаю, и впихиваю ему в руки его бутылку, — за то, что разбил мне машину? Или за то, что испытываешь моё терпение на прочность?

Моё сердце гневно колотилось о рёбра, а пульс гудел, сотрясая стенки сосудов. Я не понимала, откуда эта наглость и абсолютная уверенность в своей правоте и своих действиях!

— Ну хотя бы потому, что у тебя есть сердце, а я сегодня не завтракал. С пяти утра на ногах.

— Зайди в кафе и подкрепись. Мой дом — не столовая.

— Ты мне кофе, а я тебе ключи. Идёт?

— Что за детский сад, Марат?! — выкрикнула шёпотом, едва не топнув ногой, словно я сама ребёнок.

— Брось, Дина! Я же не кусаюсь!

— Где-то я уже слышала нечто подобное. Не знаешь где? — зло выпалила, продолжая держать руку навесу.

— А, — выдохнул и снова улыбнулся мне, — ты про это... это была случайность. Форс-мажор, если так тебе будет легче, — мерзавец...