Ломота

Но... когда ему это надоело, он снова дёрнул меня на себя. Пару секунд удерживал невидящий взгляд на моих глазах... даря надежду на то, что он опомнился. Осознал, что творит. Что делает мне больно. Я плакала. Мои слёзы натыкались на его пальцы. И расползались по ним, словно змейки. Я постаралась набрать как можно больше кислорода, чтобы произнести хоть слово. Но как только мой язык шевельнулся, чтобы произнести имя мужа, Роберт резким движением перевернул меня на спину. Навалился сверху всем своим весом. Его ладонь переместилась на мой рот и безжалостно прижалась к моим губам. Я снова закричала. Глухо. Беззвучно. Мой крик напарывался на его руку, тут же забираясь обратно мне в глотку.

— Напомнить тебе, кто твой муж? М? — горячий воздух коснулся моего уха. По спине пробежала дрожь. Мне казалось, что я меня засосало в вихрь. Переворачивая всё с ног на голову. Заставляя задыхаться и чувствуя, что я вот-вот потеряю сознание, — я напомню... слышишь? Напомню...

Всё происходило слишком быстро. Больно. Грубые касания. Тяжесть. Его руки, что буквально сорвали с моих бёдер шортики вместе с бельём. Мои хрипы в его ладонь. Прерывистое дыхание мне в затылок. Унижение...

Глава 19

Марат

Я смотрел на то, как она дрожит, сидя в моей машине, и понятия не имел, что мне делать. Дина отталкивала меня каждый раз, когда я протягивал к ней руки. Понятия не имею, как мне удалось её заставить сесть в свой автомобиль... но она здесь. Рядом. Обняла себя за плечи и, слегка подрагивая, смотрела в никуда сквозь лобовое стекло. Она ничего не говорила. Молчала, стиснув зубы, и сжав губы добела. Я чуял, что дело в её муженьке. В её мудаке. И от одной мысли о том, что он что-то ей сделал, внутри всё закипало. Но она не отвечала ни на один мой вопрос. Только когда я заезжал на подземную парковку моего дома, Дина обернулась в мою сторону. Я почувствовал лёгкое покалывание на своей щеке.

— Ты привёз меня к себе? — прошептала чуть слышно.

— Да, — заглушил двигатель и повернулся к ней. В тусклом освещении её глаза блестели. От вида её припухших век, мои пальцы стиснули руль, — ты против?

Не должна быть. Если бы она была против, то не молчала бы всю дорогу.

— Нет, — едва слышно. Мотнула головой и заправила за ухо выбившуюся шоколадную прядь.

— Тогда идём? — сдерживал желание вновь протянуть к ней руку. Ждал её одобрения. И, дождавшись лёгкого кивка её головы, кивнул в ответ и вышел первым. Хотел помочь ей выйти, но Дина меня опередила. Выскочила из машины, и неловко перетаптываясь с ноги на ногу, взглянула на меня.

Так она ещё не смотрела на меня. Никогда.

Словно побитый котёнок. Сломленный и уставший от всего, что окружало.

На кончике языка зудели десятки вопросов, но я был уверен, что не получу ответ ни на один из них. По крайней мере сейчас.

— Тебе нужно поспать, — всё так же тихо говорю, и направляюсь в сторону лифта, прислушиваясь к её шагам за своей спиной. Она идёт за мной, и это греет мне душу. Честное слово, я готов ликовать от того, что сейчас она мне доверяет. Без пререканий и лишних споров. Без привычных баталий.

Дина всё так же обнимает свои плечи, и мне почему-то кажется, что она делает это только для того, чтобы не расплакаться.

Что произошло, блять? Что сделал или сказал этот ублюдок?!

В голове пробегает мысль о том, что мне нужно уложить её спать и вернуться к её дому. Поймать этого недоноска и переломать ему руки. Если он тронул её... Я незаметно оглядываюсь на Дину в поисках каких-либо следов, но так ничего и не обнаружив на её лице и шее, тихо выдыхаю.

Мразь... почему её так трясёт?!

Когда дома делаю для неё чай, замечаю, что мои руки также слегка подрагивают. В глотке пересохло.

Подхожу к ванной комнате и прислушиваюсь к звукам бьющей из душа воды. Хочется зайти и проверить всё ли в порядке, но моя рука так и повисает в воздухе, не коснувшись металлической рукояти.

Кажется, что я даже протрезвел. Как только увидел ей, несущуюся через двор, алкоголь летучей дымкой вынесло из организма. Я забыл о том, что прилично выпил, когда садился за руль. Каким образом мы добрались до моего дома без происшествий, для меня остаётся загадкой.

Я сел на пол возле двери в ванную и ждал, когда там затихнет вода. Ждал, когда она выйдет. И чувствовал тупую и ноющую боль где-то в области грудной клетки. Меня убивало её молчание.

— Ты здесь? — прошелестела чуть хриплым голосом, когда вышла и увидела меня, сидящего на полу.

— Я сделал тебе чай, — поднимаюсь и чувствую запах своего геля для душа. Моя девочка, — нам чай, — поясняю.

— Спасибо, — смотрит на меня снизу вверх и уголок её губ едва заметно вздрагивает.

Я провожаю её спину, удаляющуюся в направлении кухни, и тяжело вздыхаю. Тяжесть внутри меня лишь усиливается. И я подозреваю, что она не исчезнет до тех пор, пока я не узнаю, что произошло между Диной и её мужем этим вечером. Что стало причиной того, что она выскочила из дома посреди ночи лишь в пижаме и кардигане. В домашних тапочках.

Она пьёт чай, старательно уводя свой взгляд в сторону.

— Дина? — наконец, решаюсь на разговор. Ловлю её взгляд. Слегка рассеянный, — что произошло? Скажи мне. Пожалуйста?

— Это не касается тебя, Марат, — отвечает слишком быстро.

— Я уверен, что это касается именно меня. Дин? Не молчи. Я должен знать.

Злюсь. Не могу с собой ничего поделать. И на неё, и на мужа-мудака, и на себя. На себя ещё больше.

Я знал, что стану источником её бед. Знал и осознанно шёл на это, не в состоянии остановиться. Но... что сделал этот урод, раз Дина оказалась на улице?

Это он должен был там оказаться! Мразь...

— Что ты должен знать, Марат? — её глаза вновь наполняются влагой, и мне с трудом удаётся сдержать себя. Я бы так хотел прижать её к себе. Успокоить. Сказать, что не отдам её больше. Не верну. Забираю себе.

— Что он сделал, Дин? Он сделал тебе больно? Только скажи!

— Замолчи! — перебивает меня, почти шипя, — замолчи, Марат! Ты уже сделал всё, что мог. Мы сделали... ты разрушил мою жизнь. Ты сломал всё, что я строила. Всё, за что держалась.

А за что она держалась? За придурка, который её не ценит? За иллюзию семьи? Какая нахер семья?! Было бы смешно, если бы не было так печально.

— Дин, — сдвигаю свою чашку в центр стола. Хочу встать и обойти столешницу, чтобы быть ближе. Чтобы обхватить хрупкие плечи и притянуть её к себе. Но я не могу. Она похожа на раненого зверька. Она оттолкнёт. И если раньше её сопротивления меня не особо пугали, то сейчас я действительно боялся к ней прикоснуться. Словно она могла рассыпаться на мелкие песчинки от одного моего прикосновения.