Лондон – лучший город Америки

От его слов мне стало только хуже. Я сама знала, что все забудется. Пройдет время – и другие дела заслонят нынешние события, и меня перестанет беспокоить то, что я узнала за эти дни.

– Давай лучше позже, – предложил Бэррингер. – Ты внимательно следишь за дорогой?

– Стараюсь.

Меня что-то зацепило в его вопросе. Вспомнился Мэтт; за весь вечер он ни разу не поинтересовался, чем я теперь занимаюсь. Я, конечно, не хотела рассказывать, но все же. От него я узнала про сына, Францию и даже про хоккей. А он? Что он узнал обо мне, о том, что я делаю в Род-Айленде? Он мог бы объяснить, что я сама не стала ничего рассказывать, но неужели ему было все равно? Неужели ему было неинтересно, что произошло со мной за эти годы без него?

– Эмми, извини, если обидел. Я честно не хотел, – сказал Бэррингер.

Я не привыкла к такой откровенности. Мне было не по себе, что я не могу говорить с ним так же искренне, но было и немного приятно, что он беспокоится.

– Ничего страшного, Бэррингер. Честно.

– Точно?

– Точно.

– Ну тогда об остальном можно попозже.

В начале 1930-х, в разгар Великой депрессии, когда экономика лежала пластом и почти все строительные проекты в Нью-Йорке заморозили, только два здания достроили по плану – гостиницу «Эссекс-Хауз» и еще одну высотку.

Теперь гостиница напоминает памятник собственному величию. Сверкающий мраморный пол, колонны из красного дерева, канделябры, инкрустированные ящики столового серебра и китайский фарфор. Строгий тяжеловесный стиль давит, заставляет усомниться в своем праве быть посреди такого великолепия. В холле нет ни растений, ни цветов, ни даже рыбок. Все будто неживое, и собственную свадьбу я бы ни за что не устроила в таком месте, уж лучше в парке по соседству.

Администратор встретил меня высокомерно и очень неохотно разрешил пройти, даже после звонка от Мерил. Я посмотрела на него с вызовом, но тут в зеркале у него за спиной увидела себя: волосы взлохмачены, майка драная, джинсы слишком длинные, в руках охапка одежды. Его презрительный взгляд показался почти оправданным. Наверное, в подобных местах я лишняя. Я везде лишняя… Откуда силы беспокоиться еще и об этом?

– Мисс Митчельсон в номере 2401, – сухо сообщил администратор и указал на лифты по правую руку. – Вы запомните или нужно записать?

– Постараюсь запомнить.

Дверь от стука приоткрылась сама, и передо мной предстал не просто номер и даже не люкс, а целый этаж: огромные залы со старинными полотнами, высокие потолки, французские окна, балкон с видом на Центральный парк.

Гостиных было три. Мерил сидела в гостиной № 2 прямо на полу, направив на себя три вентилятора. Массивный обеденный стол был заставлен серебряным чайным сервизом, бутылками шампанского, платиновыми блюдами с фруктами и вазочками с шоколадными сердечками.

– Ты пропустила маникюр, – констатировала Мерил, показывая сверкающие ноготки. – И предсказателя.

Макияж она еще не закончила, успела только накрасить глаза, и в сочетании с бледной кожей и гладко зачесанными волосами они стали колючими, как у змеи или паука. Но даже в полуготовности Мерил была самим воплощением элегантности; от меня такого совершенства не добьешься никакими спа-процедурами.

– Ладно, не волнуйся, – махнула рукой Мерил. – Маникюрша еще вернется, я велела ей зайти попозже. А предсказания тебе ни к чему. Правда, мама пригласила очень известного экстрасенса. К нему ходят все голливудские звезды.

Я осторожно приблизилась и села рядом под струю вентилятора.

– Мне как-то гадали, – поведала я. – Она зашла к нам в магазин в прошлом году, под Рождество. Сказала, что мне предстоит влюбиться еще четыре раза и только потом я встречу своего суженого. А еще она посмела заявить, что на нашего угря хорошей рыбы не поймаешь.

– Вот именно. Кому нужны такие предсказания? – Мерил с улыбкой окинула взглядом гостиную. – Мама, конечно, хотела, как лучше. Только забыла, что я буду тут одна, без подружек. Без них совсем не то, правда?

– Правда.

– Вот твоя мама не стала бы устраивать помпы. Ограничились бы поездкой в Нью-Джерси или прогулкой на катере. Вдвоем, без толпы гостей, без церемоний. Тебе повезло.

– Ага, прям не дождусь, когда же наступит этот волшебный день.

Мерил рассмеялась.

– Ты видела Джоша перед отъездом?

– Нет, он убежал.

– Ого.

– В смысле, пошел на пробежку. Вместе с Бэррингером. Не знаю, чем они думали: такая жара. Наверное, просто решили отвлечься.

Мерил кивнула, словно все было и так понятно. И к чему я стала оправдываться? Мерил ведь ничего не подозревает, не знает ни об Элизабет, ни о том, куда мы вчера ездили. Разве что прочитала это у меня на лбу. Так зачем я пустилась в объяснения? Наверное, меня тянуло сказать Мерил хоть часть правды. Облегчить свою совесть.

Я предложила ей дольку дыни.

– Спасибо, не хочу.

– Точно? Дыня полезная.

– Точно.

– Так что обещал тебе тот знаменитый предсказатель? – поинтересовалась я с набитым ртом.

– Ну. – Мерил задумалась и посмотрела в потолок. – Сначала он сообщил, что мне суждена жизнь, полная счастья. И огромной любви. А сегодняшний день будет знаковым на пути к этой любви. Главное, чтобы я сама воспринимала события в этом ключе.

Я запихнула в рот еще одну дольку.

– Наверное, это самое сложное, как думаешь? – спросила Мерил.

– Ага, – пробормотала я, прикрывая рот.

Мерил разрыдалась.

Если бы все происходило в кино, то в следующей сцене Мерил со вздохом поведала бы, что давно уже не помнит, почему они с Джошем столько лет вместе и зачем им жениться. Она не раз думала, что с другим ей будет лучше. Джош – не совсем тот человек: не хочет жить в Лос-Анжелесе ради ее карьеры, не любит путешествовать. Такие доводы я могла бы понять и поддержать. Я бы сочувственно кивнула и постаралась утешить. Мы бы обнялись, как сестры, и Мерил признала бы: свадьбу лучше отменить, чтобы не раскаиваться позже. Она рассказала бы Джошу, и они бы с радостью все отменили, а напоследок закрылись бы в номере, чтобы за бокалом шампанского расставить последние точки над и.

Но все происходило в реальности, рушилась жизнь замечательной женщины, а я ничем не могла помочь, хоть любила ее, как сестру. Я не могла даже посмотреть ей в глаза из-за своего предательства. Мерил рыдала. В этот миг ее любовь к Джошу была сильнее, чем когда-либо, а Джош не мог ответить ей тем же.

– Извини, – всхлипнула она. – Не хотела тебя впутывать. Веришь? Правда не хотела. Это касается только меня и Джоша.

Мерил лежала на диване в гостиной № 1, запрокинув голову, чтобы слезы стекали к вискам. Я сидела у ее ног на полу.

– Может, вам поговорить? Если кому и надо все обсудить, так это вам. Давай, я его наберу?

– Нет, – покачала она головой, разбрызгивая слезы. – Я не хочу ничего слышать. Я не хочу отговорок.

Каких отговорок? Извинений за то, что он чувствует так, а не иначе? И это еще самый легкий вариант, причем наименее вероятный в данном случае. Вариант, что кто-то осмелится сказать правду.

Мерил промокнула глаза и попыталась взять себя в руки.

– Я все знаю, – заявила она, вставая. – Знаю, что в тот год в Бостоне у него была другая. Естественно, я знаю. Он практически сам мне рассказал, когда переехал в Лос-Анджелес. Он заверял, что все в прошлом, но такое никогда не заканчивается, даже на расстоянии. Если он рассказал, значит, эти отношения были важны. И он думает, что я ничего не знаю? Я все о нем знаю.