Лондон в огне

Видимо, кто-то из дежурных пилотов успел взобраться в гондолу — двигатели «траппера» смельчак завести, естественно, не успел, но швартовые уже отдали и аппарат, раскачивая хвостом веревочной лестницы, начал медлительно подниматься от причальной мачты.

Пулеметчик на площадке буркнул что-то нелицеприятное, его лицо под маской казалось мертвым — черному шелку варварски испорченных чулок эмоциональность вообще не очень свойственна — и нажал гашетку…

Мк-2.4, как и все паровые пулеметы энфильдской фабрики, не отличался точностью и дальнобойностью. Единственным достоинством новейшего оружия была солидная плотность поражения. В данной ситуации этого хватило…

… Стволы пулеметов прочесывали двор, свинцовые строки поливали все подряд, стрелок лишь старался не цеплять дальний правый угол, где располагался арсенал. Не успевший всплыть из огня и дыма «траппер» рухнул назад к мачте, а двор превратился в истинный ад. Взрывались бочки и ацетиленовые баллоны, полыхала обшивка и гондолы, треск пламени заглушал вопли людей…

… Пулевые бункеры спарки опустели, окутанный паром пулемет умолк. Стрелки, не сговариваясь, спрыгнули на крышу — высокий нес изуродованную, практически лишенную приклада, винтовку, его напарник размахивал дымящейся трубкой. Бежали поджигатели быстро, судя по жестикуляции, на ходу препираясь. Наконец, курильщик сдался и швырнул трофейный курительный прибор. Стрелок, натянув перчатки, первым соскользнул по веревке за карниз, партнер печально глянул на трубку и последовал примеру товарища. Спустя несколько секунд две темные фигуры перебежали железнодорожные рельсы в проулке и исчезли в лабиринте складов…

Над стенами Вулиджской аэробазы вздымалось высокое пламя, клубы дыма расстилались по низкому небу, становясь частью глухой пелены смога. В розовом зареве раздавался треск лопавшихся в огне винтовочных патронов, потом ахнул склад газовых баллонов — искореженные куски металла, широко разлетаясь, прошивали каркасы дирижаблей. Но по настоящему громыхнуло, когда огонь добрался до арсенала — взрыв 20 и 41-фунтовых бомб, мощных экспериментальных морских мин заставил вздрогнуть и проснуться всю округу. В Бермондси и Гринвиче, да и в Бектоне перепуганные лондонцы вскакивали со своих постелей…

[1] «Ее Величества Морской Дирижабль»

[2] Капсюльная винтовка Энфилд образца 1853 года

Глава первая, где читателю представляют и напоминают некоторых лиц, с коими он возможно встречался, или, если угодно, встретится сейчас

Широкая неуклюжая лодка, повинуясь усилиям пары гребцов, шла вдоль берега. Шуршали волны прибоя, омывая залитые солнцем камни берега, сливались и растворялись у горизонта пронзительно сияющие просторы моря и небосвода — царило над миром глорское лето.

Работающая тяжелым веслом морячка щурилась на солнце-апельсин:

— Поднавались, Гру, к обеду и совету опоздаем, мозг нам продолбят.

— Ну, — согласился второй гребец, — худой темноволосый и дочерна загоревший, мальчишка. Левая нога пониже колена у юного гребца была загипсована, что впрочем, не мешало ему умело работать веслом.

На барке-салми шли опытные моряки. Мальчишка откликался на кличку Грушеед, а достойную лодочную даму звали Лоуд. Выглядела она женщиной средних лет, среднего роста и среднего телосложения, ее темные недлинные волосы были слегка встрепаны, а приятное, пусть не особо примечательное лицо, располагало к себе. Несомненно, почти все детали ее облика логичнее считать иллюзией: морячка была существом исключительным, крайне незаурядным, обманчивым до мозга костей и даже чуть поглубже. Истинный рост, вес и возраст Лоуд оставался тайной, поскольку южные оборотни племени коки-тэно не имеют никчемной привычки измерять сами себя — очень скромные они дарки. О чем с уверенностью можно сказать — Лоуд определенно была женщиной.

До крошечного рыбачьего поселка, где временно остановилась команда героев-разбойников, оставалось рукой подать. Западнее по берегу начинались пригороды великого Глора — блистательной столицы побережья. Но знаменитый город оборотниху уже не интересовал — пытливая исследовательница предвкушала новые небывалые приключения.

— Собрались как-то умный Пришлый, бескрылый летун, долговязая лесбиянка, и интересная оборотень думу думать и подвиг свершать, — нараспев продекламировала Лоуд.

— Да ну? — удивился склонный к сдержанной иронии юный собеседник. — А Пришлый точно умный?

— Андрэ-то? А чего ему шм… в смысле дурным быть? С дурным бы мы не пошли. С дурными мы уже ходили — чертт знает какая скукота, — пояснила разговорчивая оборотень.

— Да и порознь мы пойдем. И вообще не выпытывай — тут все секретно.

— Ну? — удивился мальчишка. — Я, вроде не выпытываю. Ты сама все выбалтываешь.

— Не выбалтываю, а намекаю. Для твоего успокоения. Чтобы ждал спокойно, волосы на себе не рвал, джином горе не заливал.

— Я непьющий, — напомнил Гру. — И не трясись за мешки. Никто не узнает, никуда они не денутся.

Лоуд засопела. Оба мешка с памятками (которые кое-кто называл странным словом «сувениры») затопили в хорошем, надежном месте. Но разве бывают надежные места, о которых знают двое? В прежние времена стоило отправить на дно и дополнительного сторожа — ткнешь человечка ножом в спину и чистоту евойных людских помыслов вполне гарантируешь. Мертвые не воруют. Но нынче времена иные. Может и к лучшему: сувениры можно и по новому кругу собрать, а надежных мальчишек по берегам не так много отыщется. Может, он вообще один такой, грушеедистый. С другой стороны, два мешка, это вам не шм… Тьфу! Невозможно слово сказать, дожили, чтоб тому Логосу…

— Ругнись. Все равно никого нету, — буркнул догадливый Гру.

— Нет, он меня еще учить будет?! — заворчала Лоуд. — Ни стыда, не совести у сопляка. Я сказала, что нормально ругаться не буду, значит не буду. Полезно сдерживаться, чертт бы его…

— Ну. А на что спорили?

— На американку.

— На бабу? — не скрыл удивления Гру. — На ейную?

— Ты чем думаешь, одноног дубовый? Будет она на свою спорить, как же. Да и мне то сокровище к чему? «Американка» это так интересно называется. В деталях я еще не разобралась.

— Ну. Подначила тебя по пустому Светлоледя.

— Испытание очень полезное для дела, да еще и выиграть можно. Логос, чтоб он немножко сдох, советовал рискнуть. Мы теперь не просто гулящие бандиты, а законные шпионы. Положение обязывает, — исчерпывающе разъяснила оборотень. — Ты, как мой сынок и вообще небестолковый сопляк, брал бы пример с мамки. На воспитанного мальчика любая кухонница как оголодавшая черноперка с восторгом напрыгнет. Мы, воспитанные, такая редкость.

— Лишнее-то к чему болтать? — насупился внезапный сын. — Уплыла она, да и ничего такого у нас…

— Вернется, — предрекла Лоуд. — Вернется «Коза» с твоей красавицей, тут ты язык и распустишь.

— Да будут на месте твои мешки. Кому они нужны? — возмутился мальчик.

— Все так говорят. А то не знаю я самцов, чтоб вас чертт… — Лоуд с сомнением посмотрела на воспитанника. — Ты, главное, прямо на корабле ее валять не вздумай. Блудливое дело тонкого подхода требует. А то свернут тебе тощую шею…

Загара на щеках мальчика порядком прибавилось — ишь, краснеет как ющ… Тьфу! Прямо половину слов глотать приходится.