Лорд теней (Горящие звёзды)

— Люди, — сказал Киран с удивительной силой, — думаете, что если вы не произносите что-то вслух, то можете изменить прошлое. Скажи мне, Марк. Скажи мне, о чём ты жалеешь.

— О том, что поцеловал тебя, — сказал Марк. — Если ты не хотел этого, то я сожалею.

Киран стоял словно статуя, глядя на него. Он промок, его одежда прилипла к телу. — А если я хотел этого?

Марк поднял голову. Слова были похожи на огоньки, зажигающие искры вдоль его нервных окончаний. — Тогда я не жалею, — спокойно сказал он. — Тогда это самая лучшая вещь, которая случалась со мной с тех пор, как я присоединился к Охоте. И это были первые несколько чёртовых секунд, спустя неизвестное количество лет, когда я был счастлив.

Слова, казалось, наэлектризовали Кирана. Он чуть не споткнулся, пока добирался до Марка по неровной земле. Когда он подошёл, он притянул Марка в свои объятия и зарылся пальцами в его мокрые волосы. — Ради всех Богов, Марк, — сказал он дрожащим голосом. — Как ты мог не знать.

Марк ничего не сказал. Он был слишком удивлён. Киран провёл руками по волосам Марка, по его лицу, будто Марк был сокровищем, которое он потерял и, уже лишившись надежды, вновь обрёл. Киран внимательно рассматривал его, чтобы убедиться, что всё было в порядке.

— Ты в порядке, — наконец произнёс он. — Ты не ранен.

— Конечно, — сказал Марк так спокойно, как мог.

Глаза Кирана — чёрный и серебряный — сияли. — Когда ты выбежал в шторм, я думал лишь о том, как Майнидд Маур опасна, как многие встретили здесь смерть, и если бы что-то случилось с тобой, Марк, я бы сам умер. Ты невероятно ценен для меня.

— Как друг? — сказал Марк, полностью ошеломлённый. Киран держал его, касался его, наполовину неистово, наполовину обожающе. Киран не мог испытывать к нему эти чувства.

— Марк, — голос Кирана вспыхнул. — Прошу тебя, перестань быть таким тупым, иначе я сам спрыгну с этой горы.

— Но…, — запротестовал Марк, но Киран со стоном поцеловал его.

В этот раз Марк позволил себе раствориться в поцелуе. Он чувствовал, будто падает с горы прямо в море. Губы Кирана были твёрдыми и сладкими, на вкус, как дым и дождь. Он приглушенно вскрикнул, когда Марк раскрыл губы, и жар, где соприкасались их рты, удвоился.

Марк никогда раньше не целовался. На праздниках были прикосновения во время танцев, но он думал, что какая-то часть его разума хотела сохранить его первый поцелуй. И сейчас он был рад, потому что у него голова кружилась от удовольствия. Будто он смог насытиться после отчаянного голода.

Киран отстранился первым, но только для того, чтобы обхватить лицо Марка руками и изумлённо произнести:

— Мой Марк. Моё сердце. Как ты мог не знать?

— Ты принц, — сказал Марк. — А я — ничто. Ни дворянин, ни принадлежу ко двору, я ничто. Даже сейчас я не могу поверить, что ты действительно заботишься обо мне…хотя, — поспешно добавил он, — если ты мне можешь предложить только желание, то я приму его.

— Я желаю тебя, — сказал Киран. В его глазах была темнота, которая заставила Марка задрожать. — Но это не всё, что я испытываю к тебе. Если бы я только хотел тебя, я бы давно это сделал.

— Почему не сделал? — сказал Марк. — Если ты хотел меня, ты мог бы попросить в любое время и в любой момент. Я — тот, кто обманывает, а не ты.

Киран покачал головой. — Марк, ты пленник Фейри, — произнёс он, в его голосе слышалось отчаяние. — Мы приковали тебя к Охоте! У тебя были основания ненавидеть меня и подобных мне. Я даже представить не мог, что ты можешь чувствовать ко мне хотя бы тень того, что я чувствую по отношению к тебе.

— Не ты приковал меня, — сказал Марк. — Это был Конклав, мои собственные люди, которые оставили меня здесь. Я знаю, кто предал меня, Киран. Я знаю, кому я не доверяю. И это никогда не был ты.

— Многие не смогли бы вынести такое решение, — сказал Киран.

Марк провёл костяшками пальцев по щеке Кирана. Принц вздрогнул. — Многие будут смотреть на меня и видеть только Сумеречного Охотника и того, кто принёс Холодный Мир.

— Я смотрю на тебя и вижу непоколебимого спутника моих дней и ночей, — прошептал Киран. Его влажные сине-чёрные волосы прилипли к щекам. — Я бы любил тебя, даже если бы ты не любил меня. Я полюбил тебя, как только увидел. Я любил тебя всё это время, думая, что ты никогда не полюбишь меня в ответ. Я любил тебя без надежды и ожиданий.

Марк опустил руки и схватил рубашку Кирана. — Тогда люби меня, — сказал он грубым голосом. — Покажи мне.

В глазах Кирана вспыхнуло тёмное пламя. Он схватил Марка за голову и удерживал его на месте, пока тщательно изучал его рот, заставляя Марка стонать. Он сосал нижнюю губу Марка, поддразнивал уголки его губ, грубо вторгался в его рот напряжёнными толчками языка, из-за чего Марк беспомощно прижимался к телу Кирана, желая большего. Он промок под дождём и сильно дрожал, но ему было всё равно. Он ничего не чувствовал, кроме Кирана, тепла его тела и мучительного ощущения его губ.

Киран наконец оторвался от него, схватил Марка за руку и потянул его к пирамиде. Они заползли в своё убежище, где огонь сгорел до мерцающих углей. Они опустились на колени в грязь и бешено целовались, срывая друг с друга одежду. Когда разорванная одежда была откинута в сторону, они, обнаженные, упали на путаницу из плаща и одежды и целовались, пока Марк не пьянел от этого. Долгие медленные тёмные поцелуи, как чёрные воды ручьев фейри, которые заставляли людей забыть обо всём. Они не произнесли ни слова, кроме:

— У тебя уже было? — спросил Киран, наполовину скрытый тенью.

— Нет, — ответил Марк. — Ни с кем.

Киран остановился и дотронулся до голой груди Марка. Он был такой красивый, в свете огня его бледная кожа и тёмные волосы были похожи на эскиз Микеланджело, нарисованный пером и чернилами.

— В Охоте наши тела приносят нам только боль, — произнёс он. — Агонию из-за голода, и боль от усталости, и порок. Позволь мне показать чудеса, на которые способно твоё тело.

Марк кивнул, и Киран начал работать руками и ртом. Он был неторопливым и напористым. Марк не знал, что что-то может быть таким грубым и таким нежным одновременно. Киран касался его с такой осторожностью, что он представлял, куда направлялись руки Кирана, они были словно стило, наносящее ему лечебные руны, разглаживающие шрамы и стирающие воспоминания о боли.

Он извлекал удовольствие из самых глубин тела Марка, медленно разворачивая, как свёрнутый баннер. Дыхание Марка участилось. Он прикоснулся к Кирану, желая подарить хотя бы часть того удовольствия, которое он получал. И его сердце чуть не остановилось, когда Киран резко застонал от удовольствия. Ему нравилось ощущать тело Кирана в своих руках: его кожу гладкую и нежную, как шёлк, угловатость его костей, его сверхчувствительность, он отзывался даже на самые лёгкие прикосновения Марка. Он уже дрожал, когда Марк спустился вниз, поглаживая его тело. Он лизал и сосал его кожу. Наконец, Киран закричал и подмял Марка под себя, нависнув над Марком на локтях.