Лось в облаке

— Вот, хотел вас поздравить, Александр Юрьевич, — сказал он, неловко протягивая бутылку коньяка. — С Новым годом вас!

— Антон, заходи же, кто так поздравляет?! — воскликнул Александр, затаскивая парня в прихожую и обнимая его. — Проходи к столу, молодчина, что пришел!

Еще через десять минут явился Игорь в компании двух телохранителей Вадима. Всем был оказан радушный прием. В час ночи пожаловали Краснов с Катей.

— Не выдержал, ушел из ресторана, — сказал он. — Надоели все эти нечестные, подхалимские рожи. Хочу устроить себе праздник души.

За столом стало шумно и весело. Комната сверкала, переливалась огнями, горели свечи, таинственно и сказочно мигала елка, играла музыка, тосты следовали один за другим, и скоро уже Егор Данилыч отплясывал посреди просторной залы вместе с Лин.

Александр произнес тост в честь Вадима, пожелав ему в новом году найти любимую спутницу жизни.

Через два дня они уже были в Альпах. В знаменитом помпезном отеле-дворце Кульм их ждали двухкомнатные номера, из окон которых открывалась великолепная панорама на горы, ослепительно сверкающие в свете солнца. Красота окрестных мест, озера, хвойные леса, пронзительный в своей свежести воздух производили ошеломляющее впечатление.

Лин первый раз в жизни встала на лыжи, но очень скоро освоилась и героически стремилась брать все новые и новые высоты. Супруги целыми днями пропадали в сноу-парке и катались до посинения. Иногда Вадиму чуть ли не силой приходилось уводить их в отель.

Александр каждый день отравлял Вадиму жизнь, требуя, чтобы тот сдержал обещание и с кем-нибудь познакомился, тем более что их соотечественниц на курорте было предостаточно.

— Сань, отстань, — отбивался Вадим, — я хочу отдохнуть, мне нужен покой, общение с природой. Девушек и в Москве хватает.

— Нет, чего-то тебе все-таки не хватает, — говорил Александр, пытливо стараясь поймать его взгляд.

Вадим тушевался, бодро переводил разговор на другую тему, а Саня следил за ним с задумчивым видом.

Прошла неделя. Ночью впервые закружился легкий снежок. Александр с Лин давно спали, а Вадим стоял в своем номере у окна и смотрел, как садятся на карниз снежинки. Он лег в постель, но сон коварно умчался прочь. Тогда он оделся и вышел в прилегающий к отелю парк. Казалось, во всем мире стояла первозданная тишина, кругом ни души, величавые сосны и кедры, запорошенные снегом, терялись верхушками в ночном небе. Вадим медленно пошел по аллее, освещенной мягким светом. Снежинки падали часто и ровно, вспыхивали, играли цветными искрами в воздухе и поскрипывали под ногами.

Кто-то двигался ему навстречу. «Не одного меня мучает бессонница», — подумал он. Фигура приближалась сквозь снежную пелену, и теперь уже можно было различить, что это женщина. Вадим смотрел на нее и чувствовал, как им опять овладевает знакомое наваждение. Нет, видно, она никогда его не отпустит, он вечно будет искать ее черты в каждой встречной женщине. Расстояние между ними сокращалось, а обман не рассеивался, напротив, становился все убедительнее.

Наконец они сошлись и остановились друг против друга.

— Ты настоящая? — спросил Вадим и дотронулся до ее волос.

— А ты? — как эхо отозвалась она и тоже коснулась пальцами его влажной щеки.

— Сейчас проверим, — сказал он, привлекая ее к себе и целуя.

Да, это ее губы, ее запах, это она — осязаемая, нежная, невероятно прекрасная, много прекраснее, чем в его воспоминаниях. Изголодавшимися и уже горячими от страсти глазами он жадно вбирал в себя ее облик, затем подхватил на руки и почти бегом устремился в отель. Портье в вестибюле проводил их удивленным взглядом.

Прошло немало времени, прежде чем они вернулись к действительности на широкой кровати в его номере, и еще долго не разжимали объятий, утомленные и полные нежности, не в состоянии думать и разговаривать.

Вера первая нарушила очарование:

— Когда ты приехал?

— Неделю назад, — отвечал он, зарывшись лицом ей в волосы, отчего его голос звучал приглушенно.

— Какая жалость, — сказала она, — мы целую неделю были рядом и не видели друг друга. Возможно, это прозвучит как насмешка, но завтра я уезжаю.

Он приподнялся на локте, с беспокойством глядя ей в лицо.

— Нет, нет, — торопливо заговорил он, — ты должна остаться. Уедем в одно время, я все устрою, мы продлим твой тур.

— Я здесь не одна. Со мною дочь и подруга, а ей надо уехать.

— Пусть она едет, а ты с дочерью оставайся. Вера, не отказывай мне, я больше не могу без тебя жить, девочка моя, единственная, сокровище мое, — он стал бурно ее целовать, и они снова надолго унеслись в тот запредельный мир, который принадлежал только им двоим.

— А ты с кем приехал? — спросила она, когда это стало возможным.

Он перевернулся на спину и молчал, устремив взгляд в потолок.

— Вадим, почему ты не отвечаешь? Боже мой, я, кажется, поняла… — она села в постели, глядя на него почти с ужасом. — Неужели Саня здесь?

— Да, я здесь с Саней и его женой, — теперь в его голосе слышалось отчаяние.

Он только сейчас опомнился, и сердце сжалось невыносимой тоской. Всегда приходится выбирать, говорила мама, и если это необходимо, он откажется от Веры в третий раз, но теперь в нем теплилась слабая надежда, что любовь Сани к Лин поможет ему сохранить для себя обоих дорогих людей. Он прижал Веру к себе:

— Не думай сейчас ни о чем, не говори ни слова, иди ко мне, может, это наша единственная ночь. Завтра я поговорю с Саней, а сейчас молчи, молчи…

Вера ушла рано, когда только начало светать. Вадим проводил ее в другое крыло отеля, где она остановилась, и они расстались ненадолго — Вадим сказал, что придет к ней после завтрака. Он успел несколько часов поспать, потом зашел за Саней. Лин еще плескалась в душе.

— Давай спустимся в ресторан, — предложил Александр, — Лин скоро подойдет.

Они сели за стол в ресторане. В ожидании Лин Александр завел разговор на интересующую его тему:

— Я изложил Егор Данилычу свои соображения по поводу заповедника, и он необычайно заинтересовался моей идеей. Я, признаться, не ожидал, что он так загорится. Мне показалось, что он впервые обрадовался возможности употребить свои деньги на благое дело — не по необходимости, как он это делал до сих пор, а по зову сердца… Вадим, ты меня плохо слушаешь. Хочешь мне что-то сказать? — доброжелательно спросил он.